Мальчик, Который Выжил (СИ) - Володин Григорий Григорьевич - Страница 28

Она радостно хлопает в ладоши:

— Пах-пах!

Тянется, отодвигает лишнее, и вот её руки вытягивают водяной пистолет.

Она радостно хлопает в ладоши и повторяет:

— Пах-пах!

Проверяет — пустой. Но это её нисколько не смущает. Улыбка расползается по лицу, и, прищурившись, она направляет пистолет прямо на меня. Щёлкает курком.

— Кяк у Савы пукалька! — радостно объявляет она.

Я хмыкаю. Пукалька? Это что ж, она мой благородный Glock к этой водяной игрушке приравняла? Но для Ксюни, конечно, разницы нет.

Мама замечает её выбор, слегка удивляется, но ничего не говорит. А вот директриса… Да у неё лицо вытягивается так, будто перед ней не водяной пистолет, а какое-то преступление против дворянских манер.

— Оружие…Странный выбор для барышни, — произносит она холодно.

Мама даже не моргает.

— Какие времена, такие и барышни, — отвечает она твёрдо, глядя директрисе прямо в глаза. — Мы живём рядом с фронтиром. Женщины рода Опасновых, как и многие другие, должны уметь постоять за себя.

Директриса молчит. Видно, что ответ её не устраивает, но возразить нечего. В конце концов, здесь мы не при дворе.

— Возможно, вы правы, Ваша Светлость, — нехотя признаёт она, но тут же добавляет: — Однако для окончательного решения нужно проверить также и социальные навыки кандидатов.

Она делает знак воспитательнице, та сразу понимает и сдержанно улыбается.

— Мы отведём детей на пару часов к младшей группе, чтобы посмотреть, как они адаптируются к общению с другими детьми. Они будут постарше Вячеслава Светозаровича и Ксении Тимофеевны, так что посмотрим, как они справятся.

Другие дети? У-у-у! Наконец-то! Хель меня дери, я готов познакомиться с местными заправилами и, если они наедут на меня, сместить их с позиций. В конце концов, генерал в полку может быть только один.

Мама сразу заволновалась, когда директриса объявила, что нас отведут в группу для наблюдения.

— Уже? На целых два часа? — переспросила она, заметно обеспокоенная.

Директриса холодно парирует:

— Если они поступят, Ваше Светлость, им придётся ходить в садик на целый день.

Мама слегка растеряна, но тут же берёт себя в руки.

— Не если, а когда, — твёрдо исправляет она. Молодец, мама! Так держать!

Директриса натянуто улыбается:

— Да, конечно.

Я снова хмыкаю. Ох уж эта директриса… Змея в строгом костюме и с безупречной укладкой, только и ищет, как бы нас подставить. Но мне-то не привыкать. В Винланде я частенько ставил на место штабных крыс, которые пытались тормозить поставки провианта и боеприпасов, прикрываясь регламентами и печатями. С этой выдрой тоже разберусь — не впервой.

Подхожу к маме, беру её за руку и уверенно заявляю:

— Ма, мы пошли. Мы плойдём испытание.

Мама ещё немного мнётся, видно, ей тяжело приходится отпустить своих деток. Но потом снова вздыхает и твердо говорит:

— Конечно, пройдёте! А я пока подожду в кофейне рядом. Как вернётесь, отпразднуем лавандовым тортиком!

Оу-у-у! Отличное предложение.

— Только вы это… если что-то вам не нравится, что-то беспокоит или вдруг будет «бобо» в животике — сразу говорите. Тети воспитательницы помогут.

Я, взяв Ксюню за руку, киваю:

— Ага, ма. Но если «бо-бо» и будет комю-то, то точно не нам.

Я перевожу взгляд на воспитательницу. Она заметно бледнеет — похоже, мой тон прозвучал слегка угрожающе. Хорошо. Это тебе за шлюховатую куклу, подброшенную Ксюне, коза.

Мама удивлённо поднимает брови.

Воспитательница берет нас за руки и ведёт в комнату, где уже, должно быть, собрались малыши младшей группы — целые аж четырёхлетки.

Дверь открывается, и мгновенно наступает тишина. Вот и всё. Финальный этап. Утереть нос директрисе — дело принципа.

Дети замирают, поворачиваются, начинают нас разглядывать. По возрасту мы с Ксюней младше, но по размерам разница минимальна. Мы чуть ниже, но не жмёмся к воспитательнице, не топчемся в нерешительности, да и ходим уверенно, как большие.

В их взглядах читается немой вопрос: Кто такие? Откуда взялись? Новенькие?

Хель меня дери! Да тут целый взвод карапузов!

Я быстро оцениваю ситуацию — толпа, взгляды, ожидание. Если дать слабину, нас моментально запишут в низшую касту, а туда мне явно не хочется. Решаю действовать уверенно — надо сразу произвести правильное впечатление. Шагаю в комнату так, будто это мой личный кабинет, с расслабленным лицом. Они должны сразу понять — мы не лыком шиты.

— Пливет, я Слава! — объявляю громко и чётко, приподняв голову и окинув игровую комнату взглядом.

Ксюня, немного стесняясь, но держась ровно, без паники, следом за мной шагает вперед и повторяет:

— Пливет, я Ксюща!

Дети начинают переглядываться, оценивая нас. Враждебности нет, но и восторженного приёма тоже — мы пока под прицелом, новенькие всё-таки. Кто-то машет руками, некоторые тоже представляются, а вот две девочки тут же подбираются к Ксюне.

Одна из них, светленькая и, видимо, самая разговорчивая, восторженно указывая на Ксюнины косички, сразу вываливает комплимент:

— У тебя тякие класивые волосы! Я Катя, а этя Настя!

Ксюня смущённо улыбается, но те не унимаются.

— Такие мя-ягкие! У тваей мамы такие же?

Я тут же замираю. Ну всё, началось…

Ксюня, слегка растерявшись, честно отвечает:

— Не зняю, я плиемная. У меня неть лодной мамы.

Катя и Настя сразу же переглядываются.

— Как эта неть? У всех есть мама! — Катя уже пристально смотрит на Ксюню, её тонкий голосок полон бурного недоумения.

Настя утвердительно кивает, и мне совсем не нравится, как они на неё смотрят. Будто только что нашли белую ворону.

Это может быстро пойти не в ту сторону, поэтому решаю вмешаться до того, как они начнут что-то додумывать.

— А ты знаишь всех? — спрашиваю я, глядя прямо на светленькую Катю.

Она моргает, не понимая, к чему я клоню.

— Ну… неть.

— Тогда сначала сплоси всех, а патом говоли, — отрезаю я.

Девочки хлопают глазами, зависнув. Ну и отлично — зато про свои тупые вопросы к Ксюне тут же забыли.

Ну, пожалуй, хватит тратить время на глупых девчонок. Переключаюсь на действительно важные вещи:

— Ладна, где иглушки?

Катя ещё стоит столбняком, переваривает произошедшее, но Настя быстрее соображает. Она кивает в сторону большой коробки у стенки и говорит:

— К иглушкам очередь.

Я окидываю коробку взглядом. Стоит себе в углу, никем не занятая, рядом таблички «Ждите своей очереди» тоже не видно.

В непонятках заявляю:

— Очеледи не вижу.

Девчонки что-то до сих пор виснут. Устав ждать ответа, я направляюсь к коробке и вытаскиваю оттуда небольшую БМП.

О, ну вот это уже что-то стоящее!

Игрушка детализированная, тяжеловатая, башня плавно поворачивается. Уважение к этому садику чуть-чуть поднялось — хотя бы игрушки нормальные.

Я тут же наклоняюсь и начинаю катать её по полу, проверяя, как она идёт по местному покрытию. Хороший ход, плавный, гусеницы не клинят, корпус крепкий. Отлично, теперь можно устроить импровизированные манёвры, а там авось кто-то из мальчишек подтянется…

Надежды мои исполнились довольно быстро.

Отделившись от одной группы, ко мне подходит мальчик. Лобастый, с выражением лица, которое сразу говорит: я тут главный. Держит руки широко отставленными от туловища, словно пытается занять больше пространства — наверное, так он подчёркивает свой статус.

Он не тратит времени на приветствия, просто подходит, тычет в меня пальцем и заявляет:

— Нёвенький, эта зянято.

Я приподнимаю брови, глядя на него с искренним удивлением.

— Кем это?

Мальчик надувает грудь, как павлин, и начинает перечислять:

— Витей, потом Стёпой, потом моя.

Я внимательно оглядываю этого здоровенного карапуза с голубых носков до кудрявой головы. Крупный, явно покрупнее меня. Ну ещё бы — мне полтора, а ему уже целых четыре.