Идентификация (СИ) - Пылаев Валерий - Страница 47

— Здравия желаю, господин подпоручик. — Я взялся за ручку на двери. — Ну, как он там… Сидит?

— Сидит. Куда ж ему, сволочи, деваться, — буркнул гвардеец, чуть отходя в сторону.

И украдкой перекрестил меня. Будто я собирался ринуться в штыковую атаку на пулемет, а не просто побеседовать со старикашкой примерно ста пятидесяти лет от роду.

Распутина держали в подвале — видимо, для пущей надежности. Еще даже не спустившись вниз по скрипучем ступенькам, я почувствовал, как мой Дар съеживается, будто от холода. Дачу оборудовали в кратчайшие сроки, набив до самой крыши то ли свинцовыми пластинами, то ли какими-нибудь хитрыми электронными подавителями.

А вот со светом не заморачивались — протянули вниз одну-единственную лампочку на проводе, и я поначалу мог разглядеть только сидящую за столом фигуру.

Высокую, тощую и косматую. Распутин всегда носил длинные волосы и бороду, но сейчас они отросли еще больше, превращая сравнительно благообразного старца то ли в какого-нибудь древнего волхва, то ли в персонажа триллера про убийцу-психопата.

Впрочем, старикашке и на деле был и тем, и другим. А лежащие на столе худые руки, скованные тяжелыми свинцовыми кандалами, лишь дополняли образ. Как и седые пряди, повисшие грязными сосульками. В их тени я так и не смог разглядеть лица — только глаза. Тусклые зеленые огоньки, которые будто не отражали слабенький свет лампочки, а сами сияли чем-то хищным и недобрым.

Распутин. Древняя, хитрая и очень сильная тварь. Способная наводить ужас, даже сидя в подвале.

Но я пришел сюда не для того, чтобы бояться.

— Доброго дня, ваше сиятельство.

— Пришел все-таки?.. А я уж не надеялся. Ну, присаживайся, Владимир. — Распутин не без труда поднял руку, звякнув цепью, и указал на стул напротив. — Нас ведь слушают?

— Не знаю. — Я пожал плечами. — В такие подробности меня не посвятили.

— Слушают, слушают… Только оно ведь как? — Распутин едва слышно усмехнулся. — Послушают — и перестанут.

На этот раз он даже не пошевелился. Но по подвалу ощутимо протянуло холодком, лампочка за моей спиной с тихим жужжанием замигала… и все закончилось. Без спецэффектов и какого-либо видимого результата. Однако я почему-то не сомневался, что вся шпионская аппаратура — включая закрепленный у меня под кителем микрофон — разом сгорела, выйдя из строя всерьез и надолго. На атакующий элемент Распутина бы не хватило, но такие фокусы ему, похоже, оказались под силу.

Значит, тишина в эфире? Что ж, так даже лучше.

Я на всякий случай выждал несколько секунд, вслушиваясь, не раздастся ли наверху топот солдатских ботинок, но в доме царила тишина: видимо, Морозов со следователями решили, что я как-нибудь справлюсь.

— Чего вы хотите? — негромко поинтересовался я.

И уселся на стул. Приближаться к Распутину не было никакого желания, однако демонстрировать свои опасения мне хотелось еще меньше.

— Чего хочу?.. Да не спеши ты уж так. Давай сначала поздороваемся, как следует, ваша светлость.

Да твою ж…

— Благородие, — ледяным тоном поправил я. — До светлости мне еще…

— Лет этак десять с хвостиком. Только в обратную сторону, Владимир… Владимир Федорович — только не тот! — Распутин едва слышно хохотнул, радуясь внезапно получившемуся каламбуру. — Да не дергайся уже — все я про тебя знаю.

Несколько мгновений мы молча смотрели друг на друг. Не слишком долго, но вполне достаточно, чтобы понять: паясничать и изображать недоумение уже поздно.

— Тогда перейдем к делу, старик. — Я облокотился на стол. — Итак — что тебе нужно?

— Старик… Верно говоришь, старик я, — усмехнулся Распутин. — И столько лет уже старик, что тебе и не снилось, хоть и сам не малец… А хочу я, чего и все — еще пожить. Думаешь за полтораста лет надоело уже? Как бы не так!

— Полагаю, это тебе уже не грозит — после всего. — Я пожал плечами, старательно изображая невозмутимость. — Вероятнее всего, из этого подвала ты выйдешь уже ногами вперед.

— Шиш тебе! Всем вам — шиш! — Распутин снова громыхнул кандалами и помахал передо мной сложенной из пальцев незамысловатой конструкцией. — Я дедушек ваших пережил, отцов — и вас всех переживу, господа хорошие. И ты, Владимир Федорович, мне в этом поможешь.

— И каким же образом? — осторожно поинтересовался я.

Давить на старика не стоило — он и так взбесился куда сильнее положенного. И если злоба вдруг окажется сильнее желания выйти на свободу… Нет, такой результат нам точно не нужен.

Ни мне, ни, пожалуй, даже Морозову.

— А очень просто. — Распутин подался вперед. — Добудешь мне вертолет с пилотом и миллион иберийских реалов ассигнациями. Принесешь сам.

— Скучные у тебя требования, Григорий Ефимович, — усмехнулся я. — Неинтересные. Думаешь, тебе просто так дадут уйти?

— Дадут, куда денутся. А чтобы не дергались — ты мне компанию и составишь. Слетаем с тобой до границы, а обратно уж как-нибудь сам. У тебя ноги теперь молодые — не пропадешь.

Деньги в валюте, вертолет, заложник… Может, и не самый ценный — зато меня можно не без удовольствия прихватить на тот свет, если что-то вдруг пойдет не так. И чудо-оружие в виде страховки. Стандартная схема, вот только…

— Мог бы все это и Морозову озвучить, — проговорил я. — Зачем?..

— А затем, Владимир Федорович, что ты, в отличие от Морозова, постараешься. — Глаза Распутина хитро сверкнули в полумраке. — Во-первых, потому что иначе все узнают, кто ты такой. А во-вторых — я тебе кое-чего интересного расскажу. По секрету.

На этот раз я предпочел отмолчаться — наши беседа и так уже слишком сильно напоминала преферанс с неизвестными ставками. А значит, старикашка вполне мог и блефовать, и мой интерес только сыграл бы ему на руку.

— Думаешь, обману? Да брось, зачем оно мне?.. Ты парень толковый, наверняка уже догадался, что я не один всю эту кашу заварил. — Распутин на мгновение смолк, но, не дождавшись от меня ни слова, продолжил: — Не один заварил — и расхлебывать один не стану. С чего я, по-твоему, крейсер сжег? Морячков этих несчастных?.. А потому, друг, что обманули меня. Провели старого — только я их тоже проведу. Как выберемся, я тебе все расскажу. Как на духу, как у батюшки на исповеди — про каждую сволочь эту узнаешь, чтобы им небо с овчинку показалось.

Не знаю, каких усилий мне стоило не дернуться. Внутри я весь подобрался, как хищник перед прыжком, и Распутин это наверняка заметил — с его-то опытом.

— Не веришь, Владимир Федорович? Так зря не веришь, — рассмеялся он. — Нет у нас с тобой дружбы, и быть не может, но ты человек особый. Морозову ничего не скажу, хоть пусть режет меня — а тебе скажу. И за Гришку своего… Простить не прощу, но и припоминать не буду, вот те крест. — Распутин, позвякивавая цепями, коснулся кончиками пальцев сначала лба, потом груди и обоих плеч. — Я тебя с того света вытащил — и ты меня, получается, вытащишь.

— Красиво поешь, старый, — вздохнул я. — Только…

— Ну, не веришь — дело твое. Значит, тому и быть: через три часа я снова, стало быть, повторю. И Морозову заодно все про тебя и расскажу. — Распутин возвысил голос. — И пусть его сиятельство уж сам думает, что ему важнее — с тобой разговор вести, или чтобы в городе ничего ненароком не сгорело… Три часа, Владимир Федорович — тебе решать, как быть.

— Слишком мало времени. — Я ответил, почти не задумываясь. Даже если я… кхм, приму предложение, раздобыть такую сумму и вертолет попросту невоз…

— Тише. Тише, парень. — Распутин погрозил мне пальцем. — Думаешь, я тут с тобой торговаться буду?

— Именно этим ты сейчас и занимаешься, — огрызнулся я. — Помирать-то не хочется.

— Не хочется, Владимир Федорович, ой, не хочется… Так я и не собираюсь. Как все сделаешь — позвонишь. — Распутин снова загремел кандалами и достал откуда-то из складок одежды телефон. Старенький, еще кнопочный. Выключенный — поэтому, скорее всего переживший фокусы, спалившие всю технику вокруг. — Три часа у тебя на все. А не успеешь — тогда не обессудь.