Идентификация (СИ) - Пылаев Валерий - Страница 24

Холодильник. Конечно, не из тех что ставят в квартирах, магазинах или торговых центрах — огромный, можно сказать, промышленный. В таком можно хранить несколько сотен килограмм мяса, замороженные овощи или даже неразделанную баранью тушу… штуки этак три. Внутри было пусто, и, судя по скопившейся влаге, аппарат не работал уже несколько дней, но до этого здесь лежали…

Может быть, какие-нибудь реагенты для лаборатории. Или продукты, которыми Распутин кормил личный состав — вряд ли он работал один, и должны же они что-то есть… Я изо всех сил пытался представить что-то исключительно бытовое и безобидное, однако упражнение раз за разом рисовало людей в белых халатах и прорезиненных фартуках. Этаких почти опереточных медиков-убийц из посредственных триллеров, сгружающих в холодильники истерзанные тела подопытных.

Такое бывает только в кино… Впрочем, моя жизнь — вся, с самого пробуждения в больнице в далеком теперь Пятигорске — подозрительно напоминала лихой и высокобюджетный боевик. С перестрелками, погонями и неоднократным подрывом декораций и гибелью второстепенных персонажей. Возможно, кому-то всемогущему наверху просто надоело смотреть одно и то же, и он решил переключить канал, сменив жанр на второсортный ужастик.

Декорации в подвале были соответствующие: полумрак, длинные лабораторные столы и приборы, о назначении которых я мог только догадываться. Наверняка Распутин успел вывезти или уничтожить все по-настоящему ценное, однако даже остатки его документов выглядели, как жутковатые мистические письмена.

Вполне аутентично.

— Владимир… — Алена подошла и осторожно тронула меня за плечо. — Пойдем. Кажется, солдаты кое-что нашли.

— Гардемарины, — на автомате поправил я. — Константину Михайловичу показывала?

— Н-нет… Наверное, ему такое лучше не видеть.

Судя по встревоженному голосу, бойцы откопали что-то… скажем так, весьма сомнительное. Только не в главном помещении лаборатории, не в подсобке и даже не в самом здании старой усадьбы — Алена повела меня дальше, наружу. Шагая по утоптанному снегу, я застегнул куртку чуть ли не до самого горла — на улице успело похолодать.

— Сюда. — Рослая фигура в гардемаринской «броне» подсветила фонарем на цевье автомата узкий проход между деревьями. — Осторожнее, ваше сиятельство — здесь скользко.

Я протянул Алене руку и двинулся первым — для прогулок по лесу мои ботинки явно годились лучше, чем сапожки на каблуках. Раньше здесь, похоже, была какая-никакая тропинка, но где-то в полночь за городом шел снег, так что от ноги то и дело проваливались под схваченную морозом хрустящую корку.

— Следы. — Я указал лучом фонарика на углубления впереди. — Тут уже ходили… и не только наши.

К счастью, идти пришлось недалеко: примерно через полсотни шагов тропинка круто загибалась влево и упиралась в низину. То ли искусственного происхождения, то ли вполне себе естественного — следов работы лопатой под слоем снега я не разглядел. Белый ковер покрывал все вокруг, и только в одном месте у самого края — как раз там, где обрывалась цепочка следов, оставленных берцами кого-то из гардемарин — его чуть раскопали. Или скорее даже просто чуть разбросали в стороны прикладами, освобождая черную «начинку».

— Это не земля. — Я опустился на корточки. — Тут явно что-то сжигали.

Воздух промерз насквозь, однако я все равно почуял запах гари, отдающий одновременно и бензином, и пластиком, и какой-то химией… Но здесь поработал не только огонь.

Из низины фонило. Не слишком сильно, и все же достаточно, чтобы я смог ощутить остатки энергии даже без всяких приборов. Кто-то не поленился не только отнести сюда кучу всего из усадьбы и сжечь, но и на всякий случай прошелся сверху Даром. Наверняка не в одиночку: рядовые сотрудники или боевики таскали и возились с канистрой, а Одаренный — может быть, сам старший Распутин лично — закончил работу.

Чтобы уж наверняка.

— Не хочу даже думать, что там было, — поморщилась Алена. — Но пахнет так, что голова кружится.

— Отойдите подальше. Смотреть на это вам точно ни к чему. — Я порыскал фонариком по черной дыре в снегу. — Да, в общем-то, и не на что — все сгорело дотла. Остался один пепел.

— Надо взять образцы.

Я не стал спорить — хотя прекрасно понимал, что даже самые дотошные и грамотные эксперты-криминалисты отыщут в оксидах и фосфатах разве что чистый углерод, не успевший окислиться до конца и улететь в атмосферу. Бензин и пламя еще могли пощадить хоть какие-то ошметки органики, но даже у не самого крутого Одаренного Разряд, Свечка или Пожар запросто выдают температуру чуть ли не в тысячу градусов.

Что бы ни притащил сюда Распутин — от него не осталось даже следов.

Шагая обратно к усадьбе, я изо всех сил пытался от крутящихся в голове картин. Вполне возможно, в яме в конце лесной тропинки жгли только расходники, какую-нибудь ненужную мебель… какие-нибудь бумаги…

Ну да. Три-четыре сотни килограмм черновиков.

— Как вы думаете, что там было? — тихо спросила Алена.

— Не имею ни малейшего представления. — Я поднялся на крыльцо, на ходу убирая фонарик в карман. — Давайте лучше вернемся к господам ученым. У них наверняка уже созрела какая-нибудь теория.

Впрочем, я мог и ошибаться. Когда мы спустились в подвал, Горчаков и остальные о чем-то спорили. Не слишком громко, но с такой экспрессией, что в затхлом воздухе подвала стремительно накапливалось напряжение. Окружающая обстановка, похоже, ничуть не волновала почтенных докторов наук — они поднялись над всем мирским и теперь на наших глазах стремительно мчались в такие заоблачные выси, что еще немного — и их пришлось бы сбивать зенитным орудием.

Алена смотрела на них, как на каких-нибудь небожителей, однако я решил не дожидаться их абсолютного слияния с бесконечно-вечным и, улучив момент, выдернул Горчакова из беседы.

— Ваша све… Константин Михайлович, — проговорил я, уводя вяло упирающегося старика в сторону. — На минуточку… Нас с Аленой Юрьевной интересует — есть ли какое-то объяснение?..

— Что?.. Ах, да! Разумеется, друзья мои.

На мгновение потерявшийся было Горчаков снова оживился. Конечно, наша компания изрядно не дотягивала до уровня полудюжины докторов наук, зато была готова слушать, не перебивая — прямо как студенты на лекции.

— Не могу сказать, что мы с… с почтенными коллегами смогли полностью достигнуть консенсуса. Лично я, как специалист в области физики, склонен думать, что именно здесь, в этом самом подвале и появился загадочный источник энергии, способный сформировать элемент запредельной мощности. Но Петр Григорьевич, — Горчаков обернулся, покосившись на остальных, и заговорил чуть тише, — утверждает, что подобное невозможно. Однако его аргументы…

— Полностью верны!

Тот, кого назвали Петром Григорьевичем — среднего роста полный мужчина лет этак шестидесяти с огромной седеющей бородой — заревел на весь подвал. И тут же подскочил к нам с проворством, которого я никак не могу ожидать от господина его возраста и телосложения.

— Полностью! — громогласно повторил он. — И вам, Константин Михайлович, это прекрасно известно. Так что давайте не будем вводить юные умы в заблуждение вашими сказками о…

— Сказками⁈ — вспыхнул Горчаков. — С каких это пор гипотеза, к тому же подкрепленная записями, называется сказкой?

— С того самого момента, как она начинает противоречить основам медицинской науки! — Петр Григорьевич принялся трясти поднятым вверх пальцем. — Я десятки лет изучал физиологию и без тени сомнения утверждаю — то, о чем вы говорите, просто-напросто невозможно. Не-воз-мож-но!

Последнее слово похожий на разжиревшего косматого медведя доктор для пущей убедительности повторил по слогам. Однако Горчаков и не думал сдаваться — тут же огрызнулся и тряхнул головой так, что едва не уронил очки. Петр Григорьевич не остался в долгу. Выдал что-то витиеватое и даже приподнялся на цыпочках, чтобы стать хотя бы чуточку выше. Со стороны казалось, что господа ученые вот-вот пустят в ход кулаки.