Бывших учителей не бывает, или Перевоспитаю всех! (СИ) - Королева Анастасия Юрьевна - Страница 41

– Нет, – ответила, пытаясь погасить улыбку, – Рея будет помогать на кухне. Это для неё полезнее.

– Угу, – отозвался мальчишка.

Помолчали. Потом Алекс не выдержал и выпутался из моих объятий.

– Госпожа, и что нам теперь делать?

Я посмотрела на книгу, которую сдвинула немного в сторону, на мальчишку и тяжело вздохнула:

– Надо куда-нибудь спрятать книгу, чтобы мистер Саташи не нашёл её, но здесь, в доме, я не знаю ни одного надёжного места.

Алекс в этом вопросе мне был не помощник, поэтому так и не придя ни к какому решению проблемы, я отправила его на конюшню, где он помогал, когда не занимался с Вегартом, и велела прихватить с собой Тайта. Негоже мальчишкам шататься без дела.

Сама же осталась в библиотеке. Жаль, что в этом мире нет ксерокса, можно было бы размножить копии книги и спрятать их в разных местах. Так же мне только остаётся переписать имена основных заказчиков и тех крестьян, у которых Саташи скупал продукты по дешёвке, а потом продавал втридорога.

Хорошо бы ещё с ними и в живую пообщаться, заручиться свидетельскими показаниями, так сказать. Неучтённая учётная книга – это, конечно, хорошо, но не думаю, что Ониэр так просто всё это оставит. Да и Флора… Честно, почему-то мне кажется, что служанка в заключение всех этих сделок играла отнюдь не последнюю роль. Уж больно вольно она себя здесь чувствовала. Это говорит либо о великой хитрости, либо о безмерной глупости. Но глупой я бы её не назвала. Значит остаётся вариант с хитростью. Поэтому стоит подумать, как ещё использовать полученную информацию в свою пользу.

Слишком долго играть на страхе не выйдет. Рано или поздно люди устают бояться и это подталкивает их на необдуманные поступки. К тому времени, когда Саташи перестанет бояться быть разоблачённым, мне стоит придумать аргумент в свою пользу. Желательно такой, которому уж точно будет нечего противопоставить.

Оставшийся день, пропустив обед и ужин, я провела за полезным делом. Составляла список необходимого для приюта, да выписывала имена из учётной книги. К тому времени, как дом готовился ко сну, ко мне заглянула Лили принесла ужин, оповестив так же, что Вистера не пожелала возвратиться в поместье и осталась в приюте.

Что же, сегодня она пропустит приём лекарств, а завтра рано утром я ей его привезу. Зато можно было не беспокоиться – ребята будут сытые.

Спать я легла ближе к полуночи и то потому, что глаза слипались, а буквы получались корявыми и вовсе не такими, какими я их планировала написать. Пришлось спрятать листы под подушкой, туда же положить книгу.

И только стоило мне задремать, как я увидела Аннэт. Ту, настоящую, чьё место теперь заняла я.

Мы сидели где-то на берегу горной реки с каменистыми берегами и уступами, по которым неслись бурные потоки чистейшей воды. Я чувствовала прохладу, что приносил лёгкий ветер и острый еловый запах, бывающий в лесах сразу после дождя.

Солнце стояло высоко и тени едва ли отступали от деревьев. Если судить по зелени листвы и травы у берега, властвовало лето.

– Красиво? – с лёгкой улыбкой спросила девушка, и я кивнула.

Красиво. Очень. Настолько, что хочется встать, раскинуть руки в стороны и закричать о чувствах, что обуревают душу. Я и встала, и раскинула руки, тут же их опуская… На ладонях была сморщенная кожа. Что же это? Я вновь вернулась в своё тело?

– Что это? – спросила я Аннэт, рассматривая привычную старческую кожу. Удивительно, за столь короткое время я успела привыкнуть к новому телу, к молодости и роли, что отвёл мне новый мир.

– Это вы, – просто ответила девушка, пожав плечами.

Логично.

– Я возвращаюсь домой? – спросила с сожалением, которого не получилось скрыть.

Надо же, никогда не думала, что человек способен привыкнуть к новой жизни так быстро, к тому же ещё и сожалеть о ней.

Аннэт рассмеялась, только смех этот был грустным.

– Вовсе нет, – поспешила она уверить меня. – Вы останетесь, а вот я…

Вот тут голос девушки сорвался и я вдруг вспомнила, что мне есть, о чём спросить её.

– Аннэт, может быть, расскажешь, как я здесь оказалась?

Она помолчала и чем дольше длилось молчание, тем больше я уверялась – спрашивать её о произошедшем бессмысленно. Или?..

– Я не знаю, – честно призналась девушка, расправив юбку кремового платья, которое ей невероятно шло. Оно будто бы подчёркивало узкий стан и естественную бледность, что вовсе не превращала её в бесцветную моль, а наоборот, делало хрупкой и словно бы воздушной. Такой, которую мужчине хотелось бы защищать от всех невзгод. Тем временем девушка продолжила, глядя на бурные потоки: – Я должна была просто умереть во время церемонии, но… Что-то пошло не так.

Я помолчала, внимательно следя за безучастным взглядом девушки. Она красива, это я признала ещё в первый день, посмотрев на неё в зеркало, и красота её способна свести с ума даже такого чурбана, как Хэмлин, но девушка предпочла смерть. Почему?

– Аннэт, расскажешь мне? – попросила осторожно, боясь спугнуть видение.

Девушка повернула голову и посмотрела на меня потемневшим взглядом. Слишком страшным для девочки её возраста, будто бы она понимала в этой жизни куда больше чем я, со своим опытом в семьдесят с лишним лет.

– Вряд ли у меня получится,– со вздохом призналась она, – но я постараюсь.

Перебивать её не стала, напротив, принялась терпеливо ждать, что она мне скажет.

Аннэ вновь помолчала, будто подбирая слова. Рассказ её начался задолго до тех событий, что уже застала я:

– Отец никогда-то не был предприимчивым человеком, за что матушка частенько кляла его. Я же… – девушка запнулась, и кинула маленький камушек в реку, – я пыталась быть хорошей. Правда, получалось у меня это не всегда. За что матушка каждый раз сурово наказывала меня.

Мне вспомнилось видение, всплывшее из недр памяти, где бедняжка безропотно принимала удары розгами. Вспомнила и вздрогнула, будто бы сама почувствовала, как плетёный хлыст легко вспарывает ткань тонкого платья, обжигая кожу нестерпимой болью.

– Но она права, я никчёмная, – продолжила девушка, склонив голову так, что белокурые локоны скрыли её лицо от меня. – Я старалась, правда старалась, но…

Аннэт шумно выдохнула, мне же захотелось встать и встряхнуть её за плечи, чтобы она поняла – каким бы не был человек старательным или нет, никто не имеет право поднимать на него руку. Но… сдержалась. Вряд ли девица, воспитанная в духе этого времени поймёт, как чудовищно звучат её слова для меня.

– У меня не получалось, за что матушка справедливо наказывала меня, – повторила она, заученную фразу. – Вот только в тот раз я поняла, что матушка не права и я… воспротивилась, – последнее она добавила совсем тихо, так что я даже не была уверена, что Аннэт произнесла именно его.

– Что ты сделала? – переспросила, подаваясь вперёд.

Девушка скривилась, словно лимонную дольку проглотила, но послушно повторила:

– Воспротивилась.

И вновь замолчала, так что я ждала продолжения слишком долго, а не выдержав, спросила:

– Как именно, Аннэт?

Девица бросила на меня злой взгляд и её лицо, невинное и прекрасное до этого, исказилось от обуреваемых её эмоций:

– Они хотели, чтобы я пробралась в его покои и скомпрометировала его, заставив жениться, потом… Потом я должна была его… – она замолчала, сглотнула с трудом и выдохнула, – должна была его убить.

Известие довольно… неожиданное. Нет, я подозревала, что свадьба случилась не по обоюдному желанию двоих, но чтобы такое. Словом, пару минут я молчала, пришибленная новостью, а потом спросила о самом важном, что выцепила их девичьего признания:

– Кто такие «они», Аннэт?

Девушка посмотрела на меня и на её губах расцвела зловещая улыбка.

– О-о-о, – протянула она, с нескрываемым удовольствием, и попыталась что-то сказать, но вместо звука её губы лишь безмолвно открывались и закрывались. Так повторилось пару раз, а после улыбка, что зловещая, что обычная пропали с губ девицы.