Медицина Древнего (СИ) - Четвертнов Александр - Страница 31

— Кирилл, не молчи, а то меня в сон клонит, — Ольга выгнула спину и потянулась.

Топик натянулся и выгодно подчеркнул её грудь.

— Кстати, — улыбнулась она, — я одна живу, если хочешь, оставайся на ночь.

У меня горло прихватило от такого заявления, и я прохрипел:

— Чтобы не быть без вины виноватым?

— Дурачок, — рассмеялась девушка и протянула руки к моему лицу, — чтобы подсластить мысли о нашем будущем. Ты просто не представляешь, как это здорово.

— Оля, — у меня в голове мелькнула мысль, и я перехватил её запястья, не дав коснуться меня. — Нет, ничего не будет.

— Ну и зря, — она облизала губки, — ты не знаешь, от чего отказываешься…

— Возможно, но у меня встречное предложение, — ухмыльнулся я, — откажись от свадьбы, я не собираюсь на тебе жениться.

— Опять, двадцать пять…

— Да, я понимаю, ты не можешь забрать слова о нашей ночи обратно, — хмыкнул я, — тогда тебя заклеймят лгуньей, и это будет ещё худший позор.

Старообрядцева в ответ на мои слова нахмурилась. Дёрнула руки на себя, но я держал крепко и не выпустил их.

— Тебя заклюют подруги, которые сейчас сочувствуют, и, в тайне, завидуют, — продолжал ухмыляться я, добавив во взгляд немного безумия. — Даже отчислят из академии, как утратившую доверие.

Она попятилась от меня и снова дёрнула руки на себя. В этот раз я отпустил их, и она, покачнувшись, не удержала равновесия и упала на пол. Прямо на задницу.

— Согласись, это страшнее, чем моя проверка на артефакте? — продолжал я, поймав и удерживая её взгляд своим. — Так что я не настаиваю на этом, пусть все думают, что мы спали. Но от свадьбы откажись.

— Иначе что? — просипела она, но тут же мотнула головой. В глазах у неё прояснилось, и она издала смешок: — Орлов, ты всё правильно разложил, у нас патовая ситуация. Страдаем оба, так что, лучше продолжать…

— Но свадьбы не будет, — хмыкнул я, — донеси это до родителей и выстави в обществе так, что сама отказалась…

— Ты рехнулся? Да не…

— Иначе это сделаю я. Подумай, как смягчить последствия для себя.

Я закончил фразу и, не дожидаясь ответа, вышел в коридор.

Дверь захлопнулась, а я пошёл к себе. На смешки в спину я внимания не обращал. Ну, как не обращал. Тот, кто громко шутил, что я покинул комнату любовницы слишком быстро, споткнулся о ковровую дорожку, и, кажется, сломал себе нос. Это событие как-то сразу переключило фокус внимания студентов с меня на неуклюжего растяпу. И смеялись теперь над ним — завидует так сильно, что под ноги не смотрит.

Я же молча добрался до своей комнаты.

— Как ты мог, Кирилл⁈ — стоило двери захлопнуться, как из спальни выскочил Тихон. — Она по тебе вздыхает, слёзы льёт, а ты вот так… так….

Он махал руками и пучил глаза. Лицо его просто горело от возмущения.

— Как ты… она же слёзы льёт…

— Так, Тихон, стоп, — надавил я на него голосом и, дождавшись, когда он замолкнет, спросил: — о ком ты говоришь?

— О Маше, — воскликнул Тихон, — она же любит тебя, а ты с другими…

— Тихон, — устало выдохнул я, — не было у меня никаких других. Ну, ты-то, как мог повестись на эту ложь?

— Ложь? — глаза Стоева чуть не выпрыгнули из орбит, — да у них свидетель есть. Он видел тебя, а Ольга подтвердила!

Да, кстати, свидетель…

— Я не ожидал от тебя такого, — покачал головой Тихон, — и это ты мне говорил, про мужское поведение? Я разочарован.

Он ещё раз взмахнул руками и, хлопнув дверью, выскочил в коридор.

Нет, определённо, сегодня день странный. Настолько меня всё озадачило, что я забыл о свидетеле. Надо его спросить…. Надо узнать, кто этот свидетель, и… Стоп!

В тот вечер я видел в коридоре только двоих. Мария Ивановна поймала Жорика. Он тогда за звёздами наблюдал. Больше никого в коридоре не было. Значит, увидеть меня мог кто-то из них…

Мария Ивановна только что кричала на меня и возмущалась. Да и увидь меня тогда, она бы меня тогда же и повязала бы. Значит… Ну, Жорик. Сейчас ты мне всё расскажешь, что ты там наплёл.

Мысль о том, что я придумал, как избавиться от свадьбы со Старообрядцевой, покинула мою голову. Злость и жажда крови затопили разум.

Выскочил вслед за Тихоном и направился к комнате кабанчиков. Дверь оказалась заперта. Заклинание разведчик показало, что за ней никого нет.

Так, где они… Я развернулся, и нос к носу столкнулся с Жориком. Он как раз выходил из комнаты Лидии.

— Ну, поросёнок, — прорычал я. — Сюда иди.

— Кирилл, это не я, — пискнул Жорик.

Он замахал руками и попятился назад. Я шёл за ним. Перешагнул порог. Захлопнул дверь.

— Это не я. Не я, — причитал Жорик, а в комнате, со своих мест вскочили абсолютно все члены нашего клуба.

— Кирилл, ты что? — настороженно спросил Волков.

Рядом с ним Тихон успокаивал зарёванную Машу. Мялись испуганные кабанчики — друзья Жорки. Гневно сверкала глазами Лидия. Она открыла было рот, что-то сказать, но тут Жорик упал на колени и выдал:

— Я видел тебя тогда в коридоре, видел, но не выдал, — он буквально захлебывался словами. — Я даже никому не говорил, кроме, — в его глазах мелькнула надежда. — Кроме неё.

Он обернулся и ткнул пальцем в Лидию. Та, как открыла рот, так и замерла.

Шелестов Лаврентий Петрович вечер после инцидента

Лаврентий Петрович сидел в кресле у себя в кабинете и барабанил пальцами по столу. Странные события в академии обрели наконец-то виновного.

Им, как, в тайне и надеялся, то есть, подозревал Лаврентий Петрович, оказался граф Орлов. Доверенные студенты сообщили радостную весть, согласились затащить Орлова в аудиторию, чтобы при всех его разоблачить. Но…

Но Орлов, как всегда, выкрутился. Одно радовало, в этот раз не таким сухим он выбрался, как обычно. Всё же подмочил репутацию. Подмочил.

В словах Старообрядцевой Ольги Викторовны Лаврентий Петрович не сомневался. Скажи она это ему наедине, он бы устроил допрос через тот же артефакт. Но вот так, публично. Это ж какой надо быть дурой, чтобы навлечь на себя и свой род позор?

Нет. У Орлова действительно было алиби. Но его поведение, всё же, не вязалось с действительностью.

Он же согласился вначале на проверку, а потом стал отказываться. Почему?

Почему он стал отказываться? Снова потребовал адвоката, напирал на не те вопросы, которые могут задать.

Лаврентий Петрович снова и снова прокручивал события перед внутренним взором. Выстраивал по порядку. Старался вспомнить и заметить то, что ускользнуло от его внимания.

Он уже не надеялся обвинить Орлова в «вампиризме» или в чем-то таком. Нет. Но что-то здесь было не так. Что-то Орлов скрывал, и Лаврентий Петрович чувствовал это.

«Что-то здесь не так, что он скрывает? — думал Шелестов, но ничего не приходило в голову. Кроме одного. — Надо поговорить со свидетелем. Прямо сейчас».

Лаврентий Петрович встал из-за стола и пошёл в общежитие. Мысль о том, что лично Георгия Чернышёва-Круглякова он не опрашивал, Шелестов гнал от себя подальше весь день. В этом не было необходимости. Студенты аристократы не стали бы ему врать.

Но сейчас, сейчас он был уверен. В показаниях Георгия точно найдётся то, что пролёт свет на странное поведение Орлова. Должно найтись

— А? — выдавила из себя Лидия.

Она хотела сказать что-то явно грубое, хлёсткое. Весь её вид до этого момента говорил об этом. Но в мгновение ока из неё, словно выпустили воздух, и она, как сдувающийся шарик, смогла издавать только один звук.

— Пффф, — прошипели Лидия, — что за бред?

— Бред? — вскинулся с пола Жорик, и затряс руками перед собой. — Да мы тогда в комнате были, в приставку играли, и ты пришла уточнить.

Он говорил яростно. Экспрессивно. Брызжа слюной.

— Вот и твои друзья это всё слышали, — вызверилась на него Лидия. — Что ты на меня пальцем тыкаешь, на них тыкай.

— А? — синхронно выдали кабанчики, когда Лидия зыркнула на них, и так же синхронно посмотрели на меня: — это не мы.