Застава, к бою! (СИ) - Март Артём - Страница 6

— За то время, что люди твоего отца воюют с нами, погиб один пограничник. Сколько погибло людей твоего отца? Сколько раз твои браться были на волосок от смерти?

Дослушав перевод Алима, Мухтаар сузил глаза, сморщил нос, словно оскалившийся пес.

— Сейчас, здесь, мы защищаем свою землю, — продолжил я, — а вы на нее нападаете. Вы воюете на нашей территории. Сейчас вы — никакие не защитники «своей земли». И теперь скажи мне, Мухтаар, кто гонит твоих людей под советские пули? Твой отец? Сомневаюсь, ведь с каждым погибшим он становится только слабее. Тогда кто?

Мухтаар вдруг опустил взгляд. Сел на лавку и свесил голову, оперев ее на кулаки связанных рук.

— Подумай, кто твой враг на самом деле, Мухтаар, — сказал я и отправился навыход из бани.

— Шурави, — внезапно позвал пленный душман.

Я замер на месте. Обернулся.

Дверь в парную приоткрылся. К нам заглянул Малюга.

— Саша! — Проговорил он вполголоса, — шухер!

— Тихо, — невозмутимо ответил я.

— Особисты…

— Тихо.

Удивленный Малюга несколько мгновений таращился на меня, а потом исчез за дверью.

Я глянул на Мухтаара.

— Что ты хотел сказать?

— Мой отец много говорить с американец, — проговорил Мухтаар.

Я молчал, ожидая, пока он закончит. Алим медленно переводил напряженный взгляд от меня, к задержанному душману.

— Алла-Да, Абба и я думать, американец управляет. Думать — отец беда, — продолжал сын Юсуфзы, — Наби и Имран думать — американец помогать убивать шурави.

— Ты знаешь имя американца? — Спросил я.

— Да. Как это правильно сказать? Стон… Его звать Стон. Американец давать песи… — замялся парень, — то есть, как это по-русски? А… деньги. Еще давать оружие…

Прятавший все это время от мня взгляд душман, поднял глаза. Уставился прямо на меня и добавил:

— Взамен требовать, чтобы на Граница быть война.

— Ты можешь закончить войну. Покрайней мере на нашем участке. А можешь ждать весть о смерти своего отца и братьев. Выбирай.

Внезапно после моих слов глаза парня заблестели. В лице его читалось настоящее отчаяние. Отчаяние, а еще страх.

Тогда я просто вышел из парной в предбанник. И… совсем не удивился, когда наткнулся на внимательный взгляд Рюмшина, стоящего там, прямо передо мной.

— Итак, товарищ старший лейтенант, — прищурившись начал Шарипов, — я бы хотел получить от вас объяснения.

В канцелярию набилось куча народу. Особисты стояли по правую руку от сидящего за своим столом Тарана. В уголке, на своем рабочем месте, с перепуганным лицом сидел Пуганьков.

Мы с Алимом стояли смирно посреди комнаты.

— Нарушитель границы буянил, — очень будничным спокойным тоном начал Таран и пожал плечами, — вот я и отправил двух бойцов его утихомирить.

Особисты переглянулись. Рюмшин сузил внимательные глаза. Посмотрел на Тарана очень недоверчиво. Лицо Шарипова, при этом, оставалось совершенно бесстрастным.

— Так что, я не вижу ничего крамольного в том, что бойцы находились в бане вместе с задержанным, когда вы туда прибыли, товарищ капитан, — продолжил Таран.

— Знаешь, Толя, — вздохнул Шарипов, — в любой другой ситуации я бы тебе поверил. Но сейчас извини, не поверю.

— Это почему же? — Приподнял бровь Таран вопросительно.

— Все очень просто, — Шарипов кивнул на меня, — Рядом с нарушителем Государственной Границы, опознанным, как сын Захид-Хана Юсуфзы, терся ни кто-нибудь, а Селихов.

— А если где-то трется Селихов, — подхватил Рюмшин, — это неспроста. Уж что-что, а такую науку я уже успел усвоить.

— А чем вам не угодил младший сержант Селихов? — Спросил Таран суховатым тоном.

— Да, собственно говоря… — Начал Шарипов, пожимая плечами.

Однако капитан не успел договорить. Все потому, что в разговор сразу вклинился нетерпеливый Рюмшин:

— Да тем, что он демонстрирует поразительное любопытство в вопросах, которые не должны его интересовать!

Шарипов наградил коллегу раздражённым взглядом, но промолчал. Вместо ответа ему, он обратился к Тарану:

— Толя, объяснись, пожалуйста. Чего вы затеяли?

— Товарищ старший лейтенант, — заговорил я, приковав к себе всеобщее внимание, — разрешите обратиться к товарищу капитану Шарипову.

— Разрешаю, — сказал Таран.

— Товарищ капитан, я лично задержал этого нарушителя границы. Как вы знаете, он представился Мухтааром, одним из сыновей Захид-Хана Юсуфзы.

Я открыто рассказал особистам о том, что по моему мнению, в скором времени на заставу будет совершено нападение. Что мои слова подтвердит сын Юсуфзы.

Офицером особого отдела было известно о том, что произошло сегодня вечером. О том, что душманы пытались захватить пограничный наряд.

— Они хотели шантажировать Вавилова смертью его отца, — продолжал я, — чтобы тот совершил на Шамабаде диверсию.

Особисты слушали внимательно. Шарипов даже взял себе стул. Вслед за ним на другой присел и Рюмшин.

— Однако Вавилов отказался, — закончил я.

— Тем не менее душманы все еще ждут от него решительных действий, — подхватил Таран.

— О чем вы говорите? — Удивился Рюмшин, — что все это значит?

— Допросите Мухтаара и вы все поймете, — сказал я, — поймете, почему они перешли Пяндж сегодня. Почему затягивают переговоры об обмене прапорщика Вавилова.

Оба особиста спокойно слушали. Они были внимательны и не перебивали. Не перебивал даже вечно говорливый Рюмшин.

Когда я закончил, Шарипов задумался. Потом глянул на Тарана.

— Толя, прикажи явиться Вавилову, — сказал он.

Таран приказал.

Вавилов пришел через несколько минут. К удивлению всех присутствующих, нас с Алимом не попросили на выход. Шарипов стал задавать Климу вопросы о той девушке, с которой он виделся.

— Как ее звали? — Спросил он наконец.

— Фамилии я не знаю, товарищ капитан, — пожал плечами Клим, вставший рядом с нами посреди канцелярии, — но она назвалась Аминой.

Услышав это имя, оба особиста явно напряглись. Стали странно переглядываться. Шарипов поджал губы.

— От тебя требовали совершить диверсию взамен на то, что ее и твоего отца оставят в живых? — Мрачно спросил Шарипов.

— Так точно, — на выдохе ответил Клим.

— Товарищ старший лейтенант, — сказал я, — разрешите обратиться к товарищу капитану Шарипову.

Таран кивнул:

— Разрешаю.

— Если ты, Селихов, хочешь спросить о том, кто же такая эта девушка, то я не могу ответить тебе прямо, — опередил мой вопрос Шарипов. — Однако она замешана в том деле, которое мы с тобой, Нарывом и товарищем старшим лейтенантом не так давно обсуждали.

— Она явно непростой гражданский человек, — невозмутимо сказал я, покачав головой, — и сейчас мне этого достаточно.

— В общем и целом, — Вздохнул Шарипов, когда мы покончили с разговорами, — хочу тебе сказать, Саша, что ход мыслей у тебя на удивление правильный.

— Что удивительно, — немного скрипуче проговорил Рюмшин, перебив Хакима.

Особист холодно посмотрел на Рюмшина.

Я вздохнул.

— Товарищ капитан, неужели вы все еще в обиде на меня за то, что я обвел вас вокруг пальца? Ну тогда, с собакой.

— Еще чего, — зло хмыкнул Рюмшин, — больно много чести обижаться на солдата.

— А чего же вы тогда исходите желчью? — Пожал я плечами.

— Селихов. Это лишнее, — без энтузиазма и скорее ради приличия, пожурил меня Таран.

— Тогда при всем уважении, — продолжил я, — попридержите свои глупые комментарии при себе. Они не к месту.

— Как разговариваете со старшим по званию, Селихов⁈ — Возмущенно подпрыгнул Рюмшин.

— Валя, сядь, — бесстрастно сказал ему Шарипов.

— Да ты посмотри, как он со мной разговаривает! Зазнался совсем со своими медальками! Про всякую субординацию позабыл!

— Я правильно понимаю, что «медальками» вы обозвали, например, медаль «За Отвагу»? — Холодно проговорил я. — скажите, никто из ваших родственников такой «медальки», случаем, не носит? Скажем, ваш отец? Их заслуги вы тоже решили принизить?