Развод в 47. Я тебя никогда не любил (СИ) - Багирова Александра - Страница 19

Страха действительно не чувствую в ней. Ее так просто не запугать.

— Тогда давай пока все не разрешиться со мной переедешь?

— Посмотрим, возможно, ты права, мне смена обстановки не повредит. Если они будут знать где мы, то паломничество не закончится.

— Угу, — морщусь.

Воспоминания о словах дочери покоя не дают. Больно, что девочкам, которым жизнь посвятила, я теперь как кость в горле. Потому как у них великие планы с папой, а меня за ненадобностью можно выкинуть. Что ж насильно мил не будешь.

Они выросли пусть живут, как считают нужным. А мне раскисать нельзя. Снова заталкиваю боль как можно глубже.

— А Давид, ты что-то о нем знаешь?

— Практически ничего. Я видела его малым. Потом он уехал. Ну и вот вернулся уже взрослым, — пожимает плечами. — Такой приходит, я тетя к тебе поздороваться, ты против моей семьи прешь, воду мутишь, так прекрати. Если своя жизнь не сложилась, так нечего ее портить другим. Иначе разговор у нас будет иным, — морщится. — Говорил типа вежливо, такой интеллигент, и этот акцент его. У него жена волнуется, в семье непростые времена, а я его тещу настраиваю против семьи. Стыдил меня.

— А про украшения он не знал, — протягиваю задумчиво. — Что-то мне кажется, его как-то используют. По большей части вслепую. С этим вопросом надо разобраться. Информация, в нашем случае — это оружие.

Мы еще долго обсуждаем с Таисией ситуацию. Ложимся поздно. А будит меня звонок от Иры.

— Мам, мы тебе твои безделушки привезли, сейчас придем, — обиженным голосом выдает, без приветствия.

— Нет. В дом я вас не пущу. Сейчас на улицу выйду, — сбрасываю вызов.

Быстро умываюсь, одеваюсь и выбегаю.

Они стоят под подъездом. На машине Эрики приехали. Ира сама не водит.

— Подавись, — старшая дочь швыряет в меня увесистым льняным мешочком.

Я его не ловлю. Он падает к моим ногам.

— Другие матери детям все стараются отдать, а ты побрякушек пожалела, скряга! — кривит губы Ира.

— Да, мам, ведешь себя очень недостойно, — Эрика задирает голову вверх. Смотрит свысока. — Теперь нам даже в дом вход запрещен. Дожились!

— Значит, такая я у вас недостойная мать, которая не хочет видеть предателей на пороге, — объяснять им что-то бесполезно.

— Тут не все. То, что у Азалии тебе папа отдаст, — младшая дочь качает головой. — Он хочет с тобой поговорить.

— Пусть передаст через моего адвоката. Я с ним общаться не имею желания.

— Смотри, как бы твоя гордость и сомнительные подруги не довели тебя. Потом придешь мириться, про дочерей вспомнишь, — фыркает Ира.

— Жизнь расставит все по местам, — поднимаю мешок и разворачиваюсь к подъезду.

— Мам, мы реально не думали, что ты такая скряга. Противно.

— Знаете, — оборачиваюсь, — Это чувство взаимно. Противно.

Они ахают мне в спину, что-то говорят, я не слушаю намеренно. Хватит с меня общения с ними.

Дома раскрываю мешочек, и на вскидку, тут реально две трети. Девки поделили все поровну. Какая низость.

И мне ведь ничего для них жалко не было. Но хорошее забылось. Теперь есть папа и выгода. Пусть так.

Мне сейчас о себе надо думать. Я иду дальше.

У меня на сегодня запланирована продажа квартиры ближе к вечеру, а перед этим хочу еще посмотреть несколько помещений. Этим и займусь. Прочь тягостные мысли.

Первое помещение мне понравилось. Очень просторное, удобное, несколько залов и расположено в хорошем районе. Я уже мысленно даже представляю, как тут все обустрою. Да и цена приемлемая.

Решаю еще посмотреть запланированные варианты, но скорее всего на этом и остановлюсь.

Настроение заметно улучшается. Хочется немного пройтись, район более детально изучить. Да и погода солнечная.

За поворотом у ресторана останавливается черный внедорожник. Из него выходит подтянутый мужчина. Отчего-то оборачивается, будто затылком ощущает меня. Мы встречаемся с ним взглядами.

Я так и стою. Не ожидала его увидеть.

Он же идет ко мне, уверенной походкой.

— Оля, вот так встреча. Как там говорят, город большая деревня, — одаривает меня белоснежной улыбкой.

— Да, Коля, неожиданно, — улыбаюсь в ответ.

Муж Златы в хорошей форме, высокий, подтянутый, широкоплечий, явно выглядит моложе своих лет. И нет у меня к нему негатива, какой я испытываю к его жене. Со мной он всегда был, максимально вежлив и обходителен.

Хотя сейчас напрягаюсь, ситуация изменилась. Мало ли что от него ожидать. Он все же муж Златы, отец Азалии и Давида.

— Я слышал, тебя можно поздравить, — он ощущает перемену моего настроения, как я внутренне собралась, он же наоборот ведет себя непринужденно.

— Ты считаешь развод — это повод для праздника? — выгибаю бровь.

— В твоем случае да, я бы даже сказал, ты должна судьбу благодарить, что тебя так просто отпустили, — по его лицу тень пробегает.

— Благодарить? Что выкинули как собаку. Предали двадцать семь лет брака. Или я чего-то не знаю, Коля? — прищуриваюсь.

— И не надо тебе знать. Радуйся, что все эти годы ты этого не касалась, и можно сказать, отделалась малой кровью. А деньги, имущество, такая фигня, — машет рукой. — Все наживное. А вот свобода, она бесценна! — в темно-зеленых глазах загорается огонь и тут же гаснет, его заменяет черная тоска. — Я бы с удовольствием на твоем месте оказался.

— Неужто так брак со Златой тебя тяготит? — я чувствую, что схватила нить, и мне надо ее раскрутить. — Вон Влад спит и видит, чтобы к твоей жене подкатить.

— Она ему не даст, — слышу грусть в голосе, даже сожаление.

— Отчего же?

— Кому угодно. Только не ему, — вздыхает.

— Ты так говоришь, будто был бы рад спихнуть ее Владу в руки?

— Так и есть, — кивает. — Только этого не будет.

— Поэтому ты спихнул свою дочь ему?

— Не примазывай меня к этим особям! — на лице такая гримаса отвращения, будто его сейчас стошнит. — Это не моя дочь, — его конкретно передергивает. — И Давид не мой сын.

Моргаю. Держу челюсть на месте из последних сил, а она так и норовит отвиснуть к полу.

Такого откровения я точно не ожидала. Я же помню, как они с Колей поженились, как спустя два года у них родился сын. Мы были на крестинах. Помню, как Николай держал Давида на руках, улыбался ему.

Семья Златы так или иначе постоянно фигурировала в моей жизни. Они создавали впечатление вполне себе дружелюбной семьи. Ни разу не слышала про скандалы между ними.

— Ты сейчас серьезно? — спрашиваю осипшим голосом.

— Оль, давай не тут. Ты обедала? — спрашивает участливо.

— Нет…

Я все еще в шоке. Пытаюсь все осмыслить, но в голове только множатся вопросы.

— Я перекусить заехал, не составишь мне компанию?

Растерянно киваю. Николай берет меня под руку и ведет в ресторан. Садимся за дальний столик. Заказываю что-то невпопад. Мне сейчас кусок в горло не полезет. Мне нужна пища иного рода — информация.

Пока мужчина делает заказ, изучаю его снова. Он не похож на подкаблучника, уверенный, харизматичный, умеет поддержать любую беседу, в бизнесе поднялся за эти годы. А выходит им управляют? Шантажируют? Столько лет?

— Коль, ты как давно знаешь, что дети не твои? — спрашиваю, когда официант уходит.

— Всегда знал.

— И жил с этим? Столько лет? Прости, но не похоже, что ты ее сильно любишь, что готов прощать все.

— Я ее терпеть не могу. Видеть тошно. С годами это чувство только усиливается, — он выпивает стакан воды залпом. — Всегда поражался. Какой Влад идиот, имея рядом такую потрясающую, красивую женщину, пускать слюни на то, лживое, омерзительной, скользкое существо, что зовется моей женой, — едва он вспоминает о Злате, его лицо перекашивает.

— Влад о ней иного мнения, — развожу руками. — Он меня никогда не любил. Так и сказал.

— Придурок! — выплевывает в сердцах. — Я бы ему ее отдал. Пусть жрет. Только не бывать этого.

— Почему? Что ее останавливает? Он ей так несимпатичен? У нее чувства к другому? Что, Коль, я не понимаю? — вопросы все множатся.