Побеги божественного пламени (СИ) - Клёнова Евгения - Страница 48

Влада не собиралась уступать. Она замахнулась и коленом попыталась ударить его между ног. Парень увернулся, при этом ослабив хватку. Ведунья сразу же этим воспользовалась и грызанула его за палец. Вскрикнув, Агний выдернул руку, откинув девушку в сторону. Она оступилась и с грохотом упала, в полёте столкнув со стола его кольчугу и железные ножны с мечом.

Когда он снова посмотрел на княжну, она лежала всё там же, на полу, не шевелилась. Иллюзия отступила, вернув одежду.

Он кинулся к ведунье, попытался приподнять. Едва коснувшись затылка, Агний нащупал что-то влажное и липкое.

Кровь.

28 Бритва

Он вернул голову на место и встал, лихорадочно зашагав вокруг неподвижного тела.

И что теперь делать? Его казнят за убийство Мерины. Никому не докажешь, что телом княжны уже полгода владеет нечисть. Всё кончено.

Он прильнул к открытому окну в надежде остудить мысли. В здании напротив — свет, но чудовище и Руслана ничего не могли слышать. Слуги давно спят. Патруль далеко.

У его преступления нет свидетелей.

Агний накинул верхний кафтан и выбежал из дома. Дороги свободны. У тайного хода тоже пусто. До Сборска будет не легко добраться на своих двоих, но в конюшню нельзя. Придётся рискнуть.

За стенами замка он сразу же нарвался на Цеславия. Дрожавший от холода гость спрашивал про Мерину, решив, что княжна вместо себя прислала охранника с посланием.

Свидетель — это плохо. Но у него есть лошадь — уже лучше.

Первый и единственный удар отправил назойливого толстосума в рыхлый сугроб, а Агний, оседлав коня, помчался по заледеневшей дороге в сторону города.

Ещё до рассвета на улицах Сборска начали появляться первые горожане, спешащие по своим дневным делам.

Агний, всё ещё не владея равновесием, медленно и бесцельно бродил вдоль заснеженных аллей, не представляя, что делать дальше. С места службы он, считай, дезертировал. Назад пути нет. Да и риинская армия теперь подчиняется Алоису. Скоро тело княжны обнаружат, и что тогда? Останься он в городе, стража найдёт его до конца дня.

Раньше за убийство болотного отродья солдата ждала бы награда. Теперь — смерть.

Первая открывшаяся таверна стала его временным пристанищем. После двух порций горячего чая, он уже точно решил, что сдастся властям. В замок он не вернётся. Не сможет смотреть в глаза Руслане.

В замутненном мозгу Агния то и дело всплывали прошедшие события. Но не убийство теребило его сознание, а возвращение соперника и то, как рьяно Руслана прикрывала его от меча, с какой нежностью смотрела на него вечером, как легко поддалась его объятию.

Он пытался не думать об этом, но с каждым новым глотком, приходило осознание: он сдохнет, а Алоис, этот сукин сын, каждую ночь будет…

С подобной несправедливостью Агний не мог смириться. Пусть жизнь его кончена, но он должен утащить чудовище за собой.

Мир только выиграет, если зараза, в виде огненной крови, навсегда исчезнет.

Дурман почти отступил. Признаваться в содеянном пока рано, тем более, его грех ничто, в сравнении с преступлениями остальных.

Он шёл к королевской резиденции пешком, чтобы быстрее протрезветь и вернуть послушность собственным движениям. Ему предстояло о многом рассказать людям Мастислава.

Солнце плавно поднималось по небосводу.

За прошедшую ночь огонь удалось потушить, но последствия пожара были повсюду. Закопчëнная улочка подвела Агния к первым королевским воинам.

Выслушав скомканные объяснения, они послали за командиром, тот за своим, и уже после третьего пересказа Агния подвели к массивной двери в глубине дворца. Никто и ничего не собирался объяснять.

Солдат потерял дар речи, едва переступив порог.

Недавно в этом месте произошла настоящая бойня. На полу ещё не остывшие красные лужи. Стены в потёках и брызгах. Один из шкафов перевёрнут, лежит на боку, перегородив прямой проход вглубь комнаты. Высыпавшие из него книги и свитки валяются повсюду перепачканные кровью. В противоположном углу приоткрытая дверь, к которой ведут смазанные дорожки. Очевидно, тела волокли по полу. Много тел.

В центре за роскошным дубовым столом сидел человек в дорогом бархатном костюме, контрастировавшем с недельной щетиной и нечёсаными паклями, свисающими ниже плеч.

В незнакомце Агний не сразу узнал мужчину с ростового портрета, висевшего позади стола. На картине был изображен король Мастислав в коронационных одеждах. Гордый здоровый мужчина с прямой спиной и широкими плечами.

А напротив — исхудавший измученный бессонницей человек с блестящим безумным взглядом. Он переминал сложенный вчетверо бумажный лист с недавно взломанной печатью.

— Значит, утверждаешь, что выехал из замка князя ночью и только сейчас дошёл до двора? — спросил он.

Агний подтвердил.

Король опустил голову на руку и начал истерично смеяться.

Отдышавшись, он протëр глаза от нервных слезинок и обратился к ничего не понимающему доносчику:

— Если всё так, как ты говоришь, и Риинский царь потерял божественные силы, то ответь, что мне делать с этим? — он встал и пнул ногой кованный сундук, до этого покоящийся на полу в метре от стола. Потянув за тяжелое металлическое кольцо, он откинул крышку.

Внутри лежали человеческие головы.

От неожиданности Агний подскочил на месте, но был сдержан громоздким стражником, стоявшим по правую руку.

Ещё до рассвета наёмники Мастислава перехватили предложение из вражеского лагеря, от которого отказались бы только глупцы. Членам Совета предлагалось обменять голову короля на свои жизни и имущество.

Мастислав давно подозревал о тайных переговорах за его спиной.

Вокруг одни крысы, не ведающие верности. Они думали, он не знал? А он всё знал. Видел. Слышал, как его обвиняют в всех бедах народа Болании. Якобы, именно он разворошил осиное гнездо, объявив войну воскресшему божеству.

И где теперь все эти несостоявшиеся предатели? Свалены в чулане, как гора бесполезного мусора. Но головы их ещё пригодятся.

Мастислав собирался отправить сундук с ними риинскому царю в качестве ответа.

«Болания будет жить, пока жив её король», — первая строка сопроводительного письма. Вторую написать не успел. Глава нового отряда его личных головорезов, Ильмер, доложил о появлении у стен резиденции человека, утверждавшего, что царь теперь не страшнее цыплёнка.

Слухи о вчерашнем падении огненного сокола могут оказаться правдой.

…

На заре к главному гостевому корпусу подошёл Ждамир. Он был встревожен и откровенно зол.

Проснувшись в одиночестве, мечник сразу же заподозрил недоброе и, первым делом, допросил командира конвоя. Тот поначалу пытался увильнуть от прямого ответа, но из мужской солидарности признался: среди ночи княжна нарядилась и умчала на встречу с бывшим ухажёром.

Движимый горьким унижением, Ждамир нарезал круги по пустым коридорам спящего замка. Он мог бы отправиться к Алоису сразу, но решил дождаться первых лучей утреннего солнца.

А зря. Ведь молодой царь так и не смог сомкнуть глаз этой ночью.

Руслана уверяла, что ворожба надëжна и можно не волноваться, но, зная о криворукости ведуньи, Ал не спешил верить на слово.

Вторая половина зимы — Велесово время. Силы любой ворожбы слабы.

Его плечо, на котором вот уже несколько часов крепко спала девушка, затекло и почти потеряло чувствительность. Казалось, рука снова ему не принадлежит. Медленно, но верно, нарастала паника, разгонявшая за собой пульс. Головой он понимал, что это ничего не значит. Всё пройдёт, стоит лишь переложить Руслану на подушку. Он так и сделал. Рука снова ощущалась, как раньше, но свежее впечатление не давало вернуться в постель.

Платяной шкаф хранил несколько его парадных костюмов. Повседневную одежду Руслана давно переложила в сундуки, чтобы освободить место для своих платьев.

Алоис облачился в синий кафтан, подбитый мехом соболиных спинок, который когда-то надевал на первую встречу с королём.

Та же одежда, та же обстановка, но из настенного зеркала смотрел совсем другой человек. И если тяжесть жизненного опыта из взгляда уже не стереть, то с бородой дело обстоит проще.