Мой холодный герой (СИ) - "Mary Jaine" - Страница 28

Первый — лёгкое, светло-голубое платье в горошек, до колена, с милым воротничком. К нему — туфли на танкетке и жакет.

Второй — более повседневный: джинсы, бежевая рубашка с короткими рукавами, кроссовки и лёгкий реглан.

Как же вовремя.

"Спасибо за одежду. Очень мило с твоей стороны."

Отправляю сообщение Егору и иду в душ.

Когда выхожу, ответа всё ещё нет.

Может, спит… или снова на объекте.

Одеваюсь в джинсы и рубашку, а затем отправляюсь завтракать.

Мы с мамой Егора едим вдвоём, потому что Андрей Никифорович всё ещё занят этим раритетом — так Эвелина Геннадьевна назвала мотоцикл, который я видела из окна.

— Ты свободна после завтрака? — спрашивает она.

— Да, конечно.

— Если хочешь, можем заглянуть в конюшню.

— Я хочу.

Эвелина Геннадьевна кивает и уходит переодеваться.

Мне даже немного страшно.

И на лошадях ездить боязно, и время с Эвелиной Геннадьевной проводить…

Достаю телефон из кармана — от Егора по-прежнему ни ответа, ни звонка.

Значит, занят…

Но почему-то на душе неспокойно.

Надеюсь, это всего лишь из-за верховой езды…

Через полчаса мы заходим в конюшню, и дядя Гена уже встречает нас, оседлав лошадей.

— Я очень рад, что ты захотела научиться, — обращается ко мне мужчина.

— Да, я тоже.

Мама Егора несколько раз показывает, как правильно садиться в седло, как слезать…

Как угостить лошадь, чтобы она привыкла к новому наезднику…

И мне всё это очень интересно.

Рядом с этими животными Эвелина Геннадьевна больше не кажется такой строгой и надменной.

Здесь она мягкая, добрая…

Отмечаю про себя, насколько они с Егором похожи.

Вспоминаю о Князеве и снова проверяю телефон.

Но нет… Ни звонка, ни сообщения…

Может, что-то случилось?..

Нет, если бы что-то произошло, я бы уже знала.

Почти обед.

Егор сказал, что позвонит перед вылетом, но звонка всё ещё нет.

Я начинаю по-настоящему переживать.

Возвращаемся в особняк и застаём Андрея Никифоровича в гостиной.

Как только мы входим, мужчина тут же поднимается и идёт к нам.

Что-то точно случилось — я вижу это по его взгляду и выражению лица.

— Что? — спрашивает Эвелина Геннадьевна.

— Самолёт Егора потерпел крушение, и экипаж не выходит на связь.

Нет… Этого не может быть.

Это неправда…

Я уже не слышу, что спрашивает Эвелина Геннадьевна.

Я только вижу, как она начинает кричать, а потом замирает и рыдает.

Нет… Он не мог…

Я медленно отхожу назад…

Я не хочу это слышать. Это неправда.

Егор жив.

Он сказал, что вечером будет дома.

Нужно просто дождаться вечера.

Нужно ждать…

Натыкаюсь на что-то твёрдое и просто сползаю вниз.

Он не мог сейчас меня оставить…

Следующие три дня проходят, как в тумане.

Я почти не сплю, почти не ем… Да и вообще ни с кем не разговариваю, кроме полицейских, которые все еще пытаются найти место крушения самолета.

— Поймите, мы делаем все возможное. Но там горы, сильные ветры, снег, почти круглые сутки стоит густой туман, видимость приближается к нулю.

Поисковые бригады работают. Мы их ищем. Надеемся на лучшее, — в который раз объясняет капитан МЧС.

— Вы надеетесь?! Егор жив! Он жив… — на глаза наворачиваются слезы.

Егор сильный, умный… Он смог выбраться. Он выжил, я это чувствую.

Я поднимаюсь в его спальню и сворачиваюсь клубочком на кровати.

— Вероника… — в комнату входит Эвелина Геннадьевна.

Но у меня нет сил смотреть на нее. Я вижу, как ей тяжело, как за эти дни она побледнела и осунулась.

На лице ни капли макияжа, а красные глаза говорят о том, что она, как и я, плачет, когда никто не видит.

— Вероника, тебе нужно поесть. Маргарита Львовна приготовила бульон.

— Спасибо, я не хочу.

— Когда Егор увидит, как ты выглядишь, он очень рассердится.

Говорит женщина, и я сажусь на кровати. Смотрю ей прямо в глаза и вижу в них уверенность.

— Он же вернется? — спрашиваю с надеждой.

Мать Егора подходит с подносом, на котором стоит тарелка с супом. Садится рядом, набирает ложкой немного бульона и подносит к моим губам.

Приятный легкий запах вызывает урчание в животе, и я понимаю, насколько голодна.

— Когда Егору было шесть, он потерялся в заповеднике.

Классный руководитель организовал экскурсию первоклассников. Его искали сутки. А нашли благодаря тому, что он придумал из белой рубашки сделать что-то похожее на флаг и повесил его высоко на дерево.

Когда спасатели привезли его, Егор был спокоен.

Не плакал, не бился в истерике и даже не испугался. Рассказал, что спал на дереве и нашел несколько фруктов, когда проголодался.

Я — взрослый человек — и то не знаю, что бы делала в такой ситуации, а этот ребенок не испугался…

И сейчас… Я верю — он жив. И ты должна верить.

Я смотрю на женщину, затем на пустую тарелку передо мной.

Эвелина Геннадьевна обнимает меня, я тихо всхлипываю, и слезы катятся по щекам.

— Я хочу поехать туда.

— Уговаривать не буду.

Я больше не могу просто сидеть и ждать…

Мне кажется, что если я поеду на то место, где ищут Егора, то стану спокойнее. Я просто чувствую, что должна поехать, что-то сделать.

Через час у меня уже собран дорожный рюкзак. Несмотря на лето, я тепло одета.

Конечно, полицейские и спасатели, доставлявшие нас в горы, пытались меня отговорить, но я осталась непреклонной.

— Поймите, там опасно… трудно… холодно. Даже людям, которые много лет работают в таких условиях, непросто. А уж неподготовленному человеку…

Но я нутром чувствую, что поступаю правильно. И отступать не собираюсь.

Спасатели разбили лагерь у подножия горы, и когда мы приехали, нас уже ждал теплый чай и зимние комбинезоны.

И как только мы начали подъем, я поняла, что эта одежда мне действительно пригодится.

— Наши люди прочесали две вершины и одно ущелье. Еще осталась одна такая же… и пещеры вот с той стороны.

— Поняла…

По времени мы идем всего двадцать минут, а мне кажется, что прошел как минимум день.

Ноги болят и ноют от холода, руки приходится постоянно растирать, чтобы чувствовать пальцы, а лицо и вовсе покрылось инеем.

— Может, вам лучше было остаться в лагере? — спрашивает молодая женщина, помогая мне пройти через камни.

— Я вам мешаю?

— Я не это имела в виду.

— Привал! — раздается впереди, и я падаю на ледяную землю. Женщина садится рядом.

— Вот, выпейте, — протягивает мне металлическую чашку с кофе из термоса.

— Спасибо…

Мы сидим молча.

Горячий напиток немного согрел тело, и я расслабилась. Вид отсюда, с высоты, потрясающий.

И если бы не причина, по которой я здесь, я могла бы даже насладиться этой красотой.

— Простите… и спасибо за кофе, — говорю, глядя перед собой.

В ответ тишина… Может, это и к лучшему. Я извинилась за свою резкость, а заводить здесь дружбу мне ни к чему.

— Виола, — протягивает мне руку собеседница.

— Вероника, — я улыбаюсь и жму ладонь.

Виола оказалась довольно приятной женщиной. Всю дорогу она старалась мне помогать, объясняла, как лучше идти и куда.

Обратно в лагерь мы вернулись только через четыре часа. Я не чувствовала ни рук, ни ног. Казалось, что они просто отморозились до конца.

Но нет… Пара чашек горячего чая, сытная еда и теплый шатер быстро вернули меня к жизни.

— Сегодня уже больше не пойдем. Надвигается буря, — входит ко мне Виола.

— Поняла… — эта новость сильно меня расстраивает, но я стараюсь не подавать виду.

— Можно сесть? — спрашивает женщина.

— Да, пожалуйста.

— Ты веришь, что он еще жив?

— Да.

— Такая уверенность… — она кивает и смотрит в пол.

— Я знаю… я чувствую, что он жив. И я его найду.

— А если нет?..

Не знаю, хотела ли я отвечать на этот вопрос или нет…