Когда родилась Луна (ЛП) - Паркер Сара А. - Страница 11

Его черты лица резкие, грубые… и все-таки он невероятно красив. Мои легкие наполняются его запахом, таким глубоким и одурманивающим, как раскаленный камень, политый ковшом сливок.

Я задерживаю дыхание, впитывая его, любуюсь его черными волосами, спускающимися чуть ниже плеч. Они большей частью собраны сзади, только несколько прядей падает на лицо, но это не смягчает пронзительного взгляда его глаз насыщенного цвета обожженного дерева.

У него густые брови, нижняя половина лица покрыта тенью бороды, которая придает суровости его и без того мужественному облику. Как будто он принадлежит к одному из знаменитых воинских кланов, пустивших корни на Болтанских равнинах миллионы фаз назад, с кровожадным ревом размахивая топором.

Его взгляд отрывается от моего, осматривая окрестности, обшаривая каждый укромный уголок. Я замечаю, что на заостренном кончике его правого уха закреплена маленькая черная каффа, которая закрывает часть раковины, но бусин нет.

Он делает вид, что пустой, не считая отсутствия клипа, но я не настолько глупа, чтобы поверить, что он не слышит ни одной из песен стихий. Особенно учитывая огромную энергию, исходящую от него и прокатывающуюся по мне. Заставляющую меня чувствовать, что он намного больше, чем то пространство, которое он сейчас занимает. А это немало, ведь он на полторы головы выше меня, его широкая грудь и плечи напоминают мне саберсайта. Мощный, мускулистый тип телосложения, который часто встречается у тех, у кого крепкие корни в Пекле ― жарком, вечно солнечном северном королевстве.

Его осуждающий взгляд снова возвращается ко мне, и это похоже на стремительный удар по ребрам.

Лишающий дыхания.

Он смотрит на меня так, будто я только что столкнула со стены мертвого стихиаля. Или, может быть, у меня разыгралось воображение. Я уверена, что рядом больше никого не было…

Морщинка между его бровями становится глубже.

― Ты в порядке?

Его низкий голос пронзает мое сердце, словно удар кремня по камню, оставляя после себя искры, которые странным образом потрескивают в моей ледяной крови.

Я… в порядке?

Я смотрю на него тем же хмурым взглядом.

― Ты сумасшедший?

― Возможно, ― хмыкает он, его голос похож на рокот теплых, перекатывающихся камней.

Снежинка падает мне на лоб, и у меня перехватывает дыхание, когда он поднимает свободную руку и подносит ее к моему лицу. Как будто он собирается смахнуть ее. Я ловлю себя на том, что зачарована этим движением, прежде чем понимаю, что он тянется к моей вуали.

Воздух между нами становится напряженным и пустым. Даже Клод прекращает свои хлесткие порывы.

― Я бы не стала, ― мурлычу я, прижимая к его промежности маленький железный кинжал ― кинжал, который я всегда прячу в рукаве как раз для таких случаев.

Его бровь взлетает вверх.

― Быстрые руки.

― Это железо.

― Я чувствую его запах, ― рычит он, в его голосе звучит богатый, экзотический акцент северян. ― Имя. Сейчас же. И не поддельное, которое ты назвала тому, кто нанял тебя в «Голодной лощине».

Дотошный.

Интересный.

Я сильнее надавливаю на свой маленький железный клинок, который вдруг начинает казаться совершенно недостаточным против того, к чему он прижимается, хотя я не из тех, кто отступает перед вызовом.

― Нет. Но я подам тебе твой собственный член, если ты не отпустишь мое запястье.

Мои слова звучат чувственно и протяжно, произнесенные как слова баллады, которую, я уверена, он оценит меньше, чем песни, которые я пела всю ночь… пока уголок его рта не приподнимется.

Это удивляет меня.

Он издает хриплый звук, отпускает мое запястье, а затем отступает назад, создавая между нами небольшое пространство, которое кажется мне обрывом, на краю которого я стою ― своды моих ступней покалывает, а в животе зарождается странный трепет.

Мысли путаются.

― Спасибо, ― говорю я, выпрямляя плечи. Держа клинок направленным на его промежность, я сжимаю пергамент в плотный комок и засовываю его в карман.

Может, мне не придется его убивать. Он не видел, что я убила Тарика, не видел ни моего лица, ни пергамента, который я сорвала со стены. И уж точно он не позволил себе никаких вольностей.

Возможно, он не такой уж монстр, каким я его считала, пока он с одержимой серьезностью наблюдал за тем, как я пою всю ночь?

Не говоря уже о времени, которое потребуется, чтобы подтащить его к тому же краю, за который я толкнула Тарика, если мне придется перерезать ему горло там, где мы стоим. Даже если бы я смогла его дотащить. Скорее всего, мне придется рубить его на части ― грязная работа, которая отнимает кучу времени. А мне его совсем не хватает, и рука Тарика ощущается тяжелым грузом у меня в кармане.

― Если ты позволишь…

― Там внизу мертвый мужчина-фейри с выпотрошенными кишками, ― говорит он, вскидывая бровь и кивая головой в сторону зияющего выхода из тоннеля, ведущему к безжалостному обрыву внизу ― его голос звучит хрипло и безэмоционально, что еще больше усложняет выбор между моими вариантами. ― Я только что оттуда и не видела никакого мужчины. ― Я держу кинжал наготове, мышцы напряжены. ― Тот, кого я видела, был чудовищем.

Я выдерживаю его взгляд, балансируя на грани нерешительности. Жду его реакции, чтобы принять решение, что делать дальше. Отнесу ли я этого мужчину к той же категории, что и Тарика, или к другой.

Более безопасной.

Его глаза впиваются в меня, словно он хочет извлечь частички моей души, когда отвечает:

― С этим я абсолютно согласен.

Я хмурюсь, открываю рот и снова закрываю.

Все-таки безопасный.

― Не ходи за мной, ― выкрикиваю я, затем убираю кинжал от его промежности и, не оглядываясь, спускаюсь по ближайшей лестнице.

ГЛАВА 5

Я опускаю руку Тарика в малоиспользуемый, заранее оговоренный мусоропровод и жду, просунув голову в отверстие, пока не услышу свист другого члена «Восставших из пепла» в глубине Подземного города. Подтверждение того, что посылка доставлена. Теперь другие займутся освобождением детей.

Будучи Клинком Феникса, я убиваю. И ничего больше. Я, конечно, не занимаюсь спасением ― эта задача возложена на других, кто не с такой радостью проливает кровь. Но часть меня почти… тоскует по тому времени.

Эта миссия была для меня очень личной. Масштабная операция, за одобрение которой я боролась изо всех сил. Дело, которое отвлекло ресурсы группы от наших обычных миссий, направленных на борьбу с Короной.

Я поворачиваюсь, прислоняюсь к стене, закрываю глаза и улыбаюсь, в груди разливается приятное тепло, когда я представляю, как вспыхнут глаза детей, когда они поймут, что свободны. По-настоящему свободны ― в том смысле, который я вряд ли когда-нибудь пойму до конца.

Стань незаменимым, и другие вцепятся в тебя когтями. Неважно, хорошие они, плохие или где-то посередине. Если я чему-то и научилась в жизни, так именно этому.

И все же…

Надеюсь, этим детям понравится в Расцвете. Я никогда не была в подземном убежище, которым управляет Феникс, и хотя я слышала, что оно находится где-то на юге, не думаю, что когда-нибудь узнаю точное местоположение.

Или увижу своими глазами.

Это будет означать, что я прекратила свою деятельность, а я сомневаюсь, что лидер «Восставших из пепла» заинтересован в том, чтобы я перестала быть полезной, вместо этого он занимает меня умиротворяющими миссиями, которые я с радостью выполняю. Особенно те, которые заканчиваются как сегодня, наполняя меня теплым чувством кратковременного удовлетворения. Как будто я только что оттерла одно из многочисленных пятен с этого большого, прекрасного мира, который я так отчаянно хочу полюбить.

Кроме того, я не уверена, что отставка мне подойдет. Не та, которая, несомненно, будет сопровождаться поездкой в один конец в Расцвет. Думаю, у меня сразу начнут зудеть пальцы.