Лейтенант космического флота (СИ) - Борчанинов Геннадий - Страница 26

— Ваша. И Мясникова, — сказал Борисов.

Похоже, капитана не радовала перспектива высчитывать манёвр и стыковать огромный эсминец к орбитальной станции. Огромный по сравнению с челноками, разумеется. Он бы с радостью свалил эту работу на кого-то другого, но Борисову для подобных манипуляций опыта точно не хватало. Я же стыковку хоть и сдал на «отлично», последний раз этим занимался год назад, на учебном корвете. Макаренко заметно сник, но игнорировать необходимость заправки он не мог. Даже с помощью виртуального ассистента, корабельныых автопилотов, специалистов на станции и грави-захватов можно было натворить бед во время стыковки. Нужна хирургическая точность, а Макаренко такой, похоже, похвастать не мог.

— Разберёмся, — вздохнул он.

Он окинул рубку внимательным взглядом, у Борисова тут царил полный порядок, артиллерист оказался аккуратным и ответственным офицером. Надо бы узнать потом, за что его сюда сослали, потому что просто так на «Гремящий» не попадали.

— Ну, не будем больше вас отвлекать, лейтенант, — сказал Макаренко.

Мы покинули рубку.

— В кают-компанию? — предложил я. — Звёздочки обмыть, так скажем…

— Только если немного, а то мне заступать, — нервно улыбнулся капитан.

В кают-компании нас уже ждал весь офицерский и унтер-офицерский состав, и встретили нового капитана приветственными криками. Кто-то открыл шампанское с громким хлопком, капитана хлопнули по плечу, усадили на его излюбленное место, на диванчик. «Капитанское» кресло облюбовал я.

Макаренко сиял, как золотая медаль, промакивал потеющую лысину платочком, глупо улыбался, принимая поздравления от сослуживцев. Все норовили подойти, лично пожелать удачи, выразить свою поддержку, показать лояльность. Все рассчитывали, что с новым капитаном служба пойдёт по-новому.

Откуда-то появилась водка, звёздочки, полный стакан протянули Макаренко. Древняя традиция, старше, чем сам космический флот. Он неуверенно посмотрел в стакан, выдохнул. Все мы (или почти все) проходили через этот ритуал, и он тоже. В космофлоте полно суеверий, и необходимость обмыть новое звание, тем более внеочередное, была одним из них, не то удачи не будет, успеха, новых повышений и так далее.

— Может, потом, после вахты? — предложил он, но поддержки не нашёл.

— Надо обмыть сейчас! — безапелляционно заявил старший мичман Добрынин.

Стакан водки это серьёзно, даже для тренированного организма, и я вдруг вспомнил вдрызг пьяного Сахарова, когда пришёл к нему на мостик представиться. Неприятное было зрелище. Сомневаюсь, что Макаренко после этого стакана будет бодр и свеж. Похоже, придётся с ним поменяться.

— Пейте-пейте, господин капитан, я вместо вас вахту отстою! — воскликнул я.

Это прибавило ему уверенности. Он выдохнул, приложился к стакану под восхищённые крики офицеров. Не каждый день выпадает такое зрелище, и экипаж «Гремящего» пользовался моментом. Раскрасневшийся Макаренко опустошил стакан одним залпом, поймал звёздочки ртом. Если сейчас не сходит в уборную и не опустошит желудок, его ждёт крайне весёлый вечер. Он не пошёл.

Я вызвал Скрепку, внёс изменения в расписание вахт, поменяв нас с капитаном местами. Стыковку выполнять, значит, предстоит мне. Не самое любимое моё занятие, честно говоря. Ничего, справлюсь. А вот Макаренко, да ещё после стакана водки… Маловероятно.

До вахты оставалось несколько часов, так что я сдержанно попрощался со всеми присутствующими и отправился готовиться. Хотелось подремать хотя бы часик. Всё-таки заступать через одну вахту — задачка не для слабаков. И не каким-нибудь дежурным по жилому отсеку, а вахтенным офицером.

Моего исчезновения, похоже, никто и не заметил, и я со спокойной душой отправился в свою каюту. Макаренко скоро переедет в капитанскую, а я переезжать пока не стану, привык уже к своей, а каюта старпома не слишком-то отличалась от неё, разве что находилась поближе к выходу из жилого отсека.

Покемарить удалось едва ли сорок минут, меня разбудил вестовой. Капитан напоминал, что я заступаю вместо него. Спасибо, это я помнил и так. Похоже, всю вахту придётся жить на кофе и стимуляторах.

Холодный душ нисколько не взбодрил, лишь ненадолго отогнал сонливость, которая навалится снова тяжёлым одеялом, как только я сяду за пульт управления. Но зато я надел свежее бельё и почистил зубы. Самое важное перед очередной вахтой.

Лейтенант Борисов, завидев меня, а не капитана, ничуть не удивился. Наоборот, скорее даже обрадовался.

— О, Алексей! — воскликнул он. — Всё-то тебя на мостик тянет!

— В капитана стакан водки влили, — хмуро пояснил я. — Хватит нам алкашей за штурвалом.

— Это точно, — буркнул артиллерист.

— Было что интересное? — спросил я, мельком проглядывая логи и журналы.

— Кроме того, что Макаренке звёзды вручили, ничего, — пожал он плечами. — Гости улетели штатно, на станции пересели, уже… Да, уже в гипере должны лететь, за пределы системы вышли.

— Ну и славно, — сказал я, широко зевая. — Будем надеяться, что и дальше всё без происшествий пойдёт.

Манёвр был рассчитан и запланирован сильно заранее, внесён в журналы и базы, и выполняться должен был на прямой связи со станционными техниками. Во избежание непредвиденных ситуаций. Сближение само по себе — несложное дело, нужно лишь выбрать правильный момент, чтобы орбиты пересеклись в нужном месте. Чтобы не догонять эту самую станцию, а потом не тормозить, как ошалелому. А вот стыковка уже сложнее, тут требуется ювелирная точность.

На ювелирную точность я не рассчитывал, для этого нужен гигантский опыт, побольше моего, но справиться я должен, всё же не безрукий дурак. Начать движение нужно было сильно заранее, включить двигатели на полпроцента мощности и на строго определённое время. Начнём раньше — пролетим мимо станции на огромной скорости, опоздаем — аналогично, промахнёмся на многие сотни километров. Конечно, по ходу движения можно будет корректировать курс, но высшим пилотажем считалось выйти на пересечение с одного единственного импульса.

Так что я поставил таймер с оповещением, который сработает ровно за одну минуту до выхода на манёвр, а сам пошёл отжиматься, чтобы не уснуть. Кофе уже не помогал.

— Господин лейтенант! — прозвучал после первой сотни отжиманий голос дежурного связиста.

Сегодня там службу нёс оператор третьего класса Дулбич. Каргин только готовился к дежурству, и если бы я не поменялся с капитаном, мы заступили бы вместе.

— Вахтенный, слушаю, — отозвался я, немного переведя дух.

— Запрос со станции.

— Чего хотят? — спросил я.

До манёвра на сближение оставалось ещё чуть больше часа.

— Они скорректировали орбиту, — доложил связист.

Я тяжело вздохнул. Придётся всё пересчитывать. Станция своё местоположение меняла редко, разве что для защиты от космического мусора и астероидов. Или когда отклонение от первичных координат, записанных в справочниках и базах данных, становилось критическим.

— Соедини, — попросил я.

— Есть, — произнёс Дулбич.

Пару секунд висела тишина, затем из колонок послышался искажённый помехами незнакомый голос.

— Станция U-681, старший техник Михаловский.

— Малый эсминец «Гремящий», вахтенный офицер лейтенант Мясников, — представился я в ответ.

— О, это вы⁈ Приятно познакомиться, господин лейтенант! — воскликнул техник. — Мы тут вынуждены скорректировать положение станции. Немного ускорились сверх положенного, теперь замедляемся, а то от постоянных стыковок…

Понятно. Улетающие корабли, отстреливаясь от шлюзов, понемногу разгоняли и саму станцию. На этих скоростях ещё работала обычная ньютоновская физика, и действие было равно противодействию.

Значит, и манёвр нам придётся производить раньше… Как бы не прямо сейчас.

— Понял, рассчитываю сближение, — проворчал я.

Скрепка, в потешных круглых очках и с допотопным калькулятором, тут же появилась в поле зрения. Не представляю, как бы это всё пришлось считать вручную. Хотя нет, представляю, в Академии только так и разрешалось. Ладно хоть станция вращалась вокруг звезды с нулевым отклонением, и мне не придётся корректировать ещё и угол наклона орбиты.