Случайная одержимость командора (СИ) - Гончарова Татьяна Викторовна - Страница 8

Зачем-то гладит пальцами, растирает мои соки, а сам не отрывает взгляда от моего лица.

Приподнимаю и раскрываю бёдра навстречу его сильным пальцам. Стискиваю зубы.

А он продолжает смотреть в мои глаза, и всё это время, внизу, между моих ног, между моих половых губ — гладит, обводит болезненно-чувствительный бугорок, надавливает вокруг него, сжимает пальцами и снова гладит.

Меня захлёстывает стыд пополам с новым, нарастающим, распирающим всё тело ощущением.

Не понимаю Логранда. Не понимаю себя. Наверное, будь у меня хоть малейшая возможность, я нашла бы в себе силы, отстранилась, но вместо этого лишь удерживаю через раз стоны, и сама подставляюсь под умелые пальцы.

Испуганно замираю от реакции своего тела — накатывает нарастающее неукротимое чувство, завершаясь на своей вершине мощнейшей разрядкой. Содрогаюсь, выгибаюсь, всё тело трясёт. Логранд удерживает мои руки и не отводит от меня горящего взгляда.

Едва я утихаю, проникает пальцами внутрь, растягивает меня, гладит внутри, я уже не сдерживаюсь, двигаю бёдрами, зажмуриваюсь, слёзы всё-таки проливаются к вискам.

Хочется его просить, умолять, ведь он хочет меня, я теперь знаю из-за связи между нами, его желание намного сильнее моего. Чувствую, как он прижимается к моему бедру своим здоровенным членом, на коже мокро от проступившей на головке капли.

Всё равно не попрошу. Выгибаюсь с громким стоном от умелого движения его руки, срываюсь в новый — теперь я точно знаю, что именно это называют оргазмом, слишком сильное удовольствие во всём теле.

Мне лишь чуть-чуть легче, на самом деле мне мало, крайне мало.

Он отпускает мои руки, чуть отстраняется, и я съёживаюсь от острого чувства нехватки. Зажмуриваюсь, слышу шипение инъектора, он что-то вкалывает из походной аптечки себе и мне в предплечье, как он может ещё соображать, у меня уже просто туман в голове, просто туман.

Ладно. Пусть так.

Я в полной прострации.

Всхлипываю.

И… вздрагиваю, чувствуя его бережные объятия.

Ничего похожего на расчётливые движения до этого. Он накрывает меня своим огромным телом. Его тёплое дыхание касается моих губ… хватает меня за волосы на затылке, слегка оттягивает, запрокидывая мою голову, впивается жёсткими губами в мою шею.

Мной новый всхлип.

Его шёпот на моей коже над ключицей:

— Сейчас, Кира… Я сейчас.

Властное движение, раскрывающее мои бёдра. Он — огромный, мощный надо мной. Мой затылок на его ладонях. Его пальцы, сжимающие мои волосы. Взгляд глаза в глаза. Давление между нижних губ. Уверенное глубокое проникновение.

Мой громкий стон, переходящий в крик — выгибаюсь всем телом, содрогаюсь, царапаюсь, кричу от острейшего наслаждения.

Его новый толчок, и мой новый экстаз — бурной волной, огненной лавой по венам.

Он берёт меня молча, с растяжкой, на всю длину, глубокими толчками. Рассматривает моё лицо, пережидает мой очередной оргазм и снова двигается внутри меня, размашисто и сильно погружаясь в самую глубину, до конца.

В какой-то момент что-то меняется.

После особенно бурной разрядки я вдруг полностью расслабляюсь, отпускаю себя, сбрасываю всё напряжение.

Мне очень хорошо.

Пусть так. Наконец-то принимаю происходящее. Пусть всё неправильно, но сейчас... уже пусть так…

Подаюсь мужчине навстречу, провожу ладонями по его мощной рельефной спине, обнимаю и… со взявшейся из ниоткуда нежностью приникаю к нему.

Командор замирает… и с глухим рыком впивается губами в мои губы.

Вот знал, что нельзя целовать.

Знал.

Я был абсолютно прав, что нельзя касаться её губ губами.

И всё равно это сделал.

Нежная.

Нежные губы, мягкий рот, нестерпимо трогательная открытость.

Охренено красивая. Очень чувственная. Роскошная женщина.

Лишь слегка сжал её пышную грудь ладонью, скользнул по тонкой талии, тронул пальцами мокрые нижние губы…

Как же кончает, вечность бы смотрел.

Впрочем, судя по тому, как плотно нас накрыл мостовой феномен — так назвали исключительно редкое явление сцепки полей у псиоников — насмотреться на её оргазмы у меня будет много возможностей.

Если, конечно, у меня не получится этот феномен убрать.

Теоретически это было возможно. Есть у меня парочка идей.

Но это всё потом. Пока буду смотреть. Наслаждаться видом и прикосновениями охрененно красивой женщины под собой.

Благо выдержки у меня хватит на население межгалактического крейсера.

Ага. На крейсер моей выдержки хватает, а вот удержаться от поцелуя не смог.

Нежная. Податливая. Страстная и чувствительная, настолько, что искры из глаз и марево перед глазами.

Всё-таки поцеловал.

И весь контроль снесло.

Раскрылся.

Зря. Ох зря…

Ладно. Мельком окинув окрестности в пси-диапазоне и снова убедившись, что мы в безопасности, разрешил себе — погрузился с головой в её нежность.

Разрешил себе целовать. Пробовать её кожу на вкус. Дышать неуловимо-ягодным ароматом.

Как на родной планете — притаившаяся в тени травы земляника.

Покрывал поцелуями узкие плечи, полную высокую грудь с ярко-розовой горошиной соска…

Моих последних остатков мозга под перегрузкой похоти в двадцать джи — не меньше — хватило удержаться, чтобы не поцеловать ниже — блестящие лепестки нежно-розовых нижних губ.

Хорошо, что удержался. В этом случае последние ниточки контроля однозначно сорвёт.

Да, собственно, уже срывает.

Встряхиваю головой, разворачиваю её на живот. Рывок на себя, ставлю её на колени и локти, попкой к себе — от вида по телу спазм. Ладонью давлю на её спину — прогибается, раздвигает ножки, подаётся ягодицами навстречу моему члену.

Убеждаюсь — длины волос хватает, чтобы намотать на кулак.

Так хочется врываться, драть изо всех сил, и… всё равно сдерживаюсь, я здоровый всё же, а она узенькая… Опасаюсь повредить. Всё-таки у неё это первый раз.

Именно эти мысли остаются последним форпостом осознанности. Встают пси-защитой похлеще любых, самых опасных и закрытых пси-техник.

Помогают удержаться на краю. Сохранить сознание. Остаться собой.

Проверяю: спонтанный мост слабеет. Всё же раскачали мы его вдвоём. Опасность отсрочена.

Можно дать Кире отдохнуть.

Она снова содрогается в бурном оргазме, стискивает своей теснотой мой член.

И я позволю себе отдохнуть. Отпускаю контроль, разрешаю себе пролиться в неё, ослабляю руки, чтобы не наоставлять синяков, кожа нежная ведь… Рычу, расставляю руки, стискиваю парашютную синтоткань под нами, содрогаюсь всем телом — разрядка такой силы, что на мгновение меркнет в глазах.

Кира обессиленно вытягивается подо мной, и я падаю рядом, хватаю её, прижимаю к себе — необходимо её чувствовать, кажется, умру, если отпущу.

— Не отпускай меня, — шепчет она. — Ещё хочу. Ещё.

От этой тихой просьбы накрывает новой волной яростного желания.

Глухо отвечаю:

— Не отпущу. Ни за что, — и добавляю: — Ещё будет потом. Тебе надо поспать.

Издаёт протестующий звук. Заёрзала в моих руках, извернулась и умудрилась лизнуть мой сосок, да ещё и прикусить рядом с ним. Не выдерживаю, член снова приподнимается, вот ведь… искусательница.

— Успеем, — недовольно рычу я. — Спи.

Бесцеремонно пользуюсь пси-мостом между нами и отсутствием всяких защит — влияю. Она засыпает.

Устраиваюсь удобнее рядом с ней, притягиваю к себе, рассматриваю нежное спокойное лицо.

Пользуясь тем, что спит, отвожу в сторону прядь белоснежных волос, упавшую на лоб. Глажу её щёку тыльной стороной пальцев.

Кира… Как же тебя угораздило так вляпаться?

И меня. Угораздило. Вместе с тобой.

Нежная, доверчивая, ласковая девочка…

Сейчас, когда наваждение ослабло, у меня есть возможность подумать верхней головой.

То, что Кира находится под тончайшим внешним пси-влиянием — я заподозрил, когда второй раз буквально грубой силой оттащил её от очередной опасной глупости.