Глашатай бога войны (СИ) - Харитонов Дмитрий - Страница 23

— Объявят нам войну.

После обеда барду пришлось играть, как он обещал за завтраком. Как и следовало ожидать, слухи о предстоящем концерте успели разлететься по всему замку, и на кухне Халлара встретила чуть ли не вся замковая прислуга. Почти все женщины и девушки принарядились, заново переплели и красиво уложили косы, подвели угольками брови, надели свои лучшие платья и передники, чинно расселись по кухонным скамьям и приготовились слушать.

Мужчин и парней было мало, как и мальчишек — этим всегда находилась работа во дворе замка, которую нельзя было оставить. Но те, кому повезло, тоже постарались не ударить в грязь лицом — свежие рубахи, расчёсанные волосы и поблёскивающие каплями воды серьёзные лица выдавали подготовку к маленькому празднику.

Им всегда приходилось слушать музыку для господ из-за дверей, а тут целый бард согласился для них играть — и это было событием, которое запомнится на долгие годы.

Особенно выделялась Аранка — она явилась последней, в ярком зелёном платье, которое необыкновенно шло к её рыжим локонам, оставленным свободно струиться по спине и груди, и села ближе всех к барду, посылая ему лучезарные улыбки и призывные взгляды. Она очень гордилась собой — ведь это ради неё господин бард согласился играть для простого люда!

Огорчало её только отсутствие Саркана. Она надеялась, что сын барона Джеллерта тоже придёт — на него у неё тоже были планы. С одной стороны, Саркан был знатным человеком, не её полёта птицей. Но с другой — у него уже был пусть крохотный, но свой клочок земли. И если повезёт накинуть на него шёлковый аркан, то Аранка могла бы стать женой пусть небогатого, но всё-таки барона.

С другой стороны, бард был тоже почётным призом. Перекати-поле, конечно, ни кола, ни двора, сегодня здесь, а завтра невесть где. Но зато он был весел, умел играть и петь, и у него всегда водились деньги — в этом Аранка была совершенно уверена. Господа всегда хорошо платили бардам — да и не только господа, горожане тоже любили побаловать себя музыкой и весёлой песней.

Манёвры Аранки не остались незамеченными её товарками.

— Бесстыдница! — прошипела старшая кухарка, больно ткнув её локтем под рёбра. — Вот прознает его милость…

— Да если и прознает! — шёпотом ответила девушка. — Что мне теперь, совсем ни на кого не смотреть? Подумаешь, платье подарил…

— Тебе-то ничего не будет, — не унималась кухарка. — А господину барду он плетей прикажет дать из-за тебя, а то и голову отрубить!

— А я ему улыбнусь вот так, — Аранка послала кухарке сияющую улыбку, — и барон всё простит, и никому ничего не будет! А теперь дай послушать, не шипи, ровно змея на сковородке!

Халлар слышал эту тихую перебранку, но и ухом не повёл — ни Аранка, ни любая другая девушка в этом замке и городе не смогла бы заставить его обратить на себя хоть сколько-нибудь пристальное внимание. У барда появилась новая любовь, и ей он отдавал весь пыл своей души без остатка.

Ни с одной женщиной в мире он не мог быть столь же ласков и нежен, как с новой гитарой. Пальцы летали по ладам, перебирали струны, и с них неслась мелодия, полная такой страсти, что у слушателей перехватывало дыхание, женщины заливались стыдливым румянцем, а мужчины ближе придвигались к ним, и мужские руки как бы невзначай обвивали упругий женский стан…

Только закончив своё нежданное выступление среди непритязательной публики, Халлар узнал, что отряд его брата сорвали куда-то из-за стычек на границе баронства. А значит, надо было действовать быстро, чтобы не навлечь неприятностей ещё и на него. Поэтому, напомнив про два настоя, и сказав, чтобы их принесли сразу после ужина к целителю, он направился туда же. Здесь побратим или нет его, а шаману всё-таки надо помочь. Никогда не знаешь, как и когда откликнется его помощь. Да признаться и захватила Халлара эта идея — восстановить неизвестный ранее заговор.

На этот раз работа шла лучше. Непонятно было лишь, что послужило тому причиной: более широкие возможности нового музыкального инструмента, а может, количество попыток начало переходить в качество. Но то один, то другой уже начали чувствовать знакомый отклик пусть и неудачного, сорвавшегося заговора, но это уже были не пустые попытки безо всякого отклика. Нынешние попытки говорили, что они на верном пути, и что рано или поздно орешек расколется.

Ужин прошёл своим чередом. После него бард сыграл ещё несколько мелодий, чтобы подбодрить кухарок и, если быть совсем честным с самим собой — нравился ему новый инструмент. Хоть он и был чуть больше лютни, и гриф возвышался над плечом куда как выше, чем прежде, но полукруглый корпус больше не перекатывался по спине, норовя сползти в совсем уж неподходящий момент. Да и звучание без вечного дребезжания двойных струн вызывало совсем другие эмоции.

К шаману он пришёл в компании младшего поварёнка, который нёс два кувшина с настоями.

— Это ещё зачем? — полюбопытствовал шаман.

— Один кувшин — чтобы я назавтра не шипел змеёй после сегодняшнего музицирования, — ответил бард на вопрос целителя. — Второй — просто успокаивающий чай. Признаться, мне совсем не понравилась идея засыпать вместе с петухами.

— Твоя правда, — кивнул шаман. — Но горло тебе могу вылечить и я!

— А зачем, мастер? — поинтересовался Халлар. — Не сегодня-завтра вам может потребоваться вся сила вашего Дара. Да ещё отряд Саркана куда-то к границам баронства сорвали. А горло не идёт ни в какое сравнение с чьей-то жизнью.

— Твоя правда, — важно кивнул шаман.

И они снова принялись за работу.

Сегодня они так долго не засиживались, хотя на улице уже успело изрядно стемнеть, когда шаман почувствовал, что его начинает клонить в сон. Встав из-за стола, на котором лежало несколько открытых книг с заклятиями шаманов, он опять неспешно утянулся за свою занавеску, откуда вскоре послышался тихое похрапывание. Но на сей раз бард не последовал его примеру.

Он снял с лежанки покрывало и плотно скатал одеяло в валик, который зигзагом уложил на лежанку. Потом накрыл всё одеялом и, отойдя, полюбовался на дело своих рук. Если не присматриваться, в сумерках казалось, что там лежит кто-то закутавшийся в одеяло и согнувший ноги. Конечно, взгляда днём этот обман не выдержит, но он намеревался вернуться как можно быстрее. Ещё затемно.

Потом пришёл черед вещевого мешка, принесённого с рынка. Первым бард достал из него футляр с перьями и задумался — их определённо было жалко. Ну какая же шляпа без украшения? Поэтому они из футляра перекочевали под одеяло. Затем Халлар вытащил один из камзолов и вывернул его наизнанку. И только когда он начал его надевать, стало понятно, что камзол — это скорее обтягивающий чёрный костюм, а все декоративные элементы являлись усиливающими подкладками.

Он натянул на голову капюшон, оставив открытыми только глаза, и заложил за голенище сапога футляр. Потом извлёк из мешка два свёртка поменьше и развернул их. Это оказались две металлические накладки на руки со стальными когтями, и они заняли свои места на ладонях.

Вооружившись таким образом, Халлар сунул вещевой мешок под кровать, осторожно прислонил гитару к стене и выскользнул из комнаты целителя. Стража только что прошла — и теперь у него было около часа до следующего прохода. Однако ему столько не требовалось. Время прохода стражи он выяснил накануне, прислушиваясь к шагам за дверью.

Поднявшись наверх, он примерился и вылез на наружную стену. Спуск вниз сложным не был, хотя вряд ли кто думал, что здесь вообще можно спуститься таким образом. Да обычный человек окончил бы жизнь на земле под стеной.

Но Халлар не был обычным человеком. Некоторые полагали, что Ночные Тени в большинстве своём уже не были и нормальными людьми. И в общем, были недалеки от истины. Посвящение, этот последний экзамен перед новым этапом тренировок, был ничем иным, как направленным лучшими шаманами Гильдии изменением организма.

Изменением, предназначенным сформировать из тела человека непревзойдённое оружие. Этим-то и объяснялась его почти нежная улыбка при виде постели для больных: именно на такой он лежал в то время, когда ему представился котёнок.