Трудовые будни барышни-попаданки 5 (СИ) - Дэвлин Джейд - Страница 45

Развернулась и пошла. Что любезно с ее стороны — властным кивком велела следовать за ней Аракчееву. Архимандрит Фотий взглянул на меня с интересом, но тоже предпочел удалиться.

Ко мне приблизились Ланской, Милорадович и супруг.

— Михаил Федорович, — тихо произнес старый вельможа, — сожалею, но в этих обстоятельствах вы не можете оставаться моим помощником. Я непременно уведомлю государя о произошедшем, но вы не можете ожидать его воли, пребывая в нынешней должности.

Вздохнул и удалился — роль сыграна.

— Михаил Федорович, — сказал Милорадович, — после произошедшего… после всего произошедшего, — добавил он, сделав паузу, и я поняла: подразумевался сиюминутный диалог меня и императрицы, — вам невозможно оставаться в столице. В том числе в вашем пригородном имении. Это касается и вашей супруги, вам надлежит отбыть в ее нижегородское имение, так как…

Милорадович на миг замялся.

— Так как своего имения у меня нет? — непринужденно спросил Миша.

— Сегодня вечером будет подписано официальное предписание, поэтому я бы советовал вам уехать без административного принуждения, — продолжил Милорадович.

— Михаил Андреевич, позвольте спросить. — Спасибо. — Где были обнаружены подброшенные улики?

— В географическом атласе на журнальном столике, — чуть промедлив, ответил генерал-губернатор. — А сейчас рекомендую вам удалиться. Пожалуйста, — добавил он чуть умоляюще, — не дразните гусей!

— И гусыню, — почти шепотом сказала я.

Милорадович хотел разгневаться. Но вместо этого усмехнулся и показал на лестницу — ступайте.

— Мушка, — непринужденно сказал Миша, — а ведь Лизонька очень хотела в Голубки.

— Да, дорогой, — согласилась я.

Вдали от Аргентины

Этим летом я вывел формулу скуки. Скука — неопределенность. Ожидание неведомого, непонятного, неизвестного. Ничего общего с охотничьим азартом, когда ты подбираешься к добыче.

Скука — охота, отложенная «на потом».

Прежняя, июньская, охота оказалась успешной. Мне было велено нейтрализовать известную Особу. И я отправил ее, вместе с отставленным мужем, в далекое поместье.

Не то чтобы это было трудно. Секретарка Анастасия — видимо, так следует назвать ее должность — оказалась знакомым и предсказуемым типажом. Ее скромность и замкнутость исчезли в одночасье, когда мы гуляли и беседовали на набережной, и она рассказала о своей госпоже практически всё. В том числе и то, что Особа, скорее всего, предпочла бы сохранить в тайне. А когда я в перерыве между восхищениями попросил дать мне возможность увидеть удивительное поместье на берегу Невы — пообещала. И хоть это было обещание слуги и даже расчет без хозяина, я не сомневался: просьба секретарки будет удовлетворена.

Ну а потом… Я никогда не зарабатывал нечестной карточной игрой, но знаю: захотел бы — смог. Умею замечать чужую рассеянность, видеть ту секунду, когда другой человек не смотрит на твои руки. С картишками связываться не хочу — в игре ты на виду. Но в это утро талант меня не подвел: еще минуту назад удивительный географический атлас с цветными иллюстрациями был просто интересной книгой, теперь же стал вместилищем улики.

Точку в этой истории поставил мой верный Феликс. Маленькая радость, попутный ветер — в эти дни Аракчеев покинул свою усадьбу в Грузине и задержался в столице. Ну а то, что моя интрижка произошла одновременно с дерзкой выходкой Особы во дворце великого князя, — мне всегда везло с с совпадениями. Сведения были доставлены адресатам через секретарей, и никто не догадался, что к этому как-то причастен заокеанский гость.

Одно незначительное огорчение — я не смог лицезреть, как среди ясного неба над моими обидчиками грянул гром. Но это такая мелочь… Задача выполнена. Я сообщил это своим покровителям, мне приказали остаться.

Для чего? Например, постараться, чтобы известная Особа не вернулась, что непременно случилось бы, если бы ее мужа восстановили в должности. Несколько дней спустя, после высылки семейства, в столицу возвратился царь Александр. Удивился случившемуся, но когда был осведомлен о причине, то, как всегда, повелел: расследовать в законном порядке.

Этого-то мне и надо! Конечно же, в географический атлас на журнальном столике я подсунул только малую часть своей добычи. Две недели спустя еще одна партия фальшивых ассигнаций всплыла в игорном доме. А в вексельном нотариате появились поддельные гербовые бумаги, украденные той же ночью. Моя агентура сообщала, что новые обстоятельства будут приобщены к делу, а к отставному товарищу министра в нижегородское имение будет отправлен агент из МВД для опроса.

И чудно. По своему канцелярскому опыту я не сомневался: дознаватели будут скрипеть перьями до конца года.

Кстати, кое-какие гербовые бумаги — уж очень качественные они были — я использовал ради своей пользы. У меня есть правило: вранье не должно быть полным. Когда я сообщил секретарке Анастасии, что намерен посетить порты Балтийского моря, почти не лгал.

Действительно, через несколько дней после счастливой развязки я предпринял это путешествие. И не просто так. На обратном пути, благодаря расторопному слуге и возобновленным знакомствам в таможенном ведомстве, мне удалось ввезти в страну без акциза солидный груз французского белья, что принесло мне полторы тысячи рублей ассигнациями. А таможня получила вдвое больше.

Это была лишь разовая проба сил. Увы, я в очередной раз убедился: в России можно уверенно и надежно богатеть, только работая в государственном учреждении. Или пристроившись к казне. Или родившись в купеческом сословии. Или будучи Эммой Шторм.

Нет, эта дама никогда не выйдет у меня из головы. Хоть тресни, а снится мне, чертовка! И даже не ее деньги и способности кружат голову. Хотя и они тоже, чего от себя скрывать. Но… эта женщина нужна мне сама по себе. Обладать ею — за что сие счастье недалекому служаке?

Пока же я получал умеренные субсидии из Лондона. Возможно, это были доходы от моего серебряного прииска в далекой провинции по ту сторону экватора. Не проверишь же.

Моя светская жизнь стала менее насыщенной — я исчерпал запасы историй о далекой стране внизу глобуса. О пампасах, Андах, зверях, растениях и битвах за независимость. В салонах новая модная фигура — тенор-кастрат, беглец из Ватиканской капеллы. Высший свет привлекает не только его драматическая судьба, но и то, что он якобы утратил не все возможности. Дамы желают в этом удостовериться, и, как мне известно, практические опыты происходят регулярно.

Зато меня узнают на Невском, на бульварах и набережных. Поэтому некоторые модные слухи я получаю напрямую, даже не привлекая агентуру.

Этим летом в Петербурге были два генеральных слуха, вернее, пророчества: царю лучше не ездить на юг, а Минкина, любовница Аракчеева, может не дожить до Покрова. Якобы вдовствующая императрица в союзе с Аракчеевым намеревалась сослать в Сибирь товарища министра МВД Михаила Орлова, но его жена вымолила снисхождение супругу, возгласив три пророчества.

Относительно первого мне известно, что Александр Павлович отнесся к нему скептически. И даже заметил, что пророчицу выслали по делу. Аракчеев — серьезнее. Распорядился выставить караулы у своего дворца в Грузине, в парке и на въезде в село.

Я также узнал, что временщик решил создать собственную военную полицию для розыска беглых — не доверяет министерству, в котором служил Михаил Орлов. Новое подразделение именуется Летучий поселенческий корпус и сформировано из унтер-офицеров, служащих в южных поселениях, где расквартированы кавалерийские части. Ничего странного — каждый крупный латифундист Нового Света имеет подобные частные отряды для поимки беглых пеонов и рабов.

Третье пророчество касалось дуэли незнакомых мне персон, и я над ним не задумывался.

Надо заметить, что спокойно гулять по Невскому я начал лишь в июле, вернувшись из заграничной поездки. Был человек, встреча с которым не входила в мои планы. Ну а как показывает мой прежний опыт, если ты желаешь чего-то, что не зависит от тебя, именно это и случится в самый неподходящий момент.