Отмороженный 13.0 (СИ) - Гарцевич Евгений - Страница 6

По бокам и сзади стояли разбитые резервуары, литров на пятьсот каждый. Два совсем в хлам, даже стальные направляющие погнуты. А третий, который сейчас осматривала Татьяна, пытаясь соскрести красный осадок со стенок, еще держался. От резервуаров к буру тянулись следы (преимущественно уже в виде окаменелостей) остатков каких-то трубок. Возможно, из этих баков питался сам бур, но, может, через него что-то закачивали в темную яму.

Я подошел вплотную к установке, с сожалением, разглядывая уже даже не остатки оборудования, а какие-то полусгнившие пеньки. И посветил фонарем в яму под стволами бура. Примерно метр в диаметре, идеально гладкие стенки — чуть ли не до зеркального блеска, от которого тут же поскакал луч фонаря.

До дна так и не добил, просто уйдя в белую точку.

— Ну здравствуй, Кольская сверхглубокая, — прошептал я, с интересом всматриваясь в глубину.

— Думаешь, это прям она? — ко мне подошла Татьяна.

— Сомневаюсь, — я подобрал камушек, прилепил к нему «Метку» и метнул вниз. — Просто ассоциации.

Мы замолчали. Татьяна увлеклась изучением оборудования, а я пытался расшифровать показатели «Метки», которая все еще была в движении.

— М-да, Кольская сверхглубокая, как писюн у гномика по сравнению с тем, что сейчас перед нами, — задумчиво проговорил я, когда «Метка» наконец зафиксировалась, мигнула и исчезла, выдав сообщение о сбое. — Пятьдесят три километра. Минимум.

— Охренеть, — подошла Алиса. — Как думаете, что они хотели выкопать?

— Не уверен, что выкопать, — я закинул вторую «Метку» и покосился на Искорку. — Скорее закопать.

«Я туда не полезу, — сразу же пискнул дрон. — Там давление другое, я просто подняться не смогу обратно. А еще там слишком холодно».

Следующую «Метку» постигла та же участь. Преодолев отметку в пятьдесят три километра, она просто отрубилась. Я развернул перед глазами экран с подробной диагностикой окружения: потоки энергии, температура, анализ ближайших минералов и прочие показатели, доступные Ориджиналу.

Энергетических амплитуд не было. В дыре не было как повышенного фона, так и каких-то недостатков. Путь потоков только искривлялся, закручиваясь в едва заметную воронку. А вот температура в дыре действительно была ниже градусов на двадцать. Можно сказать, что оттуда дуло холодом. А здесь, на уровне земли уже выравнивалось, снижая разницу до пяти градусов.

— Тест номер три, — я создал «Метеозонд», но придержал его в руках, пытаясь понять, как заставить его рухнуть в дырку, а не улететь из пещеры.

В настройках ничего подобного не было, поэтому пришлось настраивать вручную. Я активировал клинок и аккуратно подрезал зонду крылышки. А потом метнул его в скважину. Сработало — зонд, стуча по стенкам и трепыхая единственным рабочим крылышком, исчез в глубине. Вот только результаты выдал хуже, чем «Метка» — перестал выходить на связь уже на глубине около тридцати километров.

«Алекс, даже не думай, — всполошилась Искорка, когда я снова потянулся к ее настройкам. — Судя по следам на стенах и в резервуарах, туда столько фриза залили, что у меня все системы откажут даже раньше, чем я высоту стабилизировать смогу».

Я, честно говоря, не собирался отправлять туда дрона, но те крохи информации, которые непроизвольно выдала Искорка, меня заинтересовали. Как там дрон говорил? Надо задавать правильные вопросы? Ну или правильно стимулировать…

— Таня, как думаешь, а реально как-то искусственно охладить целую планету?

— Не знаю, не моя область, но… — Татьяна снова оказалась рядом. — Ты думаешь, Древние пытались добраться до ядра, чтобы его заморозить?

— Не моя область тоже, но прямо до ядра, конечно, нет, — я пожал плечами. — Но зарыться поглубже вполне.

— Даже гипотетически это выглядит странно. Но если предположить, что такое возможно, то одной скважины явно будет недостаточно. Надо делать расчеты, но и без них ясно, что таких скважин должно быть очень много по всей планете. А мы пока только одну нашли…

— Ну, ключевое тут — пока, — ответил я, чувствуя какое-то радостное волнение, будто нахожусь на пороге великого открытия. Ну или на пороге тупо скважины, в которую могли хоть мусор скидывать. — На нашей половине такого еще не находили, но, вдруг, в землях за Разломом они сплошь и рядом? Сколько по-твоему нужно скважин, чтобы охватить целую планету?

— Ну ты и спросил, — усмехнулась Татьяна. — Как иголок у ежика? Откуда же я знаю⁈ Чисто пальцем в небо…

— Продолжай. Это мой любимый метод, — теперь уже я усмехнулся.

— Учитывая кучу факторов от строения земной коры до геомагнитного поля, наверное, можно найти определенные точки, в которых при наименьших усилиях, можно получить наилучший результат. Объединить их в сеть, чтобы они взаимодействовали друг с другом… Нет, я сдаюсь, — Оридж Татьяны махнул на меня рукой и даже отошел от скважины. — Я сейчас наговорю глупостей еще… Энергетические потоки, непонятность пространства за Разломом. Другое это измерение, параллельная реальность или вообще иная планета, мы же этого не знаем. И тем более какой смысл замораживать целую планету? Дай мне время, я попытаюсь что-то конкретное предложить.

Я кивнул. Хотя мне предположений было достаточно. Мысленно уже представил себе планету с горячим ядром в центре и кучей отверстий в коре, через которые накачивают какой-нибудь хладагент. И в итоге замораживают ядро, как у тех же Урана с Нептуном.

Причем делают это, как и сказала Татьяна, не широкой сетью, а рассчитав определенные точки. Я вспомнил отметины в виде шестеренок, который в этой пещере было еще больше. Почти весь потолок, словно звездное небо, был в следах окаменелостей. Понятно, что не эти шестеренки разгоняли морозильник по планете, но если за основу был взять сам принцип? Если Древние, сделав соответствующие расчеты, нашли нужные точки, которые, взаимодействую друг с другом (как правильно подобранные шестеренки) изменили климат на всей планете?

Ну, допустим. Остается вопрос: а на фига?

И единственное, что пока приходило в голову — это естественная среда обитания Древних. То есть при нормальных температурах киберведьмы просто не смогут существовать или не будет работать Энергия Мерзлоты. Что, впрочем, одно и то же из разряда вопросов, что появилось раньше: курица или яйцо.

— Алиса, как думаешь, вот этот весь декор — это может быть карта?

Я прошелся по пещере, сканируя в память системы все изображения. Если отбросить сами рисунки с их размытыми границами и оставить только основания, как ключевые точки, то действительно получалась какая-то сетка координат.

А если попробовать собрать полную картину из того, что сохранилось на стенах и, наоборот, представить четкие зубчики. Которые передают крутящий момент другим зубчикам и далее, то можно отследить исходную точку, откуда все началось. Некий полюс, от которого уже во все стороны пошла разбежка ключевых звеньев. Вот там и надо поискать ответы на все вопросы. Вдруг это и есть та самая «Долина Древних» или какое-то ЦУЭ, которое ищут фоггеры?

Только ни привязки у нас не было, ни даже понимания масштаба. Найти бы две рядом, чтобы понять масштаб. А потом еще определить, где конкретно они находятся…

— Может, — наконец, ответила Алиса. — Только я не знаю, карта чего. И края меня смущают, будто она оборвана.

Алиса включила фонарик и провела неровную линию по потолку, показывая, что именно ее смущает. Если растянуть глобус в плоскую карту, то действительно, часть будто бы обрывалась. Вот только меня это не смутило — в моей трактовке это как раз и был Разлом.