Я держу тебя (ЛП) - Уильямс Стейси - Страница 44

— Хотел бы я, чтобы кто — нибудь сказал мне то, что ты сказала ей сегодня вечером. Этим детям действительно повезло, что ты есть у них.

Мне хочется смеяться, но я слишком устала.

— Что ты читаешь?

Карие — зеленые глаза Шейна устремляются в угол.

— Это о парне, который бродит по Гималаям.

— Я бы никогда не подумала, что ты ботан. Почитай мне.

— Нет.

— Ну же, пожалуйста. Я ненавижу читать, но аудиокниги помогают. Держу пари, у тебя очень сексуальный голос при чтении, — он ничего не говорит. — Давай, Гризли. Почитай мне.

Он захлопывает книгу.

— Хорошая попытка. Расскажи мне, что там с придурком Дэнни и его концертом.

— Придурок Дэнни? Откуда ты знаешь, что он придурок? — я складываю руки и закидываю их за голову.

— У меня хорошее чутье.

Я не хочу говорить об этом. Разговоры о Дэнни и обо всём, что привело к моему отъезду из Нью — Йорка, только пробуждают плохие чувства и старые шрамы.

— Мы можем не говорить об этом? Я не буду участвовать.

— Я не буду заставлять тебя говорить о том, о чём ты не хочешь, но ты не должна упускать возможность только из — за него.

Я фыркаю и закрываю лицо рукой. Шейн может быть настоящей занозой в моей заднице, когда захочет.

— Это не из — за него, — я начинаю раздражаться.

— Нет? — бросает он вызов. Я стону.

— Это сложно. Я не хочу возвращаться туда, и уж точно не хочу танцевать с ним.

— Но ты хочешь танцевать на шоу? — спрашивает невероятно крупный парень рядом со мной, как будто он каким — то образом понял, как читать мои мысли.

Я выдыхаю сдавленный вздох, сажусь и подкладываю подушку под спину.

— Я не знаю. Это была бы потрясающая возможность, но, Шейн, я даже не знаю, смогу ли я это сделать. У меня слабая лодыжка, я уже не в форме. Танцы — это одно, а пуанты — совсем другое.

— Пуанты?

— Да, ты знаешь, пуанты. Те, которые носят балерины. Если я собираюсь танцевать, это единственный способ, и он это знает.

Темные брови Шейна сходятся на переносице.

— Он танцует хип — хоп.

— Да, но ты должен увидеть, как это смотрится, когда ты смешиваешь это с чем — то невероятно консервативным и классическим, таким как балет. Это противоречиво. Экзотично. Завораживающе. Соблазнительно.

— Неважно. Тебе определенно не следует этого делать.

Я шлепаю его по руке.

— Это шоу будет грандиозным и изнуряющим. Он не приемлет ничего, кроме совершенства.

— И именно поэтому он хочет тебя.

То, как он это произносит, так спокойно и небрежно, будоражит мои нервы. Я качаю головой.

— Я больше не могу танцевать так же, как раньше. Он этого не понимает.

— А что, если бы ты могла? Ты бы согласилась?

Я обдумываю это в голове всего секунду.

— Я не знаю. Есть слишком много вещей, влияющих на мой ответ.

Шейн молчит минуту, прежде чем заговорить.

— Если бы был хотя бы шанс, что я смогу выбежать обратно на поле, я бы, не раздумывая дважды, сделал всё, что в моих силах, чтобы хотя бы попытаться.

Ну и дерьмо. Он решил стать таким нежным и ранимым. Теперь я знаю, что собираюсь заняться всем тем, чего не хотела. Он точно знает, как давить на меня, пока я не сдамся.

— Но дело не только в этом. Дело не только в моей лодыжке, детях и том факте, что он на другом конце страны.

— Тогда в чём же дело?

Я опускаю подол майки и кладу руки на колени.

— Это открывает дверь, которую я закрыла и заперла на замок. Если ты откроешь её, то понятия не имеешь, что можешь найти. Дэнни — это одно, и этого достаточно, но если добавить…

Я смотрю на него снизу вверх и вижу всю ту нежность, которую он так старается скрыть, сидя и терпеливо ожидая.

— Что, если я узнаю, что никогда больше не смогу танцевать так, как раньше? Я оставила это в прошлом, и меня это устраивает. Я люблю преподавать, и я не знаю…Я хотела бы когда — нибудь открыть свою собственную студию. Но если вернусь к тому, кем я была раньше, и узнаю, что не могу…Не знаю, смогу ли я снова пережить разбитое сердце.

Его бицепс касается моего плеча, и это успокаивает и придает силы.

— Давай по порядку, Светлячок. Дэнни не должен быть фактором, — он говорит это так буднично, как будто это так просто.

Я прижимаю колени к груди. Я не хотела говорить об этом, но, видимо, придётся.

— Мы с Дэнни встречались, или, по крайней мере, я так думала, что мы встречались. Я была молода, наивна и…увлечена. Он был немного старше, красивым, и я никогда раньше не видела, чтобы кто — то танцевал с такой раскованностью. Мы стали друзьями. Он был моим лучшим другом. Он научил меня совершенно другой стороне танца, и это сделало меня лучше. Это было потрясающе — сочетать его стиль с моим. Я думала, как и любая молодая глупая девчонка, что он тот самый. Что я была для него всем. Я была ослеплена любовью, или очарованием, или чем угодно ещё.

Я качаю головой, вспоминая.

— Когда я получила главную роль в балете, я не могла поверить, что действительно сделала это, — я смотрю на Шейна, его глаза не отрываются от меня. — Я пришла к нему домой, чтобы сказать ему. Я хотела сделать ему сюрприз, но застала его в постели с женщиной. Она тоже танцор, мы дружили. Он был моим лучшим другом. Это было унизительно. Я ничего не могла понять, просто стояла и смотрела на него, гадая, что я сделала не так. Я не думала о том, что делаю. Всё, что, как я думала, я знала, просто вылетело у меня из головы в одну секунду.

Я почти уверена, что слышу ворчание Шейна, но продолжаю.

— Я испугалась и убежала, споткнулась на лестнице и сломала лодыжку в двух местах. Я даже не почувствовала боли, пока не доковыляла до выхода и не поймала такси, понимая, что мне нужно в отделение неотложной помощи. Затем мне пришлось взять себя в руки и сказать продюсерам, что я не смогу танцевать в шоу, когда они рискнули ради меня. Мне потребовалось много времени, чтобы прийти в себя. Я потеряла своего лучшего друга и свою мечту за одну ночь. Мне было так стыдно. Я потеряла всё из — за большой жирной лжи, в которую позволила себе поверить.

— Я двигаюсь дальше. Теперь я знаю, что мне было суждено вернуться сюда. Я бы не отказалась от своего места в шоу по собственному желанию, и я бы пропустила время с моим отцом. Кто знает, что случилось бы с детьми. Я не хочу возвращаться туда или танцевать с ним снова. Я другая. Всё уже никогда не будет как прежде, и я этого не хочу.

Шейн хлопает меня по руке.

— Ты не должна давать ему возможность удерживать тебя от этого. Он не заслуживает такого влияния на твоё решение. Если ты этого хочешь, на этот раз делай это на своих условиях. Ты принимаешь решения.

Я кладу голову ему на плечо, усталость берет верх.

— Но моя жизнь здесь. Я не могу просто собраться и улететь в Нью — Йорк.

— Когда ты чего — то хочешь, ты придумываешь, как заставить это работать. Заставь его притащить сюда свою придурковатую задницу, а потом я буду пинать её всю дорогу до Нью — Йорка.

Сидя здесь рядом с Шейном, это почему — то кажется возможным.

— Я не знаю, Гризли.

— Я знаю, ты справишься. Я также знаю, что ты можешь забыть о боли и показать миру, на что ты способна. Это то, что мы делаем. Мы играем, несмотря на боль, потому что не можем не играть, ведь не знаем, когда это будет наш последний раз.

Я хватаю его за руку, притягиваю к себе и сжимаю. Я знаю, как сильно он скучает по игре.

— Я подумаю об этом. Ты придешь в образе Гризли и запугаешь его до смерти?

— Если я окажусь с ним рядом, он точно всё поймет, — рычит Шейн.

Я смеюсь, не сомневаясь, что он говорит серьезно, и я определенно была бы не прочь увидеть это. Мы тихо сидим рядом, я всё ещё прижимаюсь к нему.

— Ты почитаешь мне сейчас? Пожалуйста.

Он фыркает, и я знаю, что он закатил глаза. Я пододвигаюсь, чтобы лечь на бок, пока он открывает книгу.

— Одну главу и всё.

— Договорились.

Я придвигаюсь на дюйм ближе к нему, когда он начинает читать. Его грубый голос так же успокаивает, как его сила и теплота. Я думаю о том, что он сказал о том, чтобы не давать Дэнни или той ужасной ситуации власти, но в основном его уверенность в моих способностях заставляет меня хотеть попробовать. Его вера в то, что каким — то образом я смогу разобраться во всём этом и снова танцевать.