Ваше Сиятельство 12 (СИ) - Моури Эрли - Страница 7

Кивнув лакеям у входа, Елецкая вошла в открытую для нее дверь и направилась в северо-западное крыло дворца. Под безжизненным взором мраморных статуй поднявшись по широкой лестнице, она свернула направо и скоро вышла янтарный зал. Еще полсотни шагов и перед графиней возникла дверь, сторожимая рослыми гвардейцами.

— Мне к императрице. Графиня Елецкая. Подавала прошение через камердинера, — сказала она.

Однако, гвардейцы как стояли молча и без движений, так и остались стоять. Только сейчас до Елены Викторовны дошло, что к ним с таким вопросам обращаться бессмысленно. Нужно ждать Льва Григорьевича, через которого продавала прошение Лескова или кого-то из иных камердинеров — кажется их имелось у императрицы пять. В зал заглянул какой-то мужчина в длинном фраке цвета бордо, что-то сказал себе под нос и исчез. За ним появился еще кто-то. Елецкая присела на диван, и принялась ждать, листая старые сообщения на эйхосе. На низком столике лежали свежие выпуски газеты «Дворцовые Вести» и какой-то журнал, графиня было протянула руку к ближайшей газете, но поняла, что не сможет отвлечься чтением — слишком громкие мысли проносились в ее голове. О Майкле, о том, что происходит сейчас с ним, и том Гера, так и не сказала, когда вернет Майкла. Но самыми громкими были мысли о ее сыне.

Елецкая лишь представляла, как он заходил в эту высокую, украшенную золотой резьбой дверь, и сердце ее заколотилось. Саша… Из еще недавно послушного юноши, он неожиданно быстро превратился в мужчину, играющего с самыми острыми опасностями в этом мире. Порою он поступает настолько неразумно, что Елецкую переполняло удивление и прямо-таки огненное возмущение. Но, с другой стороны, все, что делал ее Саша каким-то невероятным образом ему удавалось, и оказывалось вполне правильным. Именно поэтому, Елене Викторовне все чаще приходило на ум, что ей нужно чаще доверяться сыну, а хвататься изо всех сил за его жизнь и пытаться переделать ее на свой лад.

Елецкая глянула на часы — было всего лишь 9:53. До назначенного времени оставалось более получаса. Все-таки она слишком погорячилась, что приехала так рано. Встав в нетерпении с дивана, графиня прошлась по залу, подошла к окну, и стояла там, поглядывая в сад.

Неожиданно, высокие двери за ее спиной открылись. Было слышно, как гвардейцы щелкнули каблуками. Елецкая обернулась и увидела Глорию.

— Ваше Величество! — произнесла графиня и присела в глубоком книксене.

Императрица с безразличием глянула на нее, выпуская из покоев седовласого старичка. Но потом вдруг вернулась к ней взглядом и, нахмурившись, спросила:

— Вы, кажется, Елецкая?

— Да, ваше величество! Графиня Елецкая. Просила о вашей аудиенции по очень важному вопросу. Важному не только для меня! — подчеркнула Елена Викторовна, выпрямившись и смело глянув на императрицу.

— Зайдите, — сказала Глория, возвращаясь в свои покои.

Молча императрица провела ее через зал для приемов дальше, уже входя в комнату между библиотекой и спальней сказала:

— Гадаю, что привело вас ко мне. Интересно, угадаю или нет? Графиня Елецкая… как ваше имя, кстати. У меня оно даже записано в недавних бумагах, но вот как-то вылетело из головы, — Глория остановилась, повернувшись к гостье.

— Елена Викторовна, — отозвалась Елецкая, оглядывая небольшую по дворцовым меркам комнату с двумя диванами и столиками на резных ножках с позолотой. Здесь резко пахло каким-то снадобьем: валерьянкой, гвоздикой, мятой. Наверное, запах исходил из флакона, стоявшего на столике справа.

— Не нравится запах? — усмехнулась Глория. — Мне тоже он очень не нравится. Не спала почти всю ночь. Пришлось пить успокоительное. С моим Филофеем совсем плохо. И смею вас заверить, я хоть императрица, но я тоже человек. Садитесь, Елецкая, — она небрежно махнула рукой в сторону дивана.

— Извиняюсь, значит, я очень не вовремя. Может, зайти мне позже? — графиня сделала шаг к дивану и остановилась. — Назначьте, пожалуйста время. Мне очень нужно с вами поговорить.

— Нет уж. Я в состоянии вас выслушать. Быть может даже хорошо, что вы зашли. Садитесь! — настояла Глория.

Елена Викторовна села, помещая ноги под близко стоявший столик. Все, что она собиралась сказать, все, что готовила в мыслях и писала на бумаге, в один миг будто кто-то стер из памяти. И была там лишь жутковатая пустота. Однако, начать разговор с чего-то следовало, ведь речь шла о ее сыне, а значит любое проявление робости здесь просто преступно.

— Я насчет Саши. Александра Петровича Елецкого, — твердо произнесла графиня и со скрытым вызовом глянула на императрицу.

— Догадываюсь. Иначе, какие еще вопросы могут быть, между нами. Ну, и дальше? — Глория устроилась напротив нее. — Говорите, графиня. Какие именно вопросы, касающиеся Саши, вас принесли в столь ранний час во дворец?

После того как Глория произнесла имя его сына так просто «Саши», у Елецкой исчезли последние сомнения: Гера не обманула ее, ни капли ни схитрила. Между Глорией и ее сыном в самом деле были те самые постыдные отношения, о которых сказала богиня. Увы…

Елена Викторовна опустила глаза вовсе не потому, что не могла выдержать давящий взгляд императрицы, а потому что стало тяжело на душе и даже страшно. За Сашу.

— Мне известно, что вы — его любовница, — не поднимая глаз сказала Елецкая. — Вы же понимаете, что это значит?

Глория с минуту молчала, шурша краем своего платья. Казалось, что это молчание режет слух сильнее пронзительного крика.

— Кто это вам сказал? Елецкий не мог такое сказать! — императрица встала, едва не смахнув со столика чайную чашку. — Кто сказал⁈

Глава 4

Разящая в Сердце

— Я, наверное, здесь лишняя, — штабс-капитан попятилась к двери, давая место богине.

— Будет хорошо, если ты оставишь нас и позаботишься, чтобы сюда никто не заходил, — сказала Небесная Охотница, позволяя ей выйти. — Астерий, ты меня злишь постоянным вниманием к… — она проводила недовольным взглядом Бондареву.

Я хотел было возразить, напомнить ей о разделении отношений земных и небесных, но Артемида прервала меня, вскинув руку и прижав пальцы к моим губам, так что едва не вышел шлепок.

— Знаю, помню! Но то, что у меня на душе, я выразить вправе! — громко произнесла она, не дожидаясь, когда Наташа закроет дверь. — Это чтобы и ты знал и помнил о моем отношении! Но спешила я к тебе не за этим! Есть кое-что посерьезнее, чем твои забавы замужними женщинами!

— Арти! — я снова хотел возразить, сделать это мягко, обняв ее.

— Молчи! — резко прервала меня богиня. — У нас мало времени! Ты же знаешь, я не могу быть здесь долго! Тем более это не Россия, где мои храмы!

— Ну, говори, — я все-таки обнял ее.

— Гера что-то замышляет. Мне очень тревожно. Мне и Афине. И многим, с кем она не в ладах. К Гере начал часто являться Гермес. Хотя с Вестником все понятно — он всем готов услужить. Говорят, вчера она провела больше часа у Вечной Книги и громко поскандалила с Громовержцем. Даже посмела сказать ему, что Зевс был умнее его, и она его больше любила. Ее эринии что-то делали в вашем мире, что-то искали. Несколько дней назад она наведывалась в Индийское Семицарствие в древний храм Шамус Хунтам. Жрецы поднесли ей там какую-то важную вещь. Что-то происходит, Астерий! Да, кстати, что для тебя особо важно!.. — богиня положила мне руку на грудь. — Гера была у твоей матери. Вчера вечером. И задержалась у нее надолго. Я теряюсь в догадках. Афина сейчас пытается узнать, что она делала в индийском храме, но это не так просто. Гера слишком хитра — умеет не оставлять следы.

Вот теперь уже разволновался я, после того как она сказала о визите Геры к Елене Викторовне. Вернуться к этому я решил чуть позже, сейчас же, сохраняя спокойствие, сказал: