Не делай добра (ЛП) - Секстон Мари - Страница 2

- Я не понимаю, почему ты должен уходить.

- Я не могу здесь оставаться. Я чувствую, что от меня ничего не осталось, Чарли. Нет такой части меня, которую Грей не разрушил бы. Я должен перестроить себя с нуля.

- Отлично, - сказал Чарли. - Я понимаю. Но почему ты не можешь сделать это здесь? - Он сжал руку Джонаса. - Со мной?

- Не надо. Пожалуйста. - Джонас убрал руку, чтобы вытереть слезы с глаз. Он грыз ногти, привычка, которая появилась у него за последний год, когда его отношения с Греем развалились. - Больше всего на свете я хочу быть с тобой. Я бы с удовольствием переехал сюда и просыпался с тобой каждое утро...

- Тогда сделай это!

Джонас покачал головой.

- Это не так просто. Мы оба это знаем. То, что я расстаюсь с Греем, не означает, что я могу просто начать встречаться с тобой без каких-либо последствий.

- Мы поговорим с Греем. Мы уговорим его...

Но Джонас уже качал головой.

- Это никогда не сработает. Как только он узнает о нас, он начнет задаваться вопросом, как долго это продолжается. И не важно, сколько раз мы будем говорить ему, что все было не так, он будет удивляться. Он будет что-то подозревать. Каждый раз, когда ты будешь нужен ему, но будешь занят мной, он будет чувствовать себя преданным. Каждый раз, когда ты выберешь его вместо меня, я буду чувствовать себя брошенным. Филу и Уоррену придется выбирать, на чьей они стороне. Каждая следующая встреча будет еще более неловкой, чем предыдущая. И неважно, сколько раз я говорил, что не позволю тебе застрять на полпути, рано или поздно кто-нибудь выдвинет тебе ультиматум. - Он покачал головой. - И когда тебе придется выбирать между Греем и мной, я не уверен, что мне понравятся результаты.

Чарли хотел возразить. Он хотел сказать, что все будет не так, или что, возможно, он был бы готов выбрать Джонаса, а не Грея.

Но согласится ли он?

Он любил Грея больше всех на свете, не как любовника, а как друга, с которым прошли через многое вместе. Они были братьями во всем, что имело значение. Он не мог представить себе жизнь, в которой они с Греем были бы не в ладах друг с другом.

- Если мы дадим ему немного времени... - Но он не верил собственным протестам.

- Чарли. - Джонас приложил ладонь к щеке Чарли. Он выдавил из себя намек на свою обычную кривую улыбку, но это никак не повлияло на душевную боль, которую Чарли увидел в его глазах. - Я не собираюсь быть той Йоко, которая развалит твою группу.

- Хорошо, - сдался Чарли, его голос дрогнул, когда он проиграл битву со слезами. - Но почему тебе нужно уезжать из города?

- Потому что сбежать от Грея недостаточно. Мне нужно быть подальше от Денвера. Полностью удалиться от БДСМ-темы. Подальше от…

- Подальше от меня, - сказал Чарли.

- Да, - прошептал Джонас. Он опустил голову, и по его щекам потекли новые слезы. - Если я буду в Денвере, я не смогу оставаться вдали от тебя. У меня недостаточно сил для этого. Я должен быть достаточно далеко, чтобы даже не появляться у тебя на пороге, потому что иначе... - Он поперхнулся, покачал головой и заплакал еще горше, чем раньше.

Чарли не думал, что его сердце когда-либо болело так сильно. Он притянул Джонаса к себе, и какое-то время они просто обнимали друг друга. Чарли хотел сказать, что он пойдет с Джонасом. Что он оставит всю свою жизнь позади, чтобы быть с ним. Но он не был готов к этому. Он не был готов покинуть дом, который покинула его бабушка, или общество, которое привыкло зависеть от него.

- Я люблю тебя, - сумел выдавить Чарли.

- Я тоже тебя люблю. Ты даже не представляешь, как сильно.

Недостаточно, подумал Чарли позже, когда они, наконец, попрощались. Недостаточно, чтобы остаться.

Глава 1

Наши дни…

Иногда часы между работой и отходом ко сну было трудно чем-то заполнить.

Чарли приготовил себе ужин и съел его в одиночестве за кухонным столом. После этого он вручную вымыл несколько грязных тарелок и убрал их. А потом он прислонился к стойке, размышляя, чем бы, черт возьми, занять себя до конца вечера.

Он убрал свою рождественскую елку накануне вечером. Обычно он убирал ее в первые выходные января. В этом году он решил оставить елку еще на пару недель. Теперь, когда елки не было, он чувствовал себя подавленным. Праздники, по крайней мере, занимали его. Теперь ему не на что было особенно рассчитывать.

Иногда Чарли представлял, как он идет по канату, преодолевая свою депрессию, опираясь на философию таких людей, как Уэйн Дайер, Брене Браун и Хамбл Поэт. Он часто читал их по ночам, лежа в постели. Он думал, что у них есть на это право - сосредоточься на сегодняшнем дне, будь настоящим, считай, что тебе повезло. Друзья дразнили его по этому поводу, но это помогало Чарли оставаться в здравом уме.

Но, иногда, следовать своему собственному совету было легче сказать, чем сделать. Иногда, слишком легко было сожалеть о прошлом.

Может быть, кто-нибудь из соседей постучится к нему в заднюю дверь в поисках медицинской помощи. Как бы ужасно это ни звучало, Чарли дорожил этими вечерами. Они давали ему цель и скрашивали те пустые часы, когда он мог бы предаться неприятным воспоминаниям или жалости к себе. В такие моменты он часто прибегал к выпечке, но последнее, что ему было нужно, это еще одна буханка бананового хлеба. Он мог раздавать его соседям, но это всегда приводило к приглашениям зайти в дом для неловкой светской беседы. Ему нравились его соседи, но у него не было желания навязываться в их семейную жизнь только для того, чтобы развеять свою скуку.

Походы в пивную были одним из его любимых способов заполнить время после обеда, но Эйвери редко играл после шести. К этому времени он уже был бы дома и проводил вечер с любимым человеком, точно так же, как это делали Уоррен и Фил.

Чарли вздохнул. Быть последним холостяком в группе - отстой.

Он взглянул на конверт из плотной бумаги, лежавший на кухонном столе. Еще одно предложение о покупке его дома. Чарли жил в старом районе Денвера, который еще десять лет назад пришел в упадок. Но Денвер вложил много денег в реконструкцию центра города, и внезапно район, где жил Чарли, стал популярным местом недвижимости. За последнее десятилетие богатые застройщики скупали крошечные участки в этом районе. Они покупали соседние участки, сносили оба дома и строили на их месте новый, побольше.

С одной стороны, стоимость недвижимости резко возросла. Он мог бы заработать чертовски приличную сумму, если бы продал его. С другой стороны, до притока наличных ему больше нравился этот район. Он знал своих соседей. Он по-прежнему знал большинство из них, но новичкам было неинтересно общаться с таким сбродом, как он.

Он взял конверт и выбросил его в мусорную корзину по пути в гостиную. Он включил музыку и устроился на диване, чтобы поработать над пледом, который вязал целую вечность. Работать над пледом летом было невыносимо, у него не было кондиционера, и во время вязания плед неизменно лежал у него на коленях. Но зимой было уютно, потому что готовая часть пледа согревала его ноги, пока он вязал. Может быть, Лютик ненадолго почтит его своим присутствием.

Когда он заканчивал вязать первый ряд, у него зазвонил телефон. Это был не тот специальный рингтон, который он поставил на своих ближайших друзей, и не тот, который был на коллег или кого-то из знакомых по «Мишкам Тедди» или «кожаному клубу». Это была мелодия звонка по умолчанию, которая часто означала звонок адвоката. Он взглянул на экран и чуть не уронил телефон.

Джонас Кинкейд.

Чарли слышал о нем всего один раз, примерно через год после того, как он ушел. Очевидно, пьяный, он был в слезах и говорил Чарли, что ему не следовало уезжать. Что он думал о нем каждый день. И все же, как только он протрезвел, молчание возобновилось. За все это время от Джонаса не было ни электронного письма, ни смс, ни даже сообщения на Фкйсбуке.

Чарли колебался. Он не был уверен, что сможет вынести еще одно пьяное признание.