Опасная любовь командора (СИ) - Муратова Ульяна - Страница 6

Ещё не освободившееся место в Синклите уже делили, а на Боллара, по слухам, даже совершали несколько покушений. Но целителя такого порядка, да ещё и с даром мага жизни убить не так просто, поэтому странный статус-кво пока сохранялся. Кеммер ни за что не хотел бы оказаться на месте последнего из Болларов: бороться с непосильным налоговым бременем, заботиться о семи сёстрах, ни одну из которых нельзя выдать замуж, и не иметь возможности вырваться из этого замкнутого круга.

Вероятно, именно поэтому ему настолько паршиво из-за своего поведения. Вместо того, чтобы протянуть руку помощи, он, по сути, пнул лежачего. И чем больше командор об этом думал, тем поганее становилось на душе. Хоть бери и пиши письмо с извинениями.

С этим проблемы не было — Кеммер охотно признавал свою неправоту, если ошибался, но в данном случае он поступил правильно, а любые извинения упрямая нобларина Боллар расценит, как слабину. И, не дай Геста, вернётся в часть с новым назначением.

Настроение, поднявшееся за время полёта, снова испортилось. И ни свет дарующей магию луны, ни миртовое море под крыльями уже не радовали. Кеммер потёр висок с родовой печатью, недовольно сжал челюсти, долетел до крайней точки патрулирования, а затем заложил резкий разворот в воздухе и повёл отряд обратно на базу кратчайшим путём.

Отдав крылатику остатки сил, командор посадил его на взлётно-посадочную полосу, ловко выпрыгнул из кабины, кивнул механикам и направился обратно к себе в кабинет. Писать объяснительную о причинах, почему ему не подошла направленная Канцелярией императора целительница. Ничего выдумывать он не собирался, планировал изложить всё, как было: одинокая, юная, красивая и незамужняя женщина переполошит всю часть и помешает несению боевой службы.

Кеммер знал главное армейской правило: чем больше бумаги, тем чище задница, поэтому собирался обозначить свою позицию до того, как юная Боллар придёт требовать пересмотра решения с его стороны. Он, конечно, сделал всё, чтобы этого не случилось, но кто знает, насколько отчаянно её положение?

Вдруг она решит бороться за должность гарнизонного целителя до конца?

Адель

Я влетела в ворота семейного имения ещё до того, как немолодой шофёр успел выйти из магомобиля.

На протяжении всего пути сдерживалась, но стоило только оказаться в вестибюле родного дома, как я дала волю слезам. Громко всхлипнула и выронила на пол документы, случайно прихваченный драконов плед и небольшую сумку, которую держала в руках. Сама же осела на пол рядом с разбросанными вещами и разревелась, уткнувшись лицом в колени.

На звук выбежала Лира, на секунду застыла у выхода из хозяйственной половины этажа, а потом кинулась ко мне:

— Адель! Что случилось?

Младшая сестра положила руку мне на шею, и по телу мгновенно потекла её сила — диагностическое заклинание. С облегчением выдохнув, она обняла меня за плечи и тихонько спросила:

— Не взяли, да?

Я зарыдала ещё горше, со слезами выплёскивая всю обиду, разочарование и боль. Лира сначала замерла, а потом начала тихонько всхлипывать вместе со мной. Не знаю, сколько мы так сидели, обнявшись, пока наконец я не собралась с мыслями и не отодвинулась от сестры. Её заплаканное лицо лишь напомнило обо всех бедах, обрушившихся на нас за последний месяц: о случившемся с Гвендолиной, об отказе в удовлетворении нашего прошения о снижении налогового бремени в связи с особыми обстоятельствами, об очередном покушении на брата.

Мы с сестрой смотрели друг на друга, но сказать было нечего. Все возможные слова утешения и подбадривания уже давно стали затёртыми и блёклыми, не приносили больше облегчения и не вселяли веру в светлое будущее.

— Вставай. Если вдруг Брен вернётся раньше, то расстроится, что мы опять мокроту развели, — первой поднялась на ноги Лира и принялась собирать раскиданные вещи. Когда ей в руки попался отказ, она пробежала его глазами и зло хмыкнула: — «В связи с недостатком опыта и отсутствием профильного образования… Командор К. Блайнер…» Вот сволочь!

— Ты даже не представляешь какая! — всхлипнула я последний раз и тоже поднялась с пола. — Просто чудовище. Ледяное, бессердечное чудовище. Но в отказе нет реальной причины. На самом деле он не взял меня, потому что я — цитирую — «приторно красива» и «устрою в части бордель, раз не могу выйти замуж».

Лира широко распахнула глаза:

— Что, прямо так и сказал?.. Но это же… Это же просто недопустимо — так разговаривать с ноблариной!

Возмущение в её словах звучало настолько горячо и искренне, что мне стало легче. По крайней мере, я не схожу с ума, и командор Блайнер действительно вышел за рамки допустимого.

— Так и сказал…

— Надо сообщить Брену, — вынесла вердикт Лира.

— Нет, он только расстроится! Что он может поделать? На него и так столько всего навалилось…

— Адель, мы ему обещали рассказывать обо всех подобных оскорблениях, — нахмурилась сестра.

— Но с тех пор, как Гвендолина… — начала я, и Лира меня тут же перебила:

— Брен сделал свой выбор и объяснил, почему поступил именно так. Это было сложное решение, но если всё получится, то мы, как семья, от этого только выиграем. Помнишь, что сказала Кайра?

— Кайра слишком категорична, — вздохнула я.

— Возможно. Но факт остаётся фактом: благодаря решению Брена мы хотя бы не обязаны будем платить за Гвендолину налог в конце года!

На уплату мерзкого налога на безбрачие уходили все деньги. Не знаю, какой бесчеловечный умник его придумал. Налог должен был стимулировать магов жениться как можно раньше. Обычно девушки вступали в брак сразу же после восемнадцатилетия, тогда получалось избежать первого платежа. С каждым годом налог возрастал, и остаться неженатыми к тридцатилетнему порогу могли себе позволить только очень богатые люди.

Через пару месяцев близняшкам исполнится по восемнадцать, а Кайре — двадцать. Лиде и Эве уже по двадцати одному, мне — двадцать три, Брену — двадцать пять. В сумме набегает очень много…

Я бы с удовольствием вышла замуж хоть завтра — лишь бы избавить Брена от необходимости платить за меня и закладывать имение. Но командор Блайнер сказал верно: никто не возьмёт замуж ни одну из проклятых Боллар. А значит, у меня никогда не будет законнорожденных детей, как, впрочем, и незаконнорожденных. Разве можно покрыть и без того запятнанную репутацию семьи ещё и позором внебрачной связи? Да и врагу не пожелаешь расти бастардом: их не принимают в обществе, где семья и брак — одна из главных ценностей.

Поначалу я даже обрадовалась назначению к Разлому — просто устала видеть счастливых, взволнованных беременных пациенток и молодых мам с малышами. Изо всех сил желала им добра, а в глубине души обижалась на судьбу — почему мне нельзя испытать то, что по умолчанию позволено всем женщинам? И сколько бы я ни гнала от себя подобные мысли, они всё равно возвращались.

Стараясь найти выход, Брен подал императору прошение об отмене налога в отношении нашей семьи в связи с невозможностью сочетаться браком из-за проклятья. Император отказал, мотивировав тем, что если он сделает исключение для одной семьи, такое же исключение сразу же потребуют тысячи других, особенно малообеспеченных. Следовательно, никаких поблажек. Зато он выдал направления на работу у Разлома для всех достигших восемнадцатилетия сестёр с формулировкой: «Пусть поищут себе мужа среди раненых кантрадами, от его яда ежегодно умирает не меньше пятидесяти магов, уверен, что среди них рано или поздно найдутся неженатые и сочувствующие».

Примерно то же самое сказал и командор Блайнер, но мне подобный цинизм всё равно казался дикостью. Как такое вообще можно кому-то предложить? «Уважаемый ноблард, вы молоды, не женаты и умираете в расцвете лет от яда, против которого не существует противоядий. А женитесь-ка на мне заодно? Вам-то уже всё равно, а мне — экономия».