Мой вид любви (ЛП) - Эш Никки - Страница 9

— Садись и ешь, — он указывает на еду, и у меня, конечно, в этом момент начинает урчать в животе. Его бровь приподнимается, и я вздыхаю, сдаваясь.

— Хорошо, но никаких разговоров о том, как справляться или что-то в этом роде, — я беру вилку, протыкаю ломтик дыни и направляю его на него, одновременно пронзая тяжелым взглядом.

— Хорошо, — он беспечно пожимает плечами, ничуть не смущенный моим взглядом. — Поскольку мы оба знаем, что ты не делаешь ни того, ни другого, — он отправляет картофелину в рот и жует.

— Извини? — я подцепляю вилкой кусочек омлета и отправляю его в рот. Он пышный и ароматный. Вырывается громкий стон, и Райан смеётся.

— Курить травку — значит избегать, а не разбираться. Не справляться. Избегать.

— Я пытаюсь….

— Нет, это не так, — возражает он. — Вчера ты весь день ничего не делала, только ела дерьмовую еду и плакала, а сегодня просыпаешься и куришь косяк ещё до восхода солнца, — ладно, очевидно, что, пусть он и не разговаривал со мной, но был внимателен.

— Неважно, — я откусываю ещё кусочек от своей еды, а он начинает хихикать. — Что? — фыркаю я.

— Ничего, — он смеётся, качая головой и откусывая ещё кусочек от своей еды. Я пытаюсь и не могу игнорировать, тот факт какая у него сильная челюсть. Типа, как челюсть может быть сильной? Но почему-то его… — Ты ведёшь себя на свой возраст, — добавляет он, отвлекая меня от разглядывания его челюсти. — Я давно не общался с кем-то твоего возраста, а я самый младший в своей семье.

Правда? Он примерно на восемь лет старше меня и ведёт себя так, будто он ровесник моего отца. Я не утруждаю себя ответом на его замечание, не желая зарывать себя ещё глубже.

Мы доедаем остаток завтрака в тишине. Когда наши тарелки пустеют, он встаёт и идёт забрать мою тарелку, но вместо этого я забираю его у него из рук.

— Ты приготовил, значит я убираю.

Он следует за мной внутрь. На кухне ни пятнышка, так что он, должно быть, прибрался в процессе. Я ставлю посуду рядом с раковиной и поливаю её мылом, затем беру губку и начинаю мыть. Райан присоединяется ко мне, облокачиваясь на стойку, скрестив руки на груди.

— Как долго ты планировала здесь пробыть?

— Я не знаю, — говорю я, ставя чистую посуду в сито. — Моя мама сказала, что было бы полезно уехать куда-нибудь, и следующее, что помню, это как собираю сумку и направляюсь сюда.

— И они не знают, что ты здесь?

— Они знают, что я в безопасности. Я не сказала им, где я, но уверила, что со мной всё в порядке, и я на связи, чтобы они не волновались. Я не хотела бы, чтобы они присылали кого-нибудь проверить меня

— Мне нужно явиться на базу для моей командировки через пару недель.

— Командировки?

— Афганистан.

О, да. Он служит в армии. Я знала это. Я киваю, ком размером с мяч для гольфа застревает у меня в горле. Он уезжает за границу, в Афганистан. Подвергая свою жизнь риску. Также, как и Йен, если бы не это… я начинаю качать головой, пытаясь блокировать любые мысли о Йене.

— Эй, я держу тебя, — Райан притягивает меня в свои объятия, и только тогда я понимаю, что мои щёки мокрые от слёз. Он поднимает меня и относит на диван, усаживая рядом с собой.

— Мне жаль. Ты упомянул Афганистан, и это…

— Твой муж погиб на тренировках, верно?

Я киваю.

— Пятнадцать месяцев назад, — я смахиваю свои глупые слёзы и закрываю глаза, желая, чтобы они прекратились. — Я уже должна была забыть об этом… двигаться дальше. Вот почему я здесь.

— Я никогда не терял никого из близких мне людей так, как ты, — говорит Райан. — Но я потерял нескольких человек во время развёртываний, и я считал их семьёй. Я не уверен, что ты когда-нибудь полностью забудешь это, и нет чёткого расписания, когда тебе нужно двигаться дальше.

Я открываю глаза и впервые за долгое время ловлю себя на том, что улыбаюсь.

— Спасибо, — когда он бросает на меня смущённый взгляд, то я уточняю: —Ты первый человек, который не говорит мне, что пришло время двигаться дальше.

Райан кивает.

— Ты будешь двигаться дальше, когда будешь готова. Ты никогда не забудешь, но однажды, когда будешь готова, ты сделаешь шаг вперёд, а затем ещё один.

— Я хочу, — признаюсь я, по какой-то причине мне так легко с ним разговаривать. — Это просто… — я делаю глубокий вдох, изо всех сил стараясь сдержать слёзы. Я такая эмоциональная развалина. — У нас были планы, и теперь, каждый раз, когда я думаю о них… — я делаю ещё один глубокий вдох, а затем медленно выдыхаю, пытаясь побороть приступ тревоги, который, как я чувствую, приближается. Это происходит каждый раз, когда я думаю о будущем Йена и моём.

Райан протягивает руку и притягивает меня ближе к себе. Его ладонь гладит меня вверх и вниз по руке, успокаивая.

— Дыши, — шепчет он мне на ухо. — Просто дыши.

Его голос звучит повелевающе и в то же время успокаивающе, и я ловлю себя на том, что делаю то, что он мне говорит. Несколько минут спустя я оглядываюсь по сторонам и понимаю, что благодаря его прикосновениям и словам я справилась со своей панической атакой.

— Я собираюсь прогуляться до пирса. Видел, у твоего папы в гараже есть несколько удочек и стульев. Мы могли бы взять с собой ланч и отправиться на рыбалку. Что скажешь?

Не задумываясь, я киваю. Один шаг вперёд.

— Да, конечно. Звучит заманчиво.

Пока я надеваю легинсы, спортивную майку, под которой спортивный бюстгальтер, и пару теннисных туфель, Райан упаковывает ланч-кулер и захватывает пару удочек и стульев. Он одет в свободные шорты-карго цвета хаки и чёрную рубашку, которая расстёгнута на груди. Я забираю у него кулер, чтобы он мог нести удочки и стулья, а затем мы отправляемся на пляж. Вода сегодня неспокойная, и я теряюсь в своих мыслях и звуках разбивающихся волн. Гулять с Райаном приятно. Он не пытается завязать вынужденный разговор. Ему просто нравится гулять вместе в тишине. И это не неловкое молчание. Это ощущается спокойно, и я чувствую себя расслабленно.

Как только мы добираемся до пирса, Райан покупает немного наживки, а затем мы находим место, где не слишком людно, чтобы расставить стулья. Он насаживает наживку на обе наши лески, а затем забрасывает их в воду, всё это выглядело у него так легко, а я сижу в своём кресле и наблюдаю. Он втыкает удочки в лунки и садится рядом со мной.

— Ты часто ходишь на рыбалку?

— Первый раз, — отвечает он со смехом. — Я посмотрел, как всё это делается в интернете, — он сексуально подмигивает мне, у меня же в ответ на это внутри всё начинает сжимается, а воздух выходит из лёгких. — Обычно я не из тех, кто сидит сложа руки, — добавляет он. — Но твой папа сказал мне, что я должен какое-то время ничего не делать.

— Вау, мои родители просто полны советов, — иронично посмеиваюсь я.

— Они хотят как лучше.

— Я знаю, — соглашаюсь. — Итак, что мы теперь будем делать?

— Ждать.

Мы сидим в тишине несколько минут, а затем, внезапно, удочка, которую он поставил передо мной, начинает наклоняться.

— Ой! Я думаю, что-то происходит!

Мы оба вскакиваем со стульев. Райан хватает мою удочку и наматывает то, что было на крючке. Когда он перекидывает её через перила, я замечаю рыбу. Настоящую рыбу. Милую, невинную, серебристую рыбку. И это поражает меня… Мы ловим рыбу… для рыбы! Она извивается от страха — её крошечный ротик открыт, и рыбка безмолвно практически умоляет о спасении.

— О Боже мой! — я вскрикиваю. — Помоги!

Глаза Райана расширяются.

— Что?

— Крючок у неё во рту! — я бросаюсь к бедной маленькой рыбке, которая извивается, скорее всего, от боли. — Ей больно, Райан! Мы должны ей помочь.

Райан смотрит на меня так, словно я сошла с ума, но я игнорирую его, полностью сосредоточившись на спасении этой бедной рыбёшки. Осторожно я вынимаю крючок у неё изо рта.

— Всё в порядке, малыш. Я тебя услышала. С тобой всё будет хорошо, — я быстро бросаю его обратно в воду и наблюдаю, как он приземляется в неё с лёгким всплеском, исчезая в пучине.