Японская война 1904. Книга третья (СИ) - Емельянов Антон Дмитриевич - Страница 40

— Вы уверены насчет рисунка на шинах? — уже не в первый раз спрашивал у меня старейшина.

— Уверен, — кивал я, следя за тем, как косой протектор с моей схемы переносили на форму для отлива резины.

Удивительно, но такая очевидная в наше время мелочь тут оказалась самым настоящим откровением. Вон, половина мастеров до сих пор возмущается: когда это, мол, прямые насечки вдоль всей шины успели устареть? Зато, что их сразу покорило, так это укрепление шины каркасом из стальной нити. Тоже довольно кустарно получилось: кладем ткань, на нее сетку из проволоки, поверх покрываем резиной и потом на эту основу уже заливаем саму шину.

Воняло после подобных работ на всю округу, хорошо, что армия стояла сейчас чуть южнее, и никто не страдал зазря. В отличие от нас… К счастью, все подходит к концу, и как только первый комплект резины нового образцы был закончен, я тут же объявил начало испытаний. Сначала, пока грузовичок красовался еще в старых шинах, мы поставили напротив него двадцать одного человека. Потом привязали к машине канат, другой конец отдали людям и….

— Заводим! — крикнул я сидящему в машине поручику Славскому.

Парень после И-Чжоу, как и все прошедшие эту мясорубку, тоже казался потерянным, особенно когда узнал, что Зубцовский прекрасно справлялся с тачанками и без него. Ну, я и решил кинуть его на новое направление. Мне там пригодится энтузиазм молодого поручика, а ему… Ему нужно было дело, большое и важное, чтобы победить и снова прийти в себя.

— Взяли канат! Тянем! — надрывался со своей стороны старейшина.

Не очень точно откалиброванный мотор явственно застучал, но это не помешало ему дернуть грузовик вперед. Колеса взрыли мягкую маньчжурскую землю, срезая слой травы и добираясь до еще мокрой мягкой грязи. Сначала машина потянула китайцев за собой, но те уперлись и начали существенно ее замедлять. По моему сигналу старейшина начал докидывать им по одному человеку в помощь, и вот грузовик просто замер, не в силах справиться с мощью крепких рук.

— 24 китайские силы! — объявил я.

По моим прикидкам что-то такое и должен был выдать двигатель на 7 лошадиных сил, который стоял на «бранобелях». Я бы, кстати, изначально и проводил измерения в этих более привычных единицах, но… У меня тут не было ни специального оборудования, ни даже подходящих пружин, чтобы откалибровать их для испытаний. А китайцы были! И, когда мы поменяли резину на новую, мы точно так же поставили их против Славского за рулем грузовика.

— Заводим! — кричу я.

— Тянем! — орет старейшина.

На этот раз, чтобы остановить машину потребовалось 28 китайцев. Когда мы дорастили второй ряд колес на ведущей оси, уже 33. А когда подрастили их радиус, получилось довести и вовсе до 40 человек. Не самая идеальная система измерения, но результат был налицо: машина становилась мощнее, и люди понимали, ради чего они работают.

— Жалко, что тот вариант с огромными колесами не сработал, — пожаловался мне уже вечером Славский. — Они же с человеческий рост были! Я только представил, как мы с разгона во вражеские ряды влетаем — никто бы не выжил! Подавили бы, как тараканов!

— Выжили бы, — я покачал головой. — Но тех колес действительно жаль. Увы, резина у нас слишком мягкая получается, такой объем просто не держит, а нам нужна не только мощь, но еще и надежность.

— Я понимаю.

— Поэтому завтра проследите, чтобы все грузовики переделали под новую схему как надо. Раму укрепить, подвеску поднять, колеса поставить и хотя бы по два комплекта запасных на каждое колесо приготовить. Ну и, конечно, раму для пулемета! Вы как никто другой знаете, где и как его будет лучше расположить, так что проверьте все варианты и ставьте лучший.

— Есть!

— И… — я задумался. — Посмотрите, останется ли запас у двигателя, чтобы хотя бы спереди прикрыть грузовик броней.

— Есть проследить, — выпалил Славский, а потом уже тише добавил. — А вы, ваше превосходительство?

— А я все время, что мог потратить на грузовики, уже израсходовал. Дальше надо заниматься и другими направлениями, а тут… Буду рассчитывать на вас, поручик.

— Я не подведу, Вячеслав Григорьевич! — последнюю фразу Славский практически проорал, и мне показалось, что вместе с криком из него вышел не только воздух, но и последние капли обреченности, которой он заразился под И-Чжоу.

На следующий день я проснулся с мыслью, что на самом деле не отказался бы снова покопаться в грузовиках, особенно с учетом того, что сегодня на них будут монтировать, но… Было кое-что важнее, что, увы, никак нельзя было переложить на чужие плечи. Умывшись и заглянув на кухню своего самого первого 22-го полка, я отправился в штаб. Несмотря на то, что часы еще даже не пробили восемь, тут уже собрались Мелехов, Лосьев, Огинский и Корнилов — в общем, все, кто помогал мне разбираться в самом сложном в армейской жизни, в бумагах.

— Что по поставкам из Китая? — начал я с самого главного.

— Цены держат, все в срок, качество продуктов проверяем, как при приеме там, так и при отгрузке здесь. Единственное, уже скоро надо будет закладывать в стоимость затраты на охранение. То ли раньше про этот маршрут не знали, то ли кто-то постарался согнать сюда побольше хунхузов, но на Тайцзыхэ сейчас тревожно, — Лосьев говорил спокойно и деловито.

— А пока на поездах везем, не лезут? — уточнил я.

— Не лезут, — на этот раз ответил Корнилов. — Уже по всему Китаю разошлись слухи о наших поездах с пушками и пулеметами. И банды боятся их как огня.

— Тем не менее, продолжаем держать охранные команды на каждом рейсе, — напомнил я. — Рано или поздно они попытают счастья, и мы должны быть готовы подтвердить свою репутацию. А теперь… Что по новым частям 2-го Сибирского?

— Те, кто к нам присоединился во время обороны Ляояна, очень не хотели уходить, — теперь докладывал Мелехов, в который раз выручавший меня по тылам и хозяйству. — Тем не менее, пришло отдельное указание восстановить старые части, если это возможно. Говорят, его продавил лично великий князь Сергей Александрович.

— Поподробнее про «если возможно», — я сразу уловил важную оговорку.

— После того, как еще главнокомандующий Куропаткин выделил нас в отдельный отряд, мы с первого же дня занялись переформированием частей. Особо пострадавшие объединялись с нашими, в тыл же в основном отправлялись новички из остатков 5-го и 6-го корпусов. Таким образом мы смогли сохранить почти 13 тысяч из 20-ти временно присоединившихся во время боя.

— Значит, итого у нас 30 тысяч солдат… — задумался я.

С одной стороны, не так уж и много. С другой, это совсем не те 30 тысяч, что были, например, у Засулича при Ялу или Одишелидзе при Вафангоу. У меня были полнокровные роты по 220 солдат в каждой, причем опытных солдат, которые умели сражаться и, главное, умели побеждать. С такими ротами мои полки насчитывали не по 2 тысячи, как в среднем по армии, а по все три с половиной. Ну и полнокровные дивизии Мелехова и Шереметева, каждая по 14 тысяч солдат, и 2 тысячи кавалерии у Врангеля и Буденного.

Очень серьезные силы, с которыми очень много на что можно замахнуться, и мы еще продолжали их наращивать.

— Что 1-й конно-пехотный? — оторвавшись от мыслей, я снова вернулся к делу.

— Капитан Хорунженков, несмотря на страшные потери в И-Чжоу, все еще довольно популярен. Проблем с новичками у него нет, да и многие опытные солдаты подали прошения в его батальон, стоило ему только бросить клич.

— Вот и хорошо, — я прикрыл глаза. — Рассчитывайте, что к нему в ближайшее время еще присоединится автомобильный отряд поручика Славского на 4-х «бранобелях» плюс команды техников.

— Учтем и поставим на довольствие, — Лосьев что-то черкнул у себя в блокноте.

— Тогда… — я повернулся к Корнилову. — Что с новичками? Я вижу, что добровольцы и местные продолжают прибывать, но насколько мы сможем на них рассчитывать?

— Сейчас численность нестроевых частей составляет около 20 тысяч человек, до конца сентября, уверен, сможем довести их до 25 тысяч, то есть все задачи по обеспечению боеспособности армии будут выполнены. Насколько они надежны? Я решил использовать для оценки людей маркировку, похожую на ту, что вы ввели при сортировке раненых. Итак, прибывшие из России добровольцы и штатные нестроевые части считаются по умолчанию желтыми. В зеленые люди переводятся после беседы со специальным офицером и проверки анонимной анкеты, заполненной по итогам этого разговора, вашей японкой. Не скажу, что я сам ей доверяю, но анонимность гарантирует, что ее оценки не будут предвзяты, а бесполезной она тоже не захочет показаться…