Японская война 1904. Книга третья (СИ) - Емельянов Антон Дмитриевич - Страница 37

Ну вот и Хорунженков улыбнулся, и теперь я не сомневался. Сейчас еще нет, но уже скоро он по-настоящему вернется, а я снова смогу полагаться на самый быстрый и маневренный батальон этой войны.

Сижу, смотрю на Ляоян и слушаю звон колоколов.

Никогда бы не подумал, что моими главными проблемами даже на время станут похороны, но именно так все и случилось. После того самого разговора и официального повышения великий князь с наместником принципиально устранились из жизни города, Линевич принял командование армией и начал раздавать первые приказы по телеграфу, но все мелочи остались на нас, командирах групп, в которые напоследок Куропаткин успел выделить и мой разросшийся за время осады Ляояна корпус. И теперь у нас был Южный отряд Зарубаева, Восточный Бильдерлинга и отдельный штурмовой Макарова. Вот на нас троих задачу разобраться с телами погибших и повесили.

Старые-то генералы не видели в этом никаких проблем и хотели по старой памяти отсылать тела в Мукден и Харбин, ну а я возмутился. Тут и проблемы с логистикой: ветка одна, и гонять лишние вагоны, сбивая поставки снарядов — это последнее дело. И с моралью — если это наша земля, если за нее люди умирали, то чего бежать с нее даже после смерти? В общем, церемонии я продавил, рабочих выделил, чтобы не братские могилы копать, а каждому свою. А то братские — это только звучит поэтично, а на деле просто яма с телами, и все.

— Красиво бьют, — ко мне подошел Врангель, которого только сегодня отпустили из госпиталя после И-Чжоу, и присел рядом, тоже вслушиваясь в звуки колоколов.

В местной-то церкви своей колокольни не было, в полковых и вовсе. Они же по сути своей — палатки с крестами на крыше и на боках, какой там колокол. Я в этих делах, учитывая откуда попал, не очень разбираюсь, но мы ведь стольких товарищей хоронили. Как тут не постараться! В общем, договорился с моими китайцами, на день остановили почти все производство, но людей собрали достаточно, чтобы приличную такую колокольню возвести. Метров пятьдесят в высоту не меньше — еле уговорил Городова даже не думать туда лезть со своими антеннами, все ему хотелось узнать, а докуда мы с такой верхотуры сможем добить.

Колокол тоже отлили немаленький. Солдаты так до последнего не верили, что мы сможем его на колокольню поднять, но у нас до стройки и так была проложена временная железная дорога, чтобы грузы возить. А тут подогнали свободный паровоз, закрепили на свободной оси канат, да на паровой тяге и подтянули — вышло быстро и величественно.

— Спасибо, что ребят почтили, — снова заговорил Врангель. — Некоторые думают, что мертвым уже все равно, но не так это. В книгах про это не пишут, но они ведь не все на тот свет уходят, часть остается с нами. В душах живых! И если мы про них помним, если чтим, они радуются, делятся своими силой и светом. А если забываем, то они гибнут, уже навсегда. И только бесконечная пустота в душе остается напоминанием того, что мы упустили. Я, пока ехал сюда из И-Чжоу, говорил об этом с поручиком Славским, и он тоже так считает…

Я почти минуту молчал, обдумывая мысль будущего белого генерала.

— А ведь вы изменились, Петр Николаевич, — я внимательно посмотрел на казачьего сотника. — Помните, каким были, когда мы только встретились? Дерзкий, резкий, думающий только о себе и своей чести. И вот сейчас — дерзость и резкость все там же, но… Вы теперь смотрите на своих солдат не сверху вниз. Не как на равных — лишнее это в армии — но по-другому. С уважением.

— Меня… Контузило там, под И-Чжоу, — Врангель сначала насупился, а потом только рукой махнул. — Так вот рядовой казак Семка, дурной такой, я разве что не бил на тренировках, оттащил меня с открытого места. Без приказа, сам — я даже ругался, чтобы уходил, а он все равно тащил. А простой приказный Гриша Сапонин — а это же даже не унтерское звание — повел наших в бой. И грамотно все делал, батарею напротив вагона с ранеными именно он снес и, может, и дальше бы еще что-то придумал. Он ведь не хуже меня командовал, и храбрости в нем было не меньше. Было… Подстрелили его, кто-то из окна высунулся, пистолетом чуть ли не наугад махнул, и все.

— Если пистолетом, то это не простой солдат был, — тут же задумался я.

— Да не в этом дело! — Врангель вернулся к главному. — Я ведь и раньше понимал, что война — это не игра, что солдаты — тоже люди, но в тот момент это знание словно стало частью меня. Понимаете? И я теперь даже не знаю, как снова вести их в бой. Как снова смотреть в глаза тем, кто потеряет своих товарищей! Понимаете, Вячеслав Григорьевич?

— Понимаю, — просто ответил я. — Думаете, Петр Николаевич, я под Ляояном не мог больше жизней сохранить? Если бы не пропустил прорыв Иноуэ, если бы потом сидел в обороне, а не лез вперед…

— Но постойте! — не выдержал Врангель. — Что же вы говорите? Пропустили атаку — так нельзя совсем уж все предугадать. А ваше наступление — да, были потери, но вы же целую армию отбросили! Все солдаты, что через Ляоян прошли, гордятся этим, а те, кто в Мукден бежал с другими генералами или только прибыл в армию, завидуют страшной завистью. Да без этой атаки у всех бы руки опустились, а сейчас даже китайцы из обоза только и спрашивают: когда же снова «в атакасу» пойдем?

— Во-первых, — я дождался, когда Врангель договорит, — вот тех китайцев, которые про дату новой «атакасы» спрашивают — вам нужно будет подойти и детально описать поручику Огинскому, пусть проверит, что это, энтузиазм или что-то нехорошее. А во-вторых… Старому вам, который приехал на войну геройствовать, я бы доверил кавалерийский полк, а вот бригаду или дивизию — уже бы сомневался. Знаете, как это бывает, когда взлетаешь слишком быстро? Головокружение от успехов. А вот нового Врангеля, который будет и думать, и людей беречь, и вперед, если что, первым пойдет — можно не то что на дивизию, на конную армию ставить!

— Конной армии у нас еще нет, — Врангель впервые с начала разговора неуверенно улыбнулся.

— Зато добровольцев приехало уже достаточно для двух полков. Один на Буденном, второй — на вас, и никак иначе. Я же могу рассчитывать на сотника Врангеля?

— Я… — получивший новое назначение барон сглотнул, но по глазам было видно: еще сомневается.

— Помните, вы говорили недавно про память и пустоту? — я заговорил, и снова зазвонил колокол. — Так вот имейте в виду, эта пустота может возникнуть не только от того, что вы забудете тех, с кем сражались. Но и если вы предадите ваше общее дело, не доведя его до конца.

Мы снова несколько минут помолчали, а потом Врангель решительно поднялся. Я только бросил на него вопросительный взгляд, и он объяснил, что ему пора. Кавалерийский полк — это 6 эскадронов, в каждом по 180 всадников, с учетом вспомогательных частей почти две тысячи человек. С учетом лошадей, основных и запасных, больше трех с половиной тысяч тех, о ком нужно заботиться. И Врангель собирался заняться этим со всем его новым энтузиазмом.

Следующий день. Линевич все еще трясся в поезде где-то на полпути между нами и Хабаровском, куда его в самом начале войны подальше от своих глаз отправил Куропаткин. Я надеялся, что смогу заняться грузовиками, тем более что в Лилиенгоу уже придумали, как усилить раму и опустить колеса, чтобы нарастить их радиус, но меня с самого утра перехватила княжна Гагарина.

— У нас эпидемия, Вячеслав Григорьевич! — огорошила она меня так, что сердце чуть не остановилось. Почему-то невольно возникли мысли об оспе… Или даже чуме! Неизвестность помогла накрутить себя за считанные мгновения.

— Какие симптомы? Отгородили ли зараженных? Как быстро развивается болезнь? Сколько уже погибло?

Я выпалил столько вопросов зараз, что девушка сначала растерялась, а потом пояснила, что у нас эпидемия пока попроще. Просто около сотни человек из одного и того же полка прибыло в отделение для легкораненых с диареей и больным животом. Причем не наших, не из 2-го Сибирского, но другие госпитали еще не развернулись на полную, вот и приняли. Заодно княжна послала несколько фельдшеров разобраться в причинах отравления, пока тут до холеры не дошло. И оказалось, что стоящая на правом фланге армии конная бригада Самсонова выкопала свои туалеты почти вплотную к реке. Естественно, для стоящей чуть ниже по течению части это даром не прошло. Сначала они просто ругались, но дальше своих информация не ушла, а тут утренняя смена на кухне поленилась доводить воду до кипения. И готово.