Песец всегда прав (СИ) - Видум Инди - Страница 39

— Ой, Илюша, прости бога ради, — медово запела она. — Куда-то не туда зашел наш разговор. Я не оправдываю внука, он поступил дурно. И все же я о нем переживаю, поскольку понимаю, что им двигало. Он хотел обеспечить будущее ребенка от любимой женщины. Возможно, Маргарита не была образцом порядочности, но когда вы, влюбленные мужчины, на это смотрели? — Она притворно вздохнула. — Нам, Живетьевым, всегда была важна собственная кровь.

От любимой женщины? Как же. По отношению к княгине Живетьев выразил радость при мне только тогда, когда получил разрешение от любимой бабушки убить надоедливую любовницу. И говорил он о княгине только с брезгливостью и отвращением.

— Почему же тогда вы не заберете Николая? — не удержался я.

— Илюша, но это бы испортило мальчику жизнь, как ты не понимаешь?

— Не понимаю. Этот мальчик убил собственную мать и планировал убить всех Шелагиных. Для него родственная кровь не значит ничего.

— Возможно, ты прав, — она вздохнула, наверняка припомнив взрыв алхимических гранат рядом с собой, который она приписала Николаю. — Кстати, Тасенька — приятная девочка и вы хорошо с ней смотритесь. Только учти, все Беспаловы себе на уме, выгоду везде ищут и находят, поосторожней с ними, как родного тебя предупреждаю. Не хочу, чтобы ты оказался на месте Эрни… Ой, что это я? Заболтала тебя совсем, Илюша. Успехов на соревнованиях.

Она отключилась так быстро, что я не успел ничего сказать. Нет, про себя я ей раз сто пожелал во время разговора провалиться под землю, но вслух надо было хотя бы попрощаться.

Разговор получился очень тревожным. Проблема Живетьевой вставала во весь рост слишком рано. Уверен: направленные ею сыщики изроют весь Верейск носами, чтобы найти хотя бы след Эрнеста Арсеньевича. Вроде бы мы нигде не наследили, но раз уж зашел разговор об иллюзиях, Живетьева проверит и это. И ведь не поймешь, поверила ли она, что ни Шелагины, ни я иллюзиями не владеем — слишком часто княжеские семьи держали полезные магические навыки в тайне.

Я снял защиту и еще раз извинился.

— Неприятный разговор? — участливо спросила Беспалова-старшая.

— Пожалуй, да, — согласился я, не конкретизируя.

— Пора возвращаться, — заметил Шелагин. — Нам лучше приехать пораньше.

Перед тем как встать, Шелагин созвонился с Зиминым. Обедать с нами целитель отказался, а его присутствие при моем повторном прохождении целителей было весьма желательно. Возвращались мы на двух машинах: Беспаловы — на своей, мы — на своей. Поэтому я коротко сообщил Шелагину, о чем был разговор.

— Подозревает что-то, карга старая, — зло бросил он. — Да когда это все закончится? То она, то император, черт бы побрал их обоих. Ничего она не найдет, пусть ищет, пока не лопнет от злобы.

Зимина все-таки пришлось немного подождать, но только мне и Беспаловой-младшей, потому что князь и княгиня сразу прошли, оставив нас вдвоем. Продлилось это недолго, мы даже поговорить толком не успели, как подъехала машина целителя, из которой он выбрался со всей возможной важностью, и мы пошли на новую проверку.

Наверное, это были самые раздражающие соревнования в моей практике, потому что организаторов по отношению ко мне постоянно швыряло в разные стороны: от полного игнора до придумывания очередной пакости. Защитный артефакт с фиксацией поражений, но с отключенной защитой мне пытались подсунуть еще один раз. В следующем бою, после того, как победу присудили моему противнику, хотя преимущество было явно на моей стороне, обнаружилось, что у него отключена фиксация. При примерно равных участниках это сработало бы, но в данном случае не прокатило, слишком много оказалось свидетелей. После этого я проверял оба артефакта перед началом боя. Всё это неимоверно злило. Скорее всего, если бы не Зимин и не присутствие наблюдателей от князей, меня бы выставили под любым предлогом, а теперь предлог приходилось тщательно подбирать.

Перед предпоследним боем что-то изменилось, и меня осматривали уже формально. Я даже заподозрил подставу с куполом, под которым проходил бой, но и с ним оказалось всё в порядке. Неужели Живетьева дозвонилась до подельника и намекнула, что не стоит позориться? Со стороны Метки императора тянуло злостью, которая могла быть вызвана как моими успехами, так и необходимостью отдать приказ, чтобы от меня отстали. Нет, если найдётся подходящий повод, его непременно используют — в этом даже сомнения не было. Но притягивать его за уши больше не будут.

В целом день получился очень тяжелым в моральном плане: постоянно приходилось все контролировать и отслеживать не только чужие бои, но и желающих мне напакостить.

Перед последним боем привязался назойливый репортер, которому срочно понадобилось интервью от того, «кто в первом же бою победил Белова». Пришлось ему удовлетвориться фотографиями, беседовать с ним я отказался категорически. Щелкал он нас с Таисией с таким мстительным удовольствием на лице, что я заподозрил: интервью было бы меньшим из зол. Но Зимин сказал, что я правильно отказался, так как в характере таких типчиков надергать цитат и извратить смысл сказанного. Мол, пусть лучше пишет от себя, тогда на него можно будет хотя бы подать в суд.

— Уже появляются заметки, что в княжестве Илья победил, используя родственные связи, — неожиданно сказала Беспалова-младшая. — Вряд ли придумают что-то хуже. Чтобы выяснить, что это ложь, достаточно посмотреть любой бой Ильи.

— Не все смотреть будут, — вздохнул Зимин. — Чем грязнее ложь, тем легче в неё верят.

— Как говорит моя мама… — на этих словах Беспалова замолчала, потому что на табло высветилась моя фамилия.

Так мне и не довелось узнать очередную житейскую мудрость от Беспаловой-старшей, потому что пришлось идти на последний за сегодня бой. Осмотр опять оказался формальным, оба артефакта — рабочими, а купол — целым. Зато противник заглотнул алхимии аж из трех флакончиков и чуть ли не пускал пар из ноздрей, намереваясь меня разнести в пух и прах.

Его надеждам сбыться было не суждено, поскольку, как только нас накрыло куполом, парень почти сразу схватился за живот и застонал, а потом вообще свалился на пол. Виной этому была алхимия: два флакона, выпитых моим противником, смешались в животе в отраву. И такие идиоты, оказывается, есть — уверенные в том, что чем больше усиливающих зелий выпьешь, тем лучше. Смотреть, что с чем сочетается или не сочетается, — это для слабаков.

Отравившегося откачали, но бой он вести оказался не в состоянии, поэтому с соревнований его сняли, а мне засчитали техническую победу. Перед этим целитель задумчиво смотрел, как будто прикидывал, не удастся ли обвинить меня в преднамеренном отравлении противника. Хорошо, что велась постоянная запись, на которой было видно, что выпил содержимое бутыльков участник, находясь от меня очень и очень далеко.

Из нашего княжества успехами, кроме меня, больше никто похвастаться не мог: один из курсантов вылетел еще в первой половине дня, второй — совсем недавно. Смотрели они на меня безо всякой приязни, как будто я победу вырвал зубами у каждого, хотя мы даже не пересекались в поединках. Вернигорову почему-то не позорно было проиграть алхимику, а эти…

Навязываться в друзья я не собирался, общался только с их преподавателем, который отвечал за нас всех, поскольку тренера по магии у меня не было. Нет, теоретически эту роль можно было попросить исполнить Олега или дядю Володю, а то и деда. Только зачем, если есть надежный человек, переживающий за победу своего княжества и разбирающийся во всех тонкостях подобных мероприятий?

Соревнования закончились еще одной речью от начальника Дальградского училища, который начал вещать о прекрасной подготовке всех участников и о том, что, если кому-то сегодня не повезло, это не значит, что не повезет через год. На этом первый день объявили закрытым, и толпа участников поторопилась покинуть помещение. Мы давиться не полезли. Одна-две минуты роли не сыграют, да и Шелагин с Беспаловой-старшей все равно выйдут не сразу, и нам их придется ждать.