Жестокие намерения (ЛП) - Винсент Лилит - Страница 44

Теперь, когда я вырвался из этой клетки, даже когда вокруг десятки друзей этих тупиц, я мог бы увидеть возможность сбежать. Возможно, это будет мой единственный шанс.

— Отлично. Давай сделаем это. — Я пожимаю плечами и направляюсь к двери, но Марцио останавливает меня.

— Уборка в первую очередь. У меня есть несколько форм для твоей подписи, так что у нас есть доказательства того, что ты добровольно соглашаешься на этот бой.

— Я охотно соглашаюсь трахнуть твою маму.

Томазо вонзает кулак мне в живот, и я корчусь от кашля.

Глаза слезятся, я выпрямляюсь и говорю сквозь зубы: — Никто не понимает шуток? Какие формы? Черт возьми, продолжай.

— Подпиши это и можешь идти. — Марцио швыряет стопку бумаг и ручку на ближайший стол.

Я смотрю на них. Они покрыты юридическим языком. — Что это?

— Документы о разводе для Джулии. Она хочет иметь возможность сказать, что избавилась от тебя до того, как ты убьешь свою дурацкую задницу. Формы выпуска предназначены для борьбы. Чтобы твоя семья не пришла за нами, когда мы отправим им твой труп. Младший брат Розетти погиб в честном бою.

Так вот как они планируют избавиться от меня. Это хорошая история, утверждающая, что меня убила собственная гордость. Это связано с тем, как я прожил свою жизнь.

Только я пока не собираюсь умирать. Я смотрю на другого бойца. Рокко выглядит как ходячий корневой канал, но это не значит, что он лучший боец, чем я.

Я хватаю ручку и подписываю все формы.

Марцио собирает бумаги, изучает их и убирает. — Хорошо. Держи его за руки.

Томасо и Роберто внезапно хватают меня сзади, а Марцио тянется за бейсбольной битой.

— Чего ждать..

Он замахивается битой, описывая порочную дугу у моей груди. Он вонзается мне в ребра с правой стороны, и я слышу, как трещат кости. Меня пронзает боль, и когда мои колени подгибаются, я падаю на пол.

Марцио наклоняется, на его лице злорадное выражение. — Миа избавляется от твоего ребенка прямо сейчас. Если ты выиграешь этот бой, ты как раз вовремя, чтобы разбудить ее от анестезии.

Каждый вдох вызывает колющую боль в ребрах. — Ты врешь.

— Мемориальный госпиталь Чести. Два часа. Я сам записал ей на прием, и Миа не может дождаться.

Неправда.

Она бы этого не сделала. Не без разговора со мной.

Это неправда .

Но когда ее семья изливает ей в ухо ненависть и яд, а я ушел, просто исчез, как будто я никогда не заботился о ней, какой у нее выбор?

Марцио наклоняется ко мне и говорит отвратительным детским голосом. — Что случилось, принцесса? Ты собираешься плакать? Ты собираешься намочить свои мокрые штаны…

Я оттягиваю голову назад и изо всей силы ударяю лбом его по переносице. Он кричит и отшатывается от боли, кровь бьет из его ноздрей.

— Ты кусок дерьма! — кричит он и яростно набрасывается, ударяя кулаком по моему лицу.

Я отшатываюсь и с трудом встаю на ноги. У меня нет времени забить другого человека до смерти. Я должен уйти отсюда сейчас же.

Они подпустили меня слишком близко к двери. Рокко слишком глуп, чтобы понять, что я собираюсь сделать, но Роберто и Томазо кричат ему, чтобы он схватил меня.

Слишком поздно.

Я выпрыгиваю из двери и захлопываю ее за собой.

Затем я спешу наверх, нахожу запасной выход и выбегаю на солнечный свет.

Где, черт возьми, я? Похоже, где-то в центре города, и я бегу к главной дороге, чтобы сориентироваться.

Культурист выходит из спортзала и направляется к своей машине.

Я хромаю за ним, схватившись за ребра и тяжело дыша сквозь боль. — Где Мемориал Чести?

Мужчина поворачивается и смотрит на меня. Судя по его внешнему виду, он выглядит так, будто ему нравится драться в клетке, поэтому он, кажется, лишь слегка удивлен состоянием, в котором я нахожусь. — Проиграл бой?

— Нет, я выиграл.

Он усмехается. — Повезло тебе. Но тебе, вероятно, следует отправиться в больницу.

— Вот куда я пытаюсь пойти. — Я снимаю одно из своих колец с пальцев. — Подбрось меня до Мемориала Чести, и ты можешь оставить это себе. Это белое золото. Я спешу.

— Ты залишь мою кровью. . — Он вздыхает и качает головой. — Заходи и держи свое кольцо. Всего десять кварталов.

Я сажусь в машину, стискивая зубы от боли и зажмуривая глаза, когда перед глазами танцуют черные точки. Я не могу потерять сознание. Мия нуждается во мне.

— Который сейчас час? — спрашиваю я, чувствуя, как машина начинает двигаться.

— От пяти до двух.

Блядь. Всего за пять минут до встречи Мии. Она, наверное, уже внутри, подписывает формы и делает черт знает что.

Спустя, кажется, целую вечность мужчина подъезжает к огромному зданию с Мемориальной больницей Хонор, выведенной серебряными буквами высотой в фут над главным входом. Я толкаю дверь и выхожу из машины.

— Спасибо. Я ценю это.

— Удачи чувак. Приходи как-нибудь потренироваться со мной в спортзал.

Его голос исчезает за моей спиной, пока я хромаю по дорожке ко входу. Повсюду люди, подъезжающие к двери с разных парковок.

Затем я замечаю ее.

Мию.

Ходьба рука об руку с Риетой, словно ее сестра, дает ей силы для того, что она собирается сделать. Моя женщина выглядит такой бледной. Такой брошенной. Даже рядом с сестрой у нее вид опустошенного человека, который совсем один в этом мире.

Агония в моем теле ничто по сравнению с болью, которая извергается в моем сердце. Мой бедный Бэмби.

Я хромаю к ней, кровь капает из моего носа на бетон. Она замечает меня и останавливается как вкопанная. Каждый шаг — это агония, и на это уходит тысяча световых лет, но я, наконец, сокращаю расстояние между нами.

Я падаю перед ней на колени и тянусь к ее руке. — Я умоляю тебя не делать этого. Пожалуйста, Бэмби.

Миа смотрит на мое израненное и избитое тело огромными глазами. Затем она поднимает свой взгляд на мой. — Лаз?

Моя разбитая губа протестующе кричит, но я улыбаюсь ей. — Я так счастлив, что нашел тебя вовремя.

Мия касается моего лица, ее пальцы нежно скользят по моим синякам. — Что с тобой случилось? Где, черт возьми, ты был?

Я тяжело сглатываю, пытаясь отдышаться. — Это не имеет значения. Просто поклянись, что не пойдешь в эту больницу. Мы можем понять это, ты и я. Просто послушай, что я хочу сказать, я тебя умоляю.

Она и Риета обмениваются смущенными взглядами. — Хорошо, но проходить обследование во время беременности — это нормально. Если хочешь, я могу подождать до следующей недели, я думаю?

Я смотрю со здания на Мию. — Проверка?

— Пожалуйста, вставай, Лаз. Люди смотрят.

— Нет . Нет, пока ты не поклянешься, что не избавишься от нашего ребенка.

Глаза Мии становятся огромными, и она вырывает свои руки из моих. — Какого черта, Лаз? Ты исчезаешь на недели, а потом снова появляешься весь в бешенстве и весь в крови, потому что думаешь, что я собираюсь сделать аборт?

Я медленно поднимаюсь на ноги, надежда медленно расцветает в моей груди. — Ты. . ты не?

— Нет! — Ярость пылает в ее щеках. — Думаешь, я бы сделала это, не поговорив сначала с тобой?

Я вздыхаю от облегчения, беру ее на руки и кружу. Мои ребра кричат в знак протеста, но мне все равно. Все, что я хочу, здесь, в моих руках. Миа и наш ребенок.

— Твои дяди — неважно. О, Бэмби, я думал, что опоздал. Я самый счастливый человек на земле.

— Действительно? Ты выглядишь как мясной фарш и пахнешь открытой канализацией, — отмечает Риета.

Миа берет мое лицо в ладони. — Мне сказали, что ты сбежал. Они сказали. . Лаз, пожалуйста, отпусти меня, чтобы я могла поговорить с тобой.

Я осторожно ставлю Мию на ноги, и она внимательно меня изучает. — Ты был избит. Это рубашка, в которой ты был, когда исчез. Где ты был все это время?

— Это больше не имеет значения.

— Это важно для меня. Пожалуйста, скажи мне, что мои дяди не держат тебя в плену все это время.

Когда я не отвечаю, она начинает страдать. — Ты шутишь, что ли? Мне сказали, что ты сбежал.