Жестокие намерения (ЛП) - Винсент Лилит - Страница 31

Я улыбаюсь про себя, медленно вытягиваясь из нее. — Если тебе не нравится, что я говорю с тобой грязно, ты не должна кончать, как похотливая маленькая девочка, когда я это делаю.

Дверь открывается и закрывается внизу. Это было похоже на входную дверь.

Миа задыхается и вскакивает с кровати, хватаясь за одежду. — Это мама.

Она натягивает футболку и шорты, выдыхает что-то о душе и выбегает из комнаты.

Я смеюсь себе под нос и медленно одеваюсь, прежде чем вспомнить о ее противозачаточных средствах. Как досадно, что она скрывает это от меня, когда ее беременность может решить все наши проблемы. .

Проблемы.

Я встречаюсь с собственным взглядом в косметическом зеркале, и злобная улыбка расплывается по моему лицу, растягивая шрам на губах. О, теперь есть план.

Конечно, это может создать другие проблемы, но подумайте, что это может сделать для нас. Фабер сказал мне, чтобы моя жена забеременела, но Мия была для меня больше женой, чем ее мать. Устроиться с семьей было бы замечательно, если бы это было с ней.

Мия, наша малышка, мой автомагазин. Это похоже на жизнь, за которую стоит бороться.

Мой взгляд блуждает по комодам Мии, ее книжным полкам. Где она могла хранить таблетки? Я предполагаю, что она прячет их из-за Джулии. Я стараюсь думать как девочка-подросток, которая не хочет, чтобы ее мама что-то нашла в ее комнате.

Прятать их в ящике или ящике нельзя, и Джулия подумала бы заглянуть за комод и под матрас. А где-нибудь на видном месте? На стенах висят отпечатки в рамках, и я поднимаю каждую и проверяю, что за ней. В третьем я нахожу то, что ищу. Несколько упаковок с противозачаточными таблетками, приклеенные за фотографией.

— Бинго.

Я фотографирую таблетки на телефон, отправляю одному из своих контактов, а потом звоню ему.

Гас берет трубку на втором звонке. — Эй, Лаз.

— Сколько времени тебе понадобится, чтобы изготовить полдюжины упаковок поддельных противозачаточных таблеток?

Я говорю ему, что только что отправил ему фотографию, и жду, пока он ее проверит.

— Ты хочешь подделку противозачаточных таблеток? В них нет никакой выгоды.

Гас зарабатывает на жизнь изготовлением фальшивых таблеток для стояка и продает их в Интернете. Человек отчеканен.

— Я не хочу подделок. Мне нужны подделки, — объясняю я. — Все эти сахарные пилюли. Ты можешь это сделать?

— Конечно, почему бы и нет. Ты сейчас не женат? Почему твоя жена на таблетках?

— Плевать на мою жену. Просто принеси мне таблетки, и быстро. И не говори об этом моим братьям.

— Не мечтаю об этом. Надеюсь, ты скоро станешь папой.

Я улыбаюсь, вешая трубку. Да, я тоже на это надеюсь.

Нам нужно придумать план, чтобы Миа не вышла замуж за Драго Ластру или любого другого мужчину. Может быть, это не тот план, который она себе представляла, но отчаянные времена требуют отчаянных мер.

К вечеру среды фальшивые противозачаточные таблетки были приклеены к отпечатку в комнате Мии на два дня. Она плодородна прямо в эту секунду, и это знание сводит меня с ума. Мне не терпится заполучить мою девушку и трахнуть ее до следующей недели и обратно.

Но есть ли у меня возможность? Нет, потому что сюда идет мой брат с Драго Ластро.

Они прибывают ровно в восемь вечера, Ластро держит букет красных роз. Это высокий угрюмый мужчина с серо-голубыми глазами из-под тяжелых век и в костюме, точно сшитом на его телосложение. На его запястье блестят тяжелые серебряные часы, и он вежливо шепчет всем привет. Он был по локоть глубоко в кишках мужчин, пока они кричали свои предсмертные крики, но вы не узнаете этого, глядя на него. Под дорогим светом Джулии Ластра выглядит одомашненной.

Почти, но не совсем. В этих серо-голубых глазах все еще есть что-то акулье, а волосы у меня дыбом.

Миа потрясающе красивая. Она терзала губы зубами, но ее матовая красная помада идеальна, а длинные ресницы темные и шелковистые. Ее волосы заколоты, несколько свободных прядей мягко падают на ее лицо. Короткое шелковистое красное платье шуршит по ее коже. У него бретельки-спагетти, и я знаю, Ластро знает, Фабер знает, все, блядь, знают, что Мия не носит лифчика. Сексуальное платье мягко облегает ее тело, так что она вполне может быть голой.

— Мисс Бьянки, — бормочет Ластро, предлагая ей красные розы, а сам пожирает ее взглядом.

Я закатываю глаза. Розы, какое клише. Я хочу выбить их из его рук и вышвырнуть из этого дома.

Хотя она этого не хочет, Джулия наблюдает за ней, как ястреб, и Мия должна принять цветы и сказать вежливое слово благодарности. Красные розы идеально сочетаются с платьем-комбинацией и губной помадой Мии, и мне кажется, что Джулия и Фабер согласовали эти детали по телефону.

Пока мы ужинаем, Фабер ведет вежливую беседу с Мией, от которой у меня аж зубы лезут на лоб, но это не имеет ничего общего с тем, что Драго Ластро заставляет меня чувствовать каждый раз, когда его взгляд останавливается на моей женщине. Я сжимаю свои столовые приборы, как оружие. Да, Миа красивая . Поздравляю, что разобрался, Ластро. А теперь перестань пялиться на нее.

Джулия снова и снова рассказывает о домах Ластро, его машинах, его роскошном образе жизни. Он дважды разводился, но Джулия, смеясь, отмахивается от этого как от «столкновения личностей». Я бы поставил деньги на то, что его бывшие жены боятся его и бегут от него так быстро, как только могут.

Моя жена замалчивает его преступную деятельность и насилие. Я сам не был невиновен в этом отделе. Кто за этим столом не бил кого-нибудь кулаками, тупым оружием, туфлей на высоких каблуках? Даже Мия ударила мальчика по лицу. Но насилие Ластро находится на совершенно другом уровне. Одних только слухов должно быть достаточно, чтобы заставить любую любящую мать остановиться и подумать, прежде чем увлекаться свадебными планами, но, видимо, Джулии все равно.

В конце вечера Миа выглядит подавленной и растерянной, но Джулия сияет.

— Мы с Мией проводим тебя, Драго. Пойдем, Миа.

Миа неохотно встает и следует за мамой и Ластрой до входной двери.

— Что ты думаешь о Ластро? — спрашивает меня Фабер с другой стороны обеденного стола.

— Он слишком стар и слишком опасен для Мии. Она выйдет за этого мужчину из-за моего трупа.

Фабер задумчиво смотрит на меня, и я понимаю, что он уловил мой гнев и ревность. Это не может быть сложно, учитывая, что я нахожу невозможным обуздать это.

— Ты вдруг не предохраняешься. Сработали ли эти отцовские инстинкты? Есть ли какие-то хорошие новости, которыми ты хотел бы поделиться со мной?

— Еще нет, — говорю я сквозь зубы, мой гнев удваивается при мысли о том, чтобы трахнуть мою жену. Не через миллион лет, и особенно после того, что я только что видел сегодня вечером, холодная, бессердечная сука. — Я надеюсь, что очень скоро смогу объявить некоторые радостные новости.

— Смотри, что ты делаешь.

Я встаю так быстро, что мой стул вылетает из-за меня, и упираюсь руками в стол. — Ты не мой босс. Ты не мой отец. Я отвечаю за свою жизнь, а не ты.

Фабер смотрит на меня, не впечатленный моей вспышкой. — Я надеялся, что ты уже смягчишься. Я начинаю думать, что мой младший брат всегда будет безответственным в семье.

— Да? Я давно знаю, что ты помешан на контроле и мудак. Ты утверждаешь, что семья для тебя важнее всего, но это чушь собачья. Единственный человек, который важен для Фабрицио Розетти, это Фабрицио Розетти. Папа, должно быть, переворачивается в гробу, видя, какой ты стервой из-за денег, которые принадлежат мне.

— Я просто не хочу видеть, как ты рано загоняешь себя в могилу.

— Ты думаешь, ремонт маслкаров угрожает моему здоровью?

Фабер знает все о моем намерении открыть гараж на принадлежащие мне деньги. На самом деле он попросил показать бизнес-план, чтобы знать, что идея «жизнеспособна».

Трахни его.

Трахни его в ад и обратно.

У меня есть чертовски отличный бизнес-план, но мне не нужно ни перед кем оправдывать свои мечты. Я с радостью поделюсь своими мечтами с людьми, которые меня любят, но в последнее время я не чувствую большой семейной любви.