Жестокие намерения (ЛП) - Винсент Лилит - Страница 24

Когда я одна в своей комнате, я бросаюсь на кровать и достаю телефон, чтобы проверить свое банковское приложение. Если мама меня выгонит, сколько денег у меня останется на работу?

Триста долларов. После уплаты арендной платы и залога за какую-нибудь дерьмовую квартиру у меня ничего не останется. Я работала всего несколько субботних вечеров, и первые два раза я едва окупился даже после чаевых и платы за дом. Когда моя уверенность росла, росли и мои доходы, но недостаточно быстро.

Я вздыхаю и бросаю телефон.

Через мгновение гудит. Это текстовое сообщение от Лаз.

Мне жаль. Я должен был отпустить тебя на работу. Мне жаль. Мне жаль. Мне жаль.

Я чувствую его возмущение тем, что сделала мама, и это немного согревает меня. Я смотрю на сообщение, мечтая ощутить на себе руки Лаз.

Через мгновение мой телефон снова вибрирует. Останешься ли ты моей Мией, даже если мне придется делить Ташу с другими мужчинами?

Он так ревновал и злился на меня в том стриптиз-клубе, но он готов проглотить это ради меня?

Ты был бы в порядке с этим?

Блядь, нет. Это убивает меня, Бэмби.

Я вздыхаю и качаю головой.

Я куплю каждый приватный танец, чтобы никто больше не прикоснулся к тебе. Я стану для тебя танцами на пилоне. Я могу хорошо трясти своей задницей.

Я ухмыляюсь, представляя себе Лаза на шесте в клубе.

С каких это пор я твоя Мия?

С тех пор, как ты стал единственным, что меня волнует.

Я чувствую толчок, когда понимаю, что улыбаюсь, и это из-за Лаз. Я не могу вспомнить, когда в последний раз кто-то заставлял меня ненадолго забыть о моих заботах.

Все становится так сложно, я печатаю в ответ.

Ни хрена. Но одно очень просто.

Что это такое?

Я забочусь о тебе, Бэмби.

Я прижимаю телефон к груди. Я тоже забочусь о нем. Может быть, я попаду в ад, но все, чего я хочу, это немного тишины и покоя, и Лаз.

Всегда только я и Лаз. Я сумасшедшая, или это было бы идеально?

— Тук-тук.

Я поднимаю голову от домашней работы и вижу, как Лаз заполняет мой дверной проем в джинсах, настолько тесных, что они заставили бы покраснеть ангела. Интересно, больно ли в них вставать, или в хорошем смысле. Иногда, когда я возбуждаюсь в узких джинсах, я целенаправленно сжимаю бедра, и это потрясающе.

— Твоя мама ушла, — говорит он мне с лукавой улыбкой.

Я рассеянно провожу ручкой по губам. Это когда это произошло? Мы будем заниматься сексом в моей постели, пока мамы нет дома? Не думаю, что смогу расслабиться, если буду все время прислушиваться к ее машине. С другой стороны, у Лаза есть привычка блокировать мое внимание ко всему, кроме него, когда мы вместе.

Но вместо того, чтобы стянуть с себя футболку, он достает из заднего кармана телефон и идет ко мне. — Пришло время отомстить, Бэмби.

Я смотрю на его грудь, словно желая, чтобы он снял рубашку. — Хм? Извини, что?

Отвлекись от его члена.

— Месть, — снова говорит Лаз. Он обхватывает мою щеку и проводит большим пальцем по моим губам. — Испортить ей вечеринку.

Я встревоженно втягиваю воздух. — Я не могу этого сделать.

— Да, ты можешь. Она запланировала это на годовщину смерти твоего отца, зная, что это расстроит тебя. Если ты не разрушишь его, это сделаю я. Но будет легче, если ты мне поможешь.

— Почему?

— Потому что мое впечатление от Джулии Бьянки не очень.

Он несколько раз постукивает по телефону, и я вдруг понимаю, что он собирается сделать для нас. Мы не могли.

Мы не должны.

Это просто зло.

Волнение проходит через меня.

— Давай сделаем это вместе. Я наберу номер. Ты говоришь.

Он нажимает «Позвонить» и включает громкую связь. Он звонит несколько раз, а затем кто-то берет трубку.

— Здравствуйте, вы позвонили в отель Regency. Чем я могу тебе помочь?

Лаз говорит бодрым голосом. — Я хотел бы поговорить с координатором мероприятий, пожалуйста.

— Один момент.

Звучит еще один гудок, затем трубку берет женщина и называет себя Келли, координатором мероприятий.

Мертвый воздух. Лаз смотрит на меня.

— Эй? — снова говорит Келли.

Моя челюсть работает.

Я действительно собираюсь это сделать?

Я протягиваю руку и нажимаю красную кнопку, вешая трубку.

Лаз потирает затылок, его лицо падает. — Ах, Бэмби. Зачем ты это сделала?

Потому что дело не только в вечеринке.

— Я не могу. Мы не можем. Вы женаты . Я знаю, что иногда она бывает неразумной и эгоистичной, но она моя мать.

— Ты слишком чертовски благородна, — рычит он.

— И ты собираешься убить себя.

Он одаривает меня жесткой саркастической улыбкой. — Ни хрена. В конце концов, я Розетти.

— Что?

Лаз проходит мимо этого заявления. — Есть только две вещи, которые мне нужны: мои деньги, чтобы я мог купить свой гараж, и ты. У меня пока нет денег, так что я возьму тебя.

Он пытается поцеловать меня, но я затыкаю ему рот рукой, останавливая его. — Я не твой утешительный приз.

Он убирает мою руку. — Бэмби, ты мой главный приз.

Наши губы так близко друг к другу. Я могла бы поцеловать его прямо сейчас. Поцелуй любовника, больше о чувствах, чем о сексе. Хотеть моего отчима — это одно.

Влюбиться в него?

Безумно.

Я вырываюсь из его хватки и отступаю.

— Я не могу быть твоим ничем. Ты мне очень нравишься, я забочусь о тебе, я всегда думаю о тебе, но это неправильно.

Выражение его глаз колеблется между гневом и болью.

— Если ты хотел сказать слова, которые заставили бы меня отступить, то это не то. — Он движется ко мне, как охотник, выслеживающий добычу. — Я тебе нравлюсь? Ты заботишься обо мне? Это кислород для меня.

Я пыталась напомнить ему, что у него есть хорошие качества, и не отказываться от своих мечтаний из-за романа, из-за которого его могут убить.

Я тоже напоминаю себе. Он человек, который идет на биту за меня, когда никто другой этого не сделает. Его защита ощущается как тепло, разливающееся по моему телу. Мы не можем уничтожить все это добро, ведя себя как идиоты.

Лаз берет меня на руки, и его рот приближается к моему в жадном поцелуе.

У меня есть только доля секунды здравомыслия, но этого достаточно. Я отрываюсь от него и бегу вниз. Мне нужен холодный напиток. Может, поплавать. Что-то, чтобы очистить мой разум.

В гостиной раздаются мужские голоса, и я понимаю, что подошли мои дяди. Чтобы попасть на кухню или в бассейн, мне придется пройти мимо них, и я боюсь одного взгляда на меня, и они увидят стыд, густо нарисованный на моем теле.

—. быть такой трудной из-за вечеринки. Я не знаю, что мне с ней делать.

Это мамин голос. Я замираю на полпути.

— Трудной? — усмехается Марцио. — Эта девушка родилась проблемой.

Я скрещиваю руки и обнимаю себя, жалея, что не знаю, что сделать, чтобы мои дяди простили меня за то, что я родился. Я всегда был добр к ним. Вежливо с ними. Старался держаться подальше от них и не привлекать к себе внимание. Этого всегда недостаточно.

— Выдай ее замуж как можно скорее. Вытащи ее из этого дома.

— Возможно, — отвечает мама, но звучит неуверенно. Я чувствую прилив благодарности за то, что она не говорит обо мне, как о проблемном ребенке. — Но кто ее возьмет?

Мое сердце падает.

— Мы говорили тебе девятнадцать лет назад, что делать с этим ребенком, но ты не слушала нас, — ворчит дядя Томасо, и кто-то еще бормочет, соглашаясь.

— Я думала, что в конце концов она впишется в семью, — отвечает мама. Я ее не вижу, но она кажется усталой и расстроенной.