Курсант. На Берлин 2 (СИ) - Барчук Павел - Страница 7

Пару минут в доме было тихо. Я уже собрался повторно нажать на звонок, когда дверь распахнулась и на крыльце появилась женщина. Она замерла на верхней ступеньке, хмуро рассматривая мою персону.

— Здравствуйте… — Начал было я, но в то же мгновение осёкся, с удивлением глядя на хозяйку дома.

Во-первых, она ужасно напоминала Шапокляк из старого советского мультфильма. Такие же острые нос и подбородок, темный костюм, туфли с пряжками на низком каблуке и шляпка. Шляпка! Она дома ходит в шляпке!

Во-вторых, женщина была мне знакома. Не лично мне, конечно. С ума пока не сошёл. Она была знакома деду. Я видел ее в одном из сновидений.

Этот сон я видел лишь единожды. Хотя… Неверно выразился. Еще не хватало, чтоб сны повторялись. Вообще чокнешься. Эту женщину во сне я видел лишь единожды. Вот так будет точнее.

Самое интересное, после ситуации с Клячиным, после его «смерти», которая оказалась полной фикцией, у меня, похоже, случился какой-то клин. Я же не знал, что дядя Коля способен восстать из мёртвых. Просто «белый ходок» какой-то. Ну или тут по классике, дерьмо не тонет.

В любом случае, думаю, именно случившееся в подмосковном лесу оказало влияние. Психологический заскок, щелчок, прибабах — называть можно, как угодно, смысл все равно один и тот же. Будто рубильник, запускающий эти чёртовы сны, опустили вниз. Либо мое подсознание решило, хорошего понемножку. Суть не меняется от формулировки.

Я практически совсем перестал «нырять» по ночам в воспоминания маленького Алеши. В конкретные воспоминания, имею в виду. В те, которые связаны с архивом, с прадедом, со всей ситуацией в целом.

Однако при этом, бытовые моменты, жизненные, они наоборот, просто из ниоткуда всплыли в башке и обосновались там, уже как у себя дома. То есть, к примеру, я мог умываться и резко вспомнить, как чистил зубы, стоя в большой просторной ванной комнате берлинской квартиры.

Или, сидя в столовой секретной школы, вдруг увидеть перед глазами картинку — убогие столы, металлические миски и дети, которые с бешеной скоростью уминают что-то очень отдалено похожее на кашу.

Если выражаться образно, память деда будто окончательно срослась с моей. То есть, я помнил теперь и свое настоящее, имею в виду реальное, и дедово прошлое тоже. Причем мое сознание эти две жизни каким-то удивительным образом обьеденило в одну историю.

Однако при этом, сны, которые с самых первых дней помогали, отвечая на важные вопросы, исчезли. А в бодром состоянии, целенаправленно, я не мог вспомнить ни черта. Это действительно было похоже на психологический заскок. Будто моя голова решила, что все, связанное с архивом, убийством родителей и тайником Сергея Витцке — это травмирующие события, а потом благополучно вычеркнуло их к чертовой матери.

И вот перед отъездом в Петрозаводск, вдруг снова случился сон.

Он был короткий, смутный, какой-то размазанный. Я даже не смог толком понять, где нахожусь. Крутил головой по сторонам, но ничего не получалось рассмотреть.

Несомненно, я снова был ребенком. Это — факт. Потому что окружающие меня люди казались выше, чем должны быть. Их лица никак не удавалось разглядеть. Единственное, что могу сказать, скорее всего, мне приснился момент, когда Алеша с родителями находился на каком-то мероприятии. Потому как женщины и мужчины, которые кружились рядом со мной, были одеты в вечерние наряды. И это точно не в Советском Союзе. В гуле голосов, доносившихся со всех сторон, я отчетливо разобрал немецкую речь.

— Ой, а что это за малыш у нас?

Две фигуры отделились от общей массы и приблизились к родителям. Судя по всему, это были женщина и мужина. Очень вряд ли мужик напялил бы дамское платье. Я проморгался, пытаясь рассмотреть лица, но они совершенно гадским образом расплывались и шли рябью.

Вопрос задала дамочка. Она, подобрав подол длинного платья, опустилась на корточки передо мной и мы оказались с ней на одном уровне.

Честно говоря, все происходящее напоминало какой-то кошмар. Не знаю, почему. Атмосфера явно была праздничная и позитивная. Но вот эти чертовы размытые лица…Будто вот-вот контуры обретут четкость и я увижу монстров.

— Сергей, у меня к вам серьезный разговор.

Это уже высказался мужчина. Он на меня, в отличие от своей спутницы, вообще не обратил внимания. Беседовал только с прадедом. Говорил незнакомец, как и все вокруг, на немецком.

— Что такое, Генрих? — Голос Сергея Витцке звучал напряжённо. Он будто ожидал какого-то подвоха от мужика.

Я уже научился распознавать интонации прадеда. Или отца… Черт его знает, как теперь его называть, если настоящий Алеша стал полноценной частью меня.

— Это совсем приватный разговор, он касается того, что происходит в Германии. Скажем так, я имею возможность сделать вам достаточно интересное предложение. Уверен, вашей семье оно будет, как нельзя кстати. Особенно, если учитывать, что сейчас происходит в Советском союзе. Вы же знаете, после убийства господина Войкова…

— Товарища. — Перебил вдруг отец говорившего.

Хотя на него это было совсем непохоже. Он никогда не выходил за рамки приличия и вежливости.

— Простите, не понял? — Мужик явно удивился, как и я. Не ожидал резкости.

— Товарища Войкова. — Акцент был сделан на «товарище». — Он был полномочным представителем СССР. Вы же знаете, в Советском союзе больше нет господ.

Я поднял голову и попытался рассмотреть отца. Его голос… В нем отчетливо звучал металл. Я никогда не слышал, чтоб он с кем-то так разговаривал. Вернее, Алеша, конечно же, никогда не слышал.

— Хорошо, извините. Товарищ Войков. — Интонации неизвестного мужика стали насмешливыми. — В любом случае, я говорю сейчас не столько о гибели невиновных, хотя факт этого очень прискорбный. Очередная бессмысленная гибель… А ее выставили ответной мерой. Волнения происходят внутри вашей партии. Левые оказались под прицелом. По нашим сведениям судьба Троцкого предрешена. А вы… Вы ведь весьма даже близки к левым. В общем… Я бы хотел встретиться с вами завтра. Сейчас, конечно, и место, и время для таких разговоров неподходящее…

Я превратился в одно большое ухо. Очевидно, разговор между невидимым мужиком и отцом имел важность. Мало того, об этом говорил тон беседы, так еще мать крепко сжала мою ладонь. Это было чисто машинально движение. Значит, она нервничает.

Однако, именно в самый интересный момент мое внимание отвлекли.

— Как тебя зовут? — Дамочка, сидевшая передо мной на корточках, протянула руку и потрепала меня за щеку.

Я про нее практически забыл. Слишком интересной показалась беседа, происходившая между отцом и этим Генрихом. Такое имя, вроде бы, прозвучало.

— Алексей. — Произнёс я, хотя не собирался отвечать.

Видимо, в прошлых воспоминаниях деда мое желание не значит ничего.

— Оооо… Какое прекрасное имя. А меня зовут Марта.

— Приятно познакомиться. Я очень рад.

— У тебя замечательный немецкий, малыш. Ты знаешь об этом?

Судя по голосу, женщина улыбалась, но образ при этом по-прежнему оставался размытым. А потом она подалась вперед и я вдруг смог увидеть ее лицо. На одну секунду оно буквально выплыло передо мной из тумана. Резкие, чуть грубоватые черты, тонкие губы и очень выразительные глаза.

Ровно в тот самый момент сон оборвался. Я проснулся тогда, в бараке секретной школы, совершенно не понимая, к чему все это было. Сон, мягко говоря, ни о чем. Какие-то люди, тусовка и тетка. Зачем? Почему? Ни черта не ясно.

А вот теперь на пороге дома я увидел ее. Ту самую женщину. Да, конечно, дамочка достаточно сильно изменилась. Прошло больше десяти лет, она как минимум стала старше. Но это точно была Марта из воспоминания деда. Глаза. Вот, что подтверждало мои мысли.

Естественно, не наличие глаз, как таковых, а их цвет. Глубокая синева очень редко чистоты. А еще ее глаза были вызывающе молодыми для женщины, которой на вид дашь не меньше пятидесяти.