Древесный маг Орловского княжества (СИ) - Павлов Игорь Васильевич - Страница 5

Чуть пораскинул мозгами, и понял, что деньги нам позарез нужны. Нюра в основном товарообменом и обходится, меняя молоко коровье на прочие товары у местных. И это совершенно ни о чём. Без нормального питания ни бабушка не восстановится. Ни я не наберу сил. Так и буду дохлым ходить. А для поднятия физической силы уж точно нужно мясо.

Сперва Нюра возражала, а затем рассказала, как хоть рубль нам на хлеб заработать.

— За покос сотки для общака староста деревни десять копеек даёт, — рассказывает Нюра. — Но страшно мне за тебя, внучок, порежешься ведь.

— А ты научи косить, подскажи.

Бабуля согласилась, хоть и ломалась поначалу.

Оказалось, ничего сложного, главное держать правильно и работать корпусом. А это я умею. Косу Нюра сама наточила, очень ловко. Вроде чужая мне женщина, но возгордился, как родной. Проникся сильно.

После обеда деревня оживилась. Видимо, все отошли от ночного набега тварей и воя страха или «страхо–воя», как они тут выражаются.

По совету Нюры накинул шляпку соломенную, чтоб солнечный удар не получить. Взял узелок, что бабушка с перекусом собрала, и пошёл к дому старосты, где надо отметиться перед работой да участок застолбить.

Пока шагал по главной улочке с косой на плече, вся деревня обсудила меня. Каждый посчитал своим долгом прокомментировать Ярика с опасным инструментом. Мимо места ночной драки прошёл: следов крови нет, некогда мокрая земля уже потрескалась, имеются борозды, вырван дёрн. Все собачьи трупы убрали и кровь всю буквально выскребли. А вот зуб, который я выбил у альфы или как там его — вервульфа, они не нашли. Он мне прям под ноги и попался. Не брезгуя, взял свой трёхсантиметровый трофей и убрал в кармашек рубашонки.

Дошёл до пункта назначения быстро. Домина у старосты в два этажа на небольшом пригорке в стороне от деревни, над всеми возвышается. Виден обширный сад с яблонями, широкое крыльцо и соседей рядом нет, будто вокруг всё его. Первые дома метрах в пятидесяти только начинаются, вполне солидные. И что заметил, фасады у всех красиво расписаны и ярко разукрашены, аж загляденье.

Вижу через забор у старосты и сараи крупные, и куры с гусями целыми табунами ходят. Похоже, не бедствует семейка.

У забора кованного встал, калитка закрыта. Ни звонка, ни колокольчика.

Пока репу чесал, из–за дома вышла целая группа из четырёх молоденьких девиц в светлых платьях. Звонко смеются, секретничают. Глаза у всех горят, щёки румянятся. Две заурядные, одна очень милая и одна прямо красавица.

Залюбовался, пока они вдруг не встали на полпути к крыльцу, как вкопанные, и меня не прострелили с недовольными минами.

— Ярик пялится, — прокомментировала пышечка в ярком платье, вычурная за счёт густых бровей.

— Ну что Ярик? Где обещанный цветок? — Заявила красавица издевательски ласковым тоном с хитрой улыбкой.

Стройная, утончённая, с большими голубыми глазами и волосами светло–русыми в косах. Вылитая принцесса, классическая славянская краса. Определённо, самая завидная невеста этой деревни.

Значит, это и есть та самая Марьяна из–за которой дурачок в Заговорённый лес и пошёл.

— Лазурная роза–то? — Переспрашиваю, не выказывая никакого очарования.

— Ну, дурак, — протянула её милая русая подружка, самая фигуристая, бойкая на вид и двинула в дом.

— Пошли, Марьян, обед стынет, — потянули девушку подруги.

— Не придуривайся, — бросила надменно Марьяна. — Пока цветок не принесёшь, не будет тебе моего платка.

— Замётано! — Крикнул я ей уже в спину. — Староста где?

— До чего ж наглый! — Воскликнула толстушка с бровями, как у Брежнева, оборачиваясь. — Отец занят, чего надо⁈

Так, понял. Толстушка его дочка.

— Участок на покос взять, — объявляю.

— А ничего себе не отрежешь, голубчик? — Выдала фигуристая и сама же засмущалась.

Девки захихикали гадко, краснея ещё больше.

— Да зачем ему то самое? — Захихикала ещё одна полненькая дурочка, лицом чем–то напоминающая хрюшечку.

Пройдя по деревне, могу уже сделать вывод, что это у них четыре местные «красавицы», которые ручки свои берегут. Потому что все остальные пашут. Что ни девка молодая встречная, то с тарой в руках и взмыленная. А эти кайфуют в особняке у главы района, ничем не обременённые. Женихов ждут. На выданье бабёнки.

— Семён! Это к тебе, — позвала всё же по–хозяйски дочка старосты.

Марьяна хмыкнула недовольно, гривой всколыхнув и скрылась.

Нет, ну хороша зараза. Однако, сердце не ёкнуло.

Вышел дед с недовольной рожей и незажжённой трубкой в зубах.

— Чего надо, дурачок? — Крикнул с порога.

— Ярослав моё имя! — Рявкнул в ответ я, впервые зубы показав. — Будьте так любезны Семён, обращайтесь ко мне по имени.

— Не понял? — Аж присмотрелся ко мне мужик, прищурившись.

— Что непонятного, уважаемый? — Продолжаю наезд. — Я за участком для покоса пришёл. Займитесь делом.

Мужик глазами захлопал, пошёл ко мне ближе, рассматривая пристально. Но на середине пути выпрямился, остановившись.

— Нет, обознался, — прокомментировал. — Ну так что тебе надо, дурачок?

— Сам ты дурачок! Коль второй раз повторять я должен! Участок на покос мне давай!!

Пнул забор для большего эффекта. Тот аж отскочил с перепуга.

— Ну! Я жду! — Прикрикнул ещё.

— Да не шуми ты так, — переменился в лице Семён. — Сейчас бумажку принесу.

Ушёл, на лестнице споткнувшись.

— Так с ними и надо, — прокомментировал дух. — Молодец, Ярик.

— Согласен.

Ждать пришлось минут двадцать. Потом вышел мужик с недовольной рожей, уже покуривая трубку. Подошёл и, на меня не глядя, вручил бумажку через прутья.

— На, коль просил.

Смотрю на листок. На талон похожий. Небрежно цифры написаны.

— Шестой столб — это что? — Уточняю.

Семён рот раскрыл и чуть трубку не выронил.

— Ты ж не умеешь читать, — ахнул.

— Шестой столб, Курочкино поле, куда идти? — Спрашиваю, прочитав.

— Это… это туда, за Ангелову рощу, — указал в сторону растерянно. — Эм… спросишь там у деревенских.

Похоже, обескуражила мужика моя грамотность. Козырнул, двинул по направлению.

Добрые люди подсказали дорогу, посмеиваясь. Вышел на то самое поле, огромное, густым лесом обрамлённое. Трава до плеч, половина уже скошена. Человек десять трудятся, ещё столько же под кустарниками полёживают.

— Ярослав с косой, — выдал один прохлаждающийся мужик лет сорока хрипатым голосом. — Завтра вся нечисть из диких орловских лесов сбежит.

Засмеялись остальные.

Ага, и рак на речке свиснет, и снег пойдёт, как ночью.

— Доброго дня, — киваю с улыбкой, игнорируя подковырку. — Не подскажете, как мне участок для покоса свой найти?

Машу талоном.

А эти ржать начинают.

— Участок! Га! Га! Га!

— Шестой столб, — уточняю.

— Шестой⁈ — Ахнули и вообще по земле покатились, за животы держась.

Но вскоре один щуплый старичок указал, не разделяя особой радости остальных, указал мне мой фронт работы. Потопал я сперва по кошенному полю, затем по заросшему. Метров триста в сторону леса пришлось идти под атакой мошкары и оводов.

Оказалось, Семён мне дал самый дрянной клок на покос. Кустарники каждые пять метров, кочки всюду. Все участки рядом ещё не тронутые, людей по близости нет.

Отложил узелок, снял шляпку. Два раза косой махнул и в первую же кочку остриё вогнал.

— Угораздило же, — бросил себе под нос недовольно.

Из–за ночных приключений усталость навалилась уже оттого, что сюда добрался. А тут ещё косить собрался. Ещё три раза махнул и в куст уткнулся, со злости, вырвал его. Вроде пошло дело и снова в муравейник какой–то вошёл.

— Давай помогу, — шепчет дух.

— Да что ты можешь? — Кряхчу, косу выковыривая.

— Что–то могу, — отвечает таинственно. — Но сил в тебе нет сейчас, всё на восстановление уходит. Жертва нужна, с кровью.

— Какая жертва? — Насторожился. — Если ты, дружок, решил так моё сознание на тёмную сторону перетащить, лучше заткнись. А то пойду я поплаваю подольше.