Древесный маг Орловского княжества (СИ) - Павлов Игорь Васильевич - Страница 29

Получается, я поставил на бабки и Ижеслава. Вот он и не стерпел. Проще никому не нужного дурачка убить, чем возвращать столько.

А потом тело в Паучью рощу отнести. Аж в груди похолодело вдруг.

Что если мой предок с брошью туда не сам сунулся? Его могли убить и замести следы, оттащив туда труп!

Так, об этом потом подумаем. Сейчас не время, когда Дамоклов меч над головой висит.

Вспоминаю пословицу: без бумажки — ты какашка, а с бумажкой — человек. Вот и думаю, что слова к делу не пришьёшь. Надо бумагой подкрепить. Да такой, чтоб князь охренел от написанного.

Если в моём прежнем мире любая кляуза не так впечатлит. То в здешнем средневековье — должно быть всё совершенно по–другому. Да даже потому, что грамотных мало. А значит, написанное — это признак знатного рода. Остаётся только с буквами некоторыми разобраться и словосочетаниями. В целом, русский язык не особо изменился.

Пока Дарья проведывает отца, Ефим отлучился за своей племянницей, а Крезо охраняет территорию, я устраиваюсь в кабинете барона. Где есть что почитать для начала. Примерно за полчаса разбираюсь в азах, в оборотах, в обращении к князю. И начинаю уже думать над своим донесением.

Когда нашёл лист, озадачился по поводу чернил, но Баш подсказал, что высохшие баронские можно в воде разбавить. Пока в особняке нет посторонних, домовой мне помогает.

Пером писать — сущая каторга, чуть не распсиховался, листов драгоценных шесть штук загадил. Но потом пошло дело.

«Его сиятельству, князю орловскому Вячеславу… Я барон Суслов Ярослав, сын Дмитрия… встал на путь истинный, да стал разбираться в делах. И выяснил…»

Чуть поразмыслив, не стал упоминать Ижеслава, потому что нет доказательств его причастности. Все стрелки на коварного старосту. Пусть это будет мой предложенный компромисс, ибо против сотника идти с тремя бойцами — это самоубийство. А так, Ижеслав с удовольствием сольёт Иллариона, если я предложу сделку.

По коварному старосте всё в письме расписал, простейшую математику применил, с которой обосновал долг. Попросил благословения на службу княжеству, а также наказать виновных за то, что жил пятнадцать с половиной лет, как собака.

Красные чернила разбавил и печаткой с перстня закрепил свою размашистую подпись с расшифровкой.

Немного поразмыслив, написал ещё одно письмо. Только уже не в адрес князя. А в адрес императора! Для этого нашёл в черновиках отца прошения и взял их за образец. Ещё с Дарьей пообщавшись по дороге со Звягинок я уточнил и имя, и адрес. Москва, Кремль, ничего не меняется. Вот только имя странное, явно не из истории. Златозар Ясный взор. Вот так здешнего императора и императора–царя и кличут.

Да и какая тут история? Скорее всего, это параллельный мир, которого ещё в древности коснулась магия. И всё пошло наперекосяк.

Составил два письма, перечитал по нескольку раз, завернул в трубочки и в тубусы засунул. Сургуч растопил и опечатал.

К обеду стало рубить уже не по–детски. Дарья вернулась встревоженная, немного взбодрила. Застала меня в гостиной на диване, где я растёкся, не в силах заняться приборкой.

Увидев симпатичную девушку с большими изумрудными глазищами, подумал с теплом, что без её поддержки, я бы сейчас здесь не сидел спокойно.

— Иллариона нет, со вчера ещё не возвращался от князя, — докладывает, поспрашивав соседей.

— То есть в ночь умотал скотина, — комментирую. Дарья рядом плюхается впритирку, как своя в доску.

— Что это у тебя? — Интересуется, когда показываю один из тубусов.

— Надо императору передать, есть соображения?

— Чего удумал, — усмехнулась. — Узнаю старого Ярушку.

— Эй, эй, — возмутился. — Неужели нет способа передать донесение Златозару Ясному взору? Он же отец народа, как он ещё нас услышит, если не через письма всякие?

— Лично поедешь, тогда примет.

— А гонца если отправить?

— Знаешь, сколько со всей империи к нему писем в день приходит? Забот у Златозара помимо твоего Малорыжково хватает.

— А ты откуда знаешь?

— В Академии училась, там кремлёвские водились болтуны, — ответила Дарья, вздыхая.

— Тогда ты должна знать, что жалобы и предложения не сам император принимает, а канцелярия, которая наверняка фильтрует важное от неважного. Или я не прав?

— Похоже, и ты общался с кремлёвскими, — бурчит, посматривая с подозрением.

— Где гонца найти, скажи? — Продолжаю свою линию. — В Звягинках?

— Там не знаю. В Сосково есть наёмные скороходы. Хочешь, чтоб я туда отправилась? Тогда кто тебя защищать будет?

— А дядя Митя? — Вспомнил я мужичка с повозкой и девочкой, которая меня дразнила в мой первый день новой жизни.

— И точно, дядя Митя смог бы помочь.

— Поручишь ему? Я рубли дам и ему за услугу, и оплачу гонца.

— Хорошо, — приняла тубус. И на печать взглянула. — Ого, с таким оттиском точно серебряников десять запросят.

— Не важно, действуй.

Дарья ушла по заданию. А я решил–таки прилечь. На третьем этаже родительскую спальню обжил. Там кровать самая большая и самая удобная. Плюс есть тайный ход в полость меж стен, откуда можно попасть и на чердак, и в смежную комнату, и вниз. Его мне Баш показал.

Рассчитывал, что подремлю на пару часиков. А проснулся только вечером! И то от настойчивого стука в дверь.

Кое–как принял сидячее положение, всё тело болит.

— Да, войдите!

— Барин, — прочирикала незнакомка. И вошла так вошла!

Даже скудного света фонаря масленого, что она с собой прихватила, достаточно, чтобы оценить, насколько она привлекательна и свежа. Глазища серо–голубые чуть раскосы, толстенная коса соломенного цвета, щёки румяные, сама милая. Ростом с меня примерно, в платье лёгком опоясанном, под которым довольно крупная и стойкая грудь свободно болтается, есть и талия, и бёдра сочные. Деревенская кобылка, так бы я охарактеризовал кратко.

Лицо удивлённое сделала, ещё милее стала. Ну прям няшка няшкой. Такую только на сеновале и зажимать, тиская за пышные дойки.

— Ярик? И ты здесь? — Спросила нагловатым тоном, будто знает меня всю жизнь. — И зачем такой дурачок барину понадобился? Мне сказали, что он тут? Так и куда ты его дел?

Голос совсем ещё девичий.

— А ты случаем не Леночка? — Осенило меня.

— А ты случаем головой не ударился, когда с дуба падал? Э–эх, помню, и в любви признавался в детстве, и обещал жениться. А потом эта вобла тебе голову вскружила, что на меня, как баран на новые ворота теперь смотришь. И где Марьяна теперь? Умотала с витязем на бал. А ты? Спишь тут на кровати барской, кстати, с какого перепуга? И что у тебя с волосами?

Хм, она это серьёзно? Ярик и к этой клеился⁈ А губа у пацана не дура.

— Хуже стало? — Спрашиваю с улыбкой.

— Нет, как–то непривычно, — замялась сразу. — Тебе идёт. А чего ты такой?

— Какой?

— Какой–то не такой, — выдала, поставила лампу на тумбочку у входа и бесцеремонно плюхнулась сочной задницей на кровать рядышком.

Приобняла за плечи, потрепала по волосам, как давняя подружка.

— Соскучилась я по тебе, дурачок. На вот, — горсть пуговиц из кармашка достала. — Платить не надо, я добрая, потому что барин служить позвал.

— Уже не надо, — бурчу, оторопев от тактильных ощущений. Потому что грудь тяжёлая и нежная прямо к руке прислонилась.

— А чего не надо–то? Нашёл уже свой «Змеевик»?

— Какой ещё «Змеевик»⁇ — Насторожился.

— Ну, лук магический вроде. Ты ж мечтал, чтобы все тебя боялись.

Чего⁈ Ах вот что Ярослав здесь искал. И если дурачок не придумал, этот «Змеевик» всё ещё в доме!

Снаружи доносится шум. Подрываюсь, вырвавшись из сладких объятий с трудом. Через окошко вижу суету. Мужики незнакомые мусор разгребают, сжигая на костре, метлой работают, граблями. Так, похоже, территорию поместья решили вылизать.

Кто инициатор, долго искать не пришлось.

— Это дядька мой подсуетился, пьянчуг своих попросил, — раздалось от Леночки деловитое. — Коль барин вернулся, не гоже ему в мусоре таком жить. Хотя это мне больше помощь. Я ж теперь хозяйка тут!