Древесный маг Орловского княжества (СИ) - Павлов Игорь Васильевич - Страница 2

— Там князь наш живёт, — произнесла с явной иронией, затем на дворец тыкнула. — А там Орловская Академия магии. А между ними деревня Малорыжково, куда мы, собственно, и направляемся, чтоб бабка тебе по шее надавала.

— А город есть?

— До Сосково двадцать пять километров, до Орла все девяносто. Всё, урок географии окончен. Топай.

Подтолкнула грубо.

Под горку пошли, с тропки на дорогу просёлочную выходя. Тут и указатель деревянный сколочен, где стрелочка на Малорыжково, в другую — на Сосково. И с выжженной черепушкой указатель в «Заговорённый лес».

— Вспомнил? — Спрашивает Дарья вымученно и шурует по дороге, пыль немного поднимая.

— Неа. И всё–таки не понимаю, зачем ты меня утопить хотела, — интересуюсь, догоняя девушку.

И мне чертовски нравится бегать!

— Спорам мёртвое тело негодное, — отвечает деловито. — На этот раз они испугались раньше, чем ты испустил дух. Обычно это крайняя и даже отчаянная мера. Споры просто покидают труп. Так что тебе очень повезло, дураку.

К сожалению для Ярослава это не совсем так, судя по всему.

Шагаем по дороге, от мошек и шмелей отмахиваюсь. До чего ж красочная поляна по обеим сторонам. Всё в цветах. Васильки, ромашки. Точно в сказку попал. А что если в рай?

Солнце палит, жарко с непривычки. Зато быстро высохла на мне серая крестьянская одёжа.

— Слушай, Дарья, а как ты огонёк зелёный сделала? Что за эффекты? — Пытаю барышню.

— Боевая магия изумруда, я адепт третьего ранга, если что, — отвечает важновато. — Благодаря изумрудному щиту шестого уровня могу в Заговорённый лес на целых три минуты заходить. Так тебя и вытащила, дурака.

Мдя, похоже, парня здесь совсем не уважают. И действительно.

Телега навстречу. Лошадка дряхлая тянет, мужичок седой в льняной рубахе с поводьями сидит, да девочка лет десяти на тюках. Оба на меня уставились. Я на них.

— Дарья, голубушка, — снимает шляпку мужчина, мимо проезжая. — Спасла–таки идиота.

— Спасла, дядь Мить, — посмеивается Дарья, на меня поглядывая с иронией, а затем спохватывается и в след уже: — дядь Мить?

— Ау? — Оборачивается.

— Ты мне бечёвки с Сосково привези той самой, два матка заберу.

— Обязательно Дарьюшка.

— Бе–бе–бе, — дразнится девочка, глядя чётко на меня. — Ярик — козий шарик, на глазу фонарик. Пошёл Ярик за цветком, обернулся зомбаком. Бе–бе–бе.

Красивая девочка, а такая злая. Смотрю на неё пристально. А она уже отдаляясь, вдруг прекращает дразниться.

Строю ей рожу, высовывая язык.

Смотрит с недоумением.

— Пошли, — дёргает Дарья. — Всю деревню на уши подняла твоя бабка.

Метров через сто на дорогу с поляны три мужичка загорелых до черна и тётка матёрая вышли с косами на плечах, как раз нам наперерез и встали, чтоб встретить.

Все перездоровались с Дарьей. Ну и я доброго дня пожелал. Тётка на меня, как на дебила смотрит и выдаёт с руками толстыми на боках:

— Ярик, что ты за бездарь. Опять вчера бабка Нюра за тебя деревенских коров пасла. Не совестно? Тебе ж и косу доверить нельзя безрукому. Ооо, никакого толку.

— Он же баронский, — буркнул один из мужичков. — Кровь, ведь не пропьёшь. Белые ручонки.

— Да толку что с дурака, — усмехнулся второй. — Поместье брошено, заросло терновником.

— Нечисть всякая ютится там, по ночам беснуется, — ворчит женщина, прожигая меня взглядом. — Давно пора домище баронское сжечь.

— Идём, — прошептала Дарья участливо и ускорилась. Я аж побежал вперёд неё, слушать такое, что нюхать вонь из общественного туалета. Фу, что за люди.

А эти за нами.

— Займись делом, пацан! — Кричит вслед тётка. — Шастанье у дрянного леса к добру не приведёт. Нюру пожалей, ирод.

— Бабку пожалей, бездарь!

— Пропади уж насовсем…

Фух, оторвались. Через речку пошли по мосту деревянному, доски ходуном, глядишь провалимся.

— Что значит «баронский»? — Спрашиваю Дарью. — Я что, барон?

Вздыхает тяжело.

— Ну, прицепился. Да, барон. Но недоделанный.

— Это как?

— Обнищало твоё хозяйство. От барона лишь титул батьки.

— А родители?

— Так! Всё хуже, чем я думала, — снова Дарья встала в позу. — Не помнишь и этого?

Отрицательно мотаю головой.

— Что–то с тобой явно не так, — смотрит с подозрением.

Оторопел я что–то, хорошая деваха. В чемпионские годы, она уже была бы моя.

Пожимаю плечами.

— Померли они давно, — заявляет. — Нечисть напала прямо в поместье, всех погубив. Тебя ещё грудничком бабка Нюра успела вынести. Вот и вся твоя история.

— А что за нечисть? — Спрашиваю, впервые почуяв на сердце этот липкий страх.

— Одни говорят, что оборотни, другие, что упыри, третьи, что лешие. Но ходит один слушок, что тёмный маг всех перебил, а особняк проклял. Именно поэтому там призраки злые и живут.

— Не понял⁈

— Что непонятно? В поместье никто твоё не суётся, потому что призраки там живут.

— А я…?

— А ты с бабулей в избёнке живёшь, как весь нормальный люд! Ау, есть кто дома? — Потянулась стучать мне по голове костяшками.

Придержал, ухватив за запястье.

— Осмелел да? — Хмыкнула Дарья, легко вырвала руку и дальше пошла. — Не отставай, барон.

В деревню вошли и по центральной улице двинули. Домов сорок навскидку, как в целом селе. Детвора носится, женщины бранятся, деды на лавочках сидят, покуривая. Куры кудахчут, гуси гогочут, жизнь кипит. Мне почти под ноги таз с пенной водой через забор льётся.

— Ярик вернулся! — Кричит мелкота. — Дарьюшка спасла недоноска!!

Остаётся не принимать близко к сердцу. Похоже, юношу, в тело которого я вселился, здесь не жалуют.

— Избу хоть помнишь? — Шепчет Дарья, кажется, что даже немного ко мне прониклась.

Отрицательно мотаю головой.

— Дарьюшка, у меня коза снова сбежала! — Кричит бабка, выскакивая с крыльца дома, мимо которого идём.

— Поищу, баб Люб! — Отвечает Дарья бодренько.

— А у меня муж, — воет тётка с другой стороны.

— Найдём, тёть Клав, — и этой говорит.

— Эй, Ярик! — Слышу из окна подростковый, но грозный голос. — Ты помнишь, что мне должен?

— Помнит, помнит, — обозначился толстый русый парень лет семнадцати на вид с другой стороны улочки, куда я и посмотрел сдуру.

Руки свои крупные на забор облокотил, травинку в зубах держит и щурится. Ну и ряха. Даже здесь акселераты ходят. На парном молоке отъелся.

— Чего глазеешь, Ярик? — Скалится на меня толстяк. — Пока долг не отдашь, не вздумай помирать.

— Борь, заняться нечем? — Вмешалась Дарья, щурясь.

— Прости Василискина, сегодня он — твоя добыча, — поднял здоровяк лапы кверху, демонстративно сдаваясь, и рассмеялся.

— Вот на ком пахать надо, — хмыкнула себе под нос моя спасительница и ускорилась.

— Я на тебе скоро женюсь! — Крикнул ей в след толстяк и заржал дебильно.

— Мечтай, дубина, — усмехнулась Дарья и встала вдруг. — Иди, кайся, горе луковое.

Бабушка худощавая и крохотная на встречу бежит, чуть ли не запинается. Синеглазая, совсем дряхлая. Вроде как Нюра зовут. Прямо вцепляется в меня, целует в обе щеки и плачет.

А я не знаю, куда и деться. По сторонам из–за изгороди люди посмеиваются.

— Идём, ба, — тащу её сам подальше от злых глаз. Дарья уже ретировалась, я даже не понял куда. И не поблагодарил, что довела сюда.

Не я кашу заварил, не я отличился. А чувствую всё, будто наоборот.

Удивлённо старушка посматривает, когда под руку беру и веду по дорожке.

— Внучок, обещай, что больше не полезешь в этот проклятый лес. Забудь ты об этой дурочке уже. Она ж издевается над тобой, — причитает баба Нюра.

— Хорошо, — отвечаю односложно.

— Как сын умер, вся деревня распоясалась, — бубнит себе под нос.

— У меня с памятью проблемы. Где наш дом, подскажи, — растерялся я под взглядами соседей. Они, как специально, с обеих сторон за своими заборчиками стоят и смотрят, взглядами провожая.

Как будто все и ненавидят.

— Ох, беда, — комментирует бабуля и дальше ворчит. — Ну ничего, мы всё переживём. Всё наладится. Это они нам за барона покойного мстят. Управы на них больше нет.