Эликсир сущности (СИ) - Рудин Алекс - Страница 22

— А что вы делали возле конюшен графа Толубеева? — спросил я.

Черницын нервно дернул шеей.

— Скачки, — коротко ответил он. — Большие скачки через неделю. Я пытался раздобыть информацию о лошадях, в этом нет ничего противозаконного. Люди хотят знать правду!

Я снова промолчал, и тогда Черницын зашел с другой стороны:

— Я предлагаю вам сотрудничество, ваше сиятельство. Будем обмениваться информацией. Я очень много знаю о том, что происходит в столице. Дайте мне материал для статьи, и я напишу про вас только хорошее. Представлю вас в самом выгодном свете. Не отказывайтесь, это неразумно.

В его красных глазах блеснул нехороший огонек.

И в эту секунду в моем сознании прозвучал взволнованный женский голос:

— Господин Тайновидец, вы можете сейчас приехать в театр?

Это была актриса Екатерина Муромцева.

— Что случилось? — спросил я

— Я нашла свидетеля! Он видел Спирю в тот вечер.

Черницын внимательно смотрел на меня. Он понял, что я с кем-то говорю мысленно, и даже вытянул шею, словно надеялся подслушать разговор.

— Расскажете все при встрече, — сказал я Муромцевой. — Я уже еду.

— Новые сведения? — спросил Черницын.

Он был похож на белку, которая заметила большой и вкусный желудь.

— Я не приму ваше предложение, господин Черницын, — сказал я. — А если вы продолжите следить за мной, я приму меры. Всего хорошего!

Я взмахом руки попрощался с Набилем и пошел вверх по тропинке.

— Люди имеют право знать! — крикнул мне в спину Черницын.

Но я не обернулся.

Я снова не стал выгонять из гаража свой мобиль. День только начинался, и я не мог даже предположить, где окажусь к вечеру. Так что мобиль остался скучать в гараже, а я опять воспользовался услугами извозчика.

Извозчик был хорошо мне знаком — тот самый любитель рассветов, который каждое утро скучал на обзорной площадке Каменного острова, поджидая пассажиров.

— На улицу Лунных Фонарей, — сказал я, усаживаясь на заднее сиденье.

Я предусмотрительно не стал упоминать о Старом Театре. Наверняка, у газетчика Черницына есть связи среди извозчиков и курьеров. Ни к чему, чтобы он знал о том, куда я поехал.

— Доставим, ваша милость, — бодро откликнулся извозчик.

— Я заметил, что по утрам вы часто бываете на Каменном острове, — сказал я, любуясь пролетающими за окном мобиля улицами столицы. — Это случайность?

— Природа здесь хорошая, ваша милость, — ответил извозчик, удивленно косясь на меня в зеркало. — Воздух с залива свежий. Я всегда сюда пообедать заезжаю.

— Пообедать? — в свою очередь удивился я.

— Конечно, — кивнул извозчик. — Я на смену с полуночи выхожу. Самое прибыльное время — гуляк из трактиров по домам развозить. Господа хоть и пьяные, но щедрые. Хотя, конечно, следить приходится, чтобы мобиль не испачкали. А как всех развезу, то сюда еду. Здесь как раз чайная к этому времени открывается, а там горячие завтраки — ох!

Извозчик довольно причмокнул губами и тут же спохватился:

— Простите, ваша милость, не удержался.

— Ничего, — улыбнулся я. — Значит, завтракаете, любуясь рассветом?

— То-то и оно, — убежденно кивнул извозчик. — В жизни должна быть красота! А сегодня еще и пассажир попутный попался. Я его возле Старого Театра подобрал. Глаза красные, костюмчик помятый — видно, гулял всю ночь. Ему бы домой, отсыпаться, а его в парк понесло. Или тоже решил голову проветрить?

— Худой, в сером костюме? — спросил я.

— Точно, — кивнул извозчик. — А вы его, никак, знаете, ваша милость?

— Видел мельком, — улыбнулся я. — А когда вы его привезли?

— Да с час назад, — ответил извозчик. — Я как его высадил, так сразу в чайную пошел. Зов я не посылаю — чего мальчишку-курьера зря гонять? Сам хожу. Я ведь когда пацаном был, тоже в трактире курьером служил. Знаю, что это такое. Набегаешься за ночь с заказами, под утро спать хочется, а тут снова беги куда-то.

— У вас доброе сердце, — кивнул я.

Значит, Черницын приехал час назад и все это время бродил вокруг моего дома. А потом пошел за мной.

— Вы знакомы с этим пассажиром? — спросил я извозчика.

— Нет, ваша милость, — покачал головой извозчик, следя за дорогой. — А только видно, что он из простых. Приказчик или мелкий чиновник. А может, артист. Да, точно, артист!

Извозчик убежденно кивнул.

— Он же возле театра сел.

— Может, он просто был на спектакле, а потом засиделся в трактире? — предположил я.

— А может, и так, — согласился извозчик.

— Вы газеты читаете? — спросил я.

— Жена читает, — пожал плечами извозчик. — А я не любитель. Все равно там одну брехню пишут. Позавчера вот писали, что чудовище по городу бегало. Ну, разве может быть такое? Я жене говорю — какое чудовище, полиция его сразу бы изловила. Да разве женщину убедишь, ваша милость?

Так за неторопливым разговором мы незаметно доехали до улицы Лунных Фонарей. Я окончательно убедился, что извозчик не связан с Черницыным. И решил этим воспользоваться.

— Если вас кто-нибудь станет расспрашивать обо мне, не сочтите за труд поделиться этой информацией со мной, — сказал я, выходя из мобиля. — Я буду вам благодарен.

— Хорошо, ваша милость, — понимающе кивнул извозчик.

Когда он уехал, я принял еще одну меру предосторожности — послал зов целителю Макарову.

— Как ваш пациент, Антон Григорьевич?

— Ухудшения нет, — вздохнул целитель. — Но и признаков улучшения я тоже не вижу. Можно сказать, состояние стабильно тяжелое. Но самое плохое — я совершенно не знаю, что делать. Ни в одной книге подобные случаи не описаны. Можно сказать, уникальный пациент. Мне бы радоваться, но я тревожусь за него.

— Не сдавайтесь, Антон Григорьевич, — подбодрил я целителя. — У меня к вам просьба.

— Слушаю вас, Александр Васильевич, — мгновенно насторожился Макаров.

— Проследите, чтобы в палату к Ковшину не попали репортеры газет. Они уже пронюхали об этом необычном случае, и в погоне за сенсацией запросто могут сломать парню жизнь.

— На пушечный выстрел не подпущу, — твердо пообещал Макаров. — Знать бы только, что у него есть эта жизнь.

— Уверен, вы сделаете все возможное, — сказал я. — Со своей стороны я тоже занимаюсь этим делом. Как только что-то узнаю, сразу же вам сообщу.

Долгая задушевная беседа со швейцаром не входила в мои сегодняшние планы. Поэтому я сразу пошел по тропинке через сквер к служебной двери Старого Театра. Остановился возле клумбы, на которой обнаружил след ящера — его потом изъял эксперт Тайной службы. Яму, которая осталась после изъятого следа, уже засыпали свежей землей и даже посадили на это место куст фиалок. Столичные садовники следили за порядком в городских скверах и не зря получали свое жалованье.

Подумав о садовниках, я вспомнил про господина Люцерна. Странно, что он не заглянул ко мне утром поделиться новостями. А я не нашел свободной минутки, чтобы самому заглянуть к садовнику. Что ж, вечером загляну к нему в сторожку или на Потаенную поляну.

Сквер был пуст, только почтенная семейная пара выгуливала крохотную собачку. Заметив меня, собачка громко залаяла и чуть не вырвала поводок из рук мужчины. Его спутница недовольно посмотрела на меня, и что-то сказала мужу.

Интересно, не эта ли семейная пара видела ящера позапрошлой ночью? Судя по решительному взгляду, женщина вполне могла устроить разнос полиции. Как ее звали, мадам Котова?

Я любезно улыбнулся женщине, чем вызвал еще один неприязненный взгляд. Дождался, пока они отойдут подальше, поднялся на крыльцо и послал зов Екатерине Муромцевой:

— Я уже здесь, возле задней двери. Будьте добры, проводите меня, чтобы я не заблудился в ваших лабиринтах.

Ждать пришлось несколько минут. Наконец, изнутри щелкнула задвижка, и дверь открылась.

— Входите, ваше сиятельство, — сказала Муромцева. — Простите, что вам пришлось ждать. У нас утренняя репетиция, но вы подъехали как раз к перерыву.