100 великих шпионских уловок - Бернацкий Анатолий - Страница 5

И контрразведчики со всеми его условиями согласились.

Первая попытка добраться до сейфа оказалась неудачной: помешал не вовремя появившийся сторож. Взломщики вынуждены были ретироваться. Вторично провести операцию было решено в последнюю ночь Масленицы: разведчики полагали, что охрана в это день будет менее бдительной, чем в обычные дни.

И этот расчет оказался верным. Взломщики без особых сложностей добрались до помещения с сейфом и начали его вскрывать.

С помощью газосварки они распилили стальную обшивку сейфа и добрались до секретных документов. Кроме них, в сейфе находились 3 тысячи швейцарских франков, более 20 тысяч австрийских крон, 1008 наполеоновских золотых, а также драгоценности и значительное количество редких монет.

Что же касается похищенных секретных документов, то им в прямом смысле не было цены, так как они содержали журналы с кодами, карты минных полей итальянского побережья, донесения действующих в Италии агентов. Самой же ценной находкой оказалась картотека с именами, кличками и адресами шпионов, которые находились в Италии. Эта операцию считается самой удачной, которую провели итальянские спецслужбы в годы Первой мировой войны. Именно она в значительной степени ослабила австро-венгерскую разведку того времени.

Сотрудник английской разведки Р. Сет в своей книге «Тайные слуги» писал: «Если Доихара назвать Лоуренсом Маньчжурии, то некоторые могут посчитать это за оскорбление памяти Лоуренса. Однако достижения этого человека по размаху, значимости и результатам превосходят деятельность пяти Лоуренсов». Действительно, японский разведчик полковник Кэндзи Доихара (1883–1948) — выдающаяся личность в истории японских секретных служб, к тому же очень рано проявивший способности, которые в будущем помогли ему стать опытным и изобретательным шпионом.

Так, еще в годы учебы он получил известность среди своих товарищей как мастер маскировки. Доихара, например, мог до неузнаваемости изменить походку, за несколько дней сбросить двадцать килограммов веса. А гримировался он настолько умело, что постоянно менял свой внешний облик. Ко всему этому, он еще великолепно владел тремя китайскими наречиями и несколькими европейскими языками…

Однажды, будучи уже опытным разведчиком, он довольно эффективно использовал в Маньчжурии губительное пристрастие местного населения к наркотикам. Сначала Доихара создал пункты для бесплатной раздачи лекарств людям, страдающим туберкулезом. Однако в небольших коричневых пузырьках, которые распространялись десятками тысяч, находилось не лекарство от тяжелой болезни, а опиум.

А вскоре благодаря его стараниям так называемые китайские клубы и салоны превратились в публичные дома. Но в первую очередь они являлись также и опиумными притонами. Чуть позже по рекомендации спецслужб японские табачные фабрики стали производить новый сорт папирос «Золотая летучая мышь». Поскольку они предназначались исключительно для экспорта, в Японии их не продавали. И связано это было с тем, что в папиросах находились незначительные дозы опиума или героина.

Кэндзи Доихара в Пекине. Фото 1935 г.

В результате ничего не подозревавшие курильщики становились наркоманами.

И резиденты Доихары весьма плодотворно использовали это обстоятельство. Первое время за оказанные услуги они расплачивались с агентами деньгами и частично — опиумом. Однако впоследствии полностью рассчитывались опиумом. Безусловно, вскоре все эти наркозависимые люди становились безотказным орудием в руках японского шпиона.

Но Доихара использовал наркотики не только чтобы узнать секретные сведения. Он также активно применял опиум для покорения других народов, к тому же бескровного покорения. И это «оружие» тихой агрессии широко применялось для захвата Маньчжурии, Северного, Центрального и Южного Китая. Причем без выстрелов и взрывов бомб и снарядов, без уничтожения инфраструктуры.

Наркотизация основных районов Китая — это война особого рода, которую организовал и проводил полковник Кэндзи Доихара. Она развёртывалась в мертвой тишине опиумных и героиновых притонов, а её жертвы не кричали и не стонали, а умирали тихо и постепенно, и не на полях сражений, а в собственных домах. Причем умирали за много лет до реальной смерти. В этой войне не было разрушенных городов и сожжённых сел. А агрессор не нёс расходов, а, наоборот, получал гигантские доходы.

О масштабах наркотизации Китая говорит следующее признание Ку Ю-сана — управляющего двумя опиумными притонами в Пекине с мая 1944 года до января 1945 года. «Насколько я знаю, — заявил он, — в Пекине во время японской оккупации было 247 опиумных притонов, 23 тысячи зарегистрированных и легализованных наркоманов, 80 тысяч незарегистрированных наркоманов и сотни тысяч людей, которые случайно приходили курить опиум. Через несколько месяцев после японской оккупации продажа опиума была легализована… Все опиумные притоны получали приказы от японской жандармерии. Ни одному японцу не разрешалось курить опиум. Количество наркоманов после оккупации увеличилось в десять раз».

И эта беззвучная война целиком соответствовала девизу опытного разведчика Доихара: «Лучшее из лучшего есть разгром и подчинение противника без единого сражения!»

В начале 1930-х годов из фашистской Германии в Англию эмигрировал известный журналист и военный эксперт Бертольд Якоб. Спустя какое-то время он издал в Лондоне книгу, в которой подробно рассказал об организации немецких вооруженных сил, охарактеризовал ее высшее военное руководство, ведущих работников Генерального штаба и 168 генералов.

Гитлер тотчас обязал одного из своих опытнейших разведчиков — полковника Николаи — выяснить, из каких источников журналист получил закрытую информацию, и найти его сообщников.

Особая роль в этой операции отводилась агенту германской секретной службы Ваземану. Он должен был заманить журналиста в ловушку. Для этого Ваземан в Базеле открыл книжный магазин и стал афишировать себя как издателя, перебравшегося из Германии в Швейцарию.

А спустя какое-то время он вышел на Якоба и предложил посетить Швейцарию. Основанием для встречи Ваземан назвал обсуждение книгоиздательских дел. Якоб согласился и прибыл в Базель. За завтраком немецкий агент незаметно всыпал в фужер журналиста приличную порцию снотворного. Тот выпил вино и сразу же погрузился в сон…

Проснулся Якоб уже в Берлине. Его доставили в кабинет Николаи. «Все, что опубликовано в моей книге, — заявил Якоб на допросе, — я почерпнул из газет. Основание для утверждения, что генерал-майор Гаазе командует 17-й дивизией, расположенной в Нюрнберге, я извлек из сообщения, помещенного в местной газете. В нем говорилось, что на похоронах присутствовал генерал Гаазе, командовавший 17-й дивизией. В ульмской газете, — продолжал Якоб, — среди светских новостей я нашел данные о свадьбе дочери полковника Вирова с неким Штеммерманом. В заметке упоминалось, что Виров командует 306-м полком 25-й дивизии. Майор Штеммерман был назван офицером службы связи этой дивизии. В газете сообщалось, что он приехал из Штутгарта, где расквартирована его дивизия…»

Бертольд Якоб извлекал из нацистской прессы важную военную информацию

На этом встреча журналиста и аса шпионажа завершилась. О ее результатах Николаи доложил Гитлеру. И фюрер тотчас распорядился воспользоваться этим опытом. И спустя недолгое время для изучения иностранных газет и журналов, постоянного прослушивания радиопередач и чтения литературы в абвере был создан особый зарубежный отдел, тесно взаимодействовавший с Министерством иностранных дел Германии.

Завершилась же эта история дипломатическим скандалом. Вскоре супруга профессора Якоба обратила на этот инцидент внимание общественности. И правительство Швейцарии вынуждено было выразить Германии официальный протест в связи с нарушением суверенитета страны. При этом оно потребовало освобождения Якоба. Но немцы отвергли это обвинение, заявив, что такой человек на территории страны не проживает. И лишь через полгода немцы передали швейцарским пограничникам истощенного и измученного Якоба со следами шрамов от перенесенных им пыток…