Паладин развивает территорию Том V (СИ) - "Greever" - Страница 41

Крепкий молодой человек по имени Рик, с чёрными волосами и карими глазами, не глядя на старика, с печалью в голосе ответил:

— Не могу… — сказав это, он поджал губы и, сжав кулаки, добавил: — Не могу себя заставить!

Старик выдохнул, глядя вперёд на стражу, стоящую у красивых металлических ворот, за которыми вдалеке виднелся роскошный дворец бирюзового цвета, украшенный лепниной, покрытой золотом.

Люди разминались и общались после долгого путешествия, а тем временем со стороны дворца верхом на лошади прискакал рыцарь и, спешившись, крикнул страже:

— Пропустите! Его светлость ожидает!

Два солдата снаружи подбежали к центру ворот и распахнули их, позволяя гостям войти внутрь.

Все прибывшие стали кланяться и благодарить герцога за милость и каждому солдату в отдельности.

Их давно учили, что кланяться необходимо, только если они покидают Балтес, поэтому даже территорию Леомвиль выходцы из виконтства считали чужой.

Проследовав за прибывшим рыцарем, через полчаса пути они оказались перед главным входом, где стоял сам герцог, и, подойдя ближе, мужчины вновь стали кланяться в пояс.

Однако Виктор, тут же приказав им подняться, спустился по ступенькам, после чего повернул налево и, приказав всем следовать за ним, быстрым шагом пошёл в конец здания.

Мужчины торопились, как могли, чтобы не отставать, а старики и вовсе чуть не падали, пока более молодые не пришли им на помощь.

Так, поддерживаемые друг другом, все они наконец нагнали герцога, который, повернув за угол дворца, остановился перед двумя рыцарями, охранявшими спуск в подвал здания.

Обернувшись к гостям, он с какой-то грустью в голосе призвал их не торопиться и не думать лишнего, а когда они покинут это место, никому не рассказывать, что им довелось тут увидеть.

Все простолюдины даже боялись переглянуться между собой, не отрываясь смотрели на господина, который, казалось, чем-то очень расстроен.

Они всегда видели его решительным или весёлым, но расстроенным никогда.

Каждый присутствующий был обязан своей комфортной жизнью этому человеку, поэтому его заботы они считали своими, но не посмели бы такое озвучить.

Кивнув, мужчины последовали за герцогом и очень скоро поняли, что оказались в темнице герцога.

Тут пахло сыростью, справа и слева располагались пустые зарешёченные камеры, в которых можно было видеть кандалы и какую-то старую одежду.

Поняв, куда попали, они сразу вспомнили все свои грехи и чем могли разозлить господина. К счастью, никто не мог вспомнить ничего, что заставило бы их попасть в эти казематы, однако страх в их сердцах никуда не исчез, ведь лорду не нужно особых причин, чтобы заточить всех сюда.

Виктор знал, что это место может так подействовать, поэтому упомянул, чтобы они не болтали о том, что здесь произойдёт, таким образом намекая, что их отпустят.

Мужчины, съёживаясь от холода и страха, склонив головы, шли вслед за своим господином по еле освещаемому коридору.

Когда стук каблуков герцога прекратился, они разом подняли головы и обнаружили его стоящим перед ещё двумя рыцарями справа, охранявшими камеру, в которой был заперт грязный окровавленный молодой человек в аристократических одеждах с запёкшейся кровью на них.

Судя по тому, в каком тот пребывал состоянии, его неоднократно жестоко избивали, а лицо уже представляло собой какое-то месиво.

Виктор, обернувшись к мужчинам, указал левой рукой на заключённого и спокойно произнёс:

— Это по его приказу напали на солеварню и убили ваших родных и близких. Хотя я хотел использовать его, но решил позволить вам самим решить, что с ним сделать. Хотите — избейте, хотите — убейте или попросите стражу, они всё сделают за вас.

Стоявший в центре Рик своей большой рукой отодвинул старика рядом и со слезами на глазах подошёл к тюремной решётке, а затем нерешительно произнёс:

— Г-господин, зачем он это сделал?

В этот момент стоявший в толпе старик рухнул на колени и начал просить пощадить молодого человека, который посмел задавать вопросы лорду, ведь это было строжайшее табу — пытаться допрашивать господина.

Однако Виктор, жестом остановив старика, спокойно ответил:

— Вы все можете задавать вопросы, и я вам отвечу, потому что гибель ваших родственников отчасти и моя вина! — после этих слов он повернулся к тюремной камере, где молча лежал сын графа Парфо, виконт Леото Кирин, и добавил: — Соль! Он хотел получить секрет соли, которая теперь в каждой лавке продаётся по медяку за килограмм.

Лорд вспоминал свой разговор с Алганисом, когда только прибыл в этот мир, и тогда он пытался объяснить своему рыцарю, что все доходы, которые они имеют, лишь кажутся большими в сравнении с жизнью человека.

В то время вотчине грозил голод, и Виктор потратил немаленькую сумму из своей казны, чтобы спасти жителей от такой участи, хотя у него и самого ситуация была не лучше.

Однако он боялся, что наступит вот такое вот время, когда все сыты и довольны только благодаря тому, что были потрачены какие-то крохи по сравнению с тем, что зарабатывает герцогство прямо сейчас.

Не потраться он тогда, погибли бы тысячи людей, и лорд никогда бы не смог себя простить, что пожадничал, и тем более не смог бы наслаждаться богатствами, которые зарабатывали его владения.

Наблюдая за мужчинами, которые стоят здесь и понимают, что их родные погибли по сути ни за что, они подошли к решётке вслед за Риком.

Молодой человек схватил железные прутья и со слезами на глазах произнёс:

— Лея всего лишь хотела отнести еду отцу и старшим братьям на работу, а погибла из-за какой-то соли…

В тот день молодой человек потерял всю свою семью, так как его мать умерла ещё раньше.

Ушедший на работу вместе с двумя старшими братьями отец потрепал его по голове и произнёс, что скоро им заплатят и он купит сыну самую красивую рубашку и штаны, которые только продаются у торговцев.

После его ухода вместе с сестрой двое детей просидели до поздней ночи, обсуждая, какие смогут купить сладости и какие им отец купит одежды.

Лея, смеясь, бегала по дому, представляя, как она выйдет в новом платье и похвастается перед подругами, ведь ничего подобного они раньше и представить не могли.

Уже когда Рик ложился спать, то увидел, что сестра собрала корзину с едой и, попросив его не тревожиться, отправилась к отцу. С тех пор он никого из семьи не видел.

Он винил себя, что не отправился с сестрой не для того, чтобы защитить, а чтобы умереть вместе с ними и не быть одному в этом мире.

Именно по этой причине молодой человек не покупал дорогих или красивых одежд, потому что не мог даже прикоснуться к ним без слёз.

Виктор хоть и не понимал, как девочка оказалась на солеварне поздней ночью, но не мог спросить, потому что стоял, склонив голову, с трудом сдерживаясь, чтобы не убить ублюдка в камере.

Это была одна из его личных ошибок, за которые он себя винил. Неосторожность, которую лорд проявил, не защитив такой ценный актив, была даже не халатностью, а преступлением.

Но мало того, он повторил точно такую же, когда на него напали и погибли новобранцы пытавшиеся его защитить, а он лишился глаза.

Именно из-за этого Виктор теперь даже не искал способа его восстановить.

Он решил, что раз такой тупой, что не может запомнить уроки жизни, их надо высечь на собственном лбу, чтобы каждый раз, глядя в зеркало, напоминать себе.

Рик, стоявший перед решёткой, развернулся к герцогу и, упав на колени перед ним, ударился головой о каменный пол и, плача, произнёс:

— С-с-спасибо, ваша милость!

Молодой человек рыдал, как ребёнок, а следом за ним на колени начали падать и остальные, в слезах благодаря его за то, что помог им понять, почему их родные погибли в ту ужасную ночь.

Однако Виктор не смел принимать их благодарности и злился на них за то, что его незаслуженно благодарят.

С трудом сдерживая гнев, он крикнул на всю темницу:

— Поднимитесь!