Правильный лекарь. Том 5 (СИ) - Измайлов Сергей - Страница 32

Когда проходил пучком энергии по синовиальным оболочкам, пациентка немного покряхтела, но на мой вопрос ответила, что не больно, а вполне терпимо. Купировать воспаление получилось довольно быстро, тогда я решил пройтись по остеофитам. Также, как и слева, полностью удалять не стал, лишь срезал то, что реально мешает, не затронув при этом связочный аппарат.

— Левое колено у вас в полном порядке, — сказал я пациентке, по привычке дав руку, чтобы помочь спуститься. Она приняла мою помощь, хотя на самом деле в ней уже не нуждалась. — А вот правое действительно нуждается в лечении, хотя находится в лучшем состоянии, чем левое в момент первого обращения.

— Ну его же можно привести в порядок, так ведь, Александр Петрович? — спросила она, ища подтверждение своему предположению в моём взгляде.

— Ну естественно, — улыбнулся я. — Воспаление в суставе я уже почти убрал, так что ещё два или три сеанса и оба колена будут носить вас по вашему любимому парку столько, сколько вы пожелаете.

— Это будет чудесно! — воскликнула женщина, молитвенно сложив руки. — Спасибо вам огромное Александр Петрович, что бы я без вас делала?

— А вам спасибо за блокнот, — ответил я. — Я именно такой и искал, просто времени не хватало, чтобы найти.

— Ой, как я рада, что угодила, — ещё шире улыбнулась пациентка. — А я всё переживала, вдруг не понравится.

— Зря переживали, самое то.

Женщина бодрой походкой вышла из кабинета. Приятно на душе, когда видишь такое. В первый раз она еле зашла, настолько сильная была хромота. Наши ортопеды, сделав рентген, сказали бы, что единственный вариант — эндопротезирование. Теперь ей точно никто такого не скажет при всём желании, так как функция сустава восстановлена почти полностью. Останется лишь периодически наблюдать за ним.

Перед самым обедом позвонил Курляндский. Когда он начал говорить, я сначала подумал, что у него телефон украли мошенники и пытаются пройтись по контактам. Со мной разговаривал совершенно другой человек. И фразы, и интонации другие, и даже голос.

— Здравствуй, Саш, — приветствовал Готхард Вильгельмович голосом любящего родного дяди. — Ты сегодня сильно занят?

— После работы есть свободное время — растерянно ответил я, не ожидая такого формата разговора. Без требований, топаний ногами и вываливания гадостей. — Чем-то могу помочь?

— Заедь тогда ко мне после работы, — скорее попросил он, чем приказывал. — Разговор есть.

— Хорошо, Готхард Вильгельмович, — сказал я, пытаясь осмыслить, что происходит и с ним ли я на самом деле разговариваю. — После четырёх буду.

Похоже, у меня сегодня будет опять длинный и нескучный день. Осталось ещё приём закончить, потом сел Сашенька на конька, то есть на микроавтобус, и поскакал.

Перед тем, как ехать в гости к чокнутому фармакологу, я всё же решил посоветоваться с дядей Витей. Он эту новость воспринял неоднозначно. Вроде и обрадовался, но в то же время немного напрягся.

— Это что, какой-то плохой знак? — спросил я. Его лёгкая тревожность тут же передалась мне.

— Да в общем-то нет, — неуверенно произнес он и задумчиво почесал затылок. — Немного странно всё это. А знаешь, попробуй-ка ты съездить к нему один. Раз он так возжелал с тобой поговорить. Не покусает же он тебя.

— Ладно, — кивнул я. — Дебютирую с сольным визитом, потом расскажу.

— Позвони мне сразу, как только выйдешь, я же теперь места себе не найду, пока не узнаю, — улыбнулся дядя Витя.

— Может всё-таки вместе поедем? — спросил я на всякий случай. — Чтобы не мучиться здесь в неведении.

— Нет-нет, — помотал он головой. — Езжай один. Эксперимент должен состояться. Я уж потерплю как-нибудь. Но долго терпеть не смогу, так и знай!

— Тоже подъедете? — усмехнулся я.

— Не дождёшься! — сказал он и показал мне дулю. — Давай, езжай уже, не заставляй неуравновешенного старика нервничать!

Через четверть часа я уже стучал молоточком в дверь полуразрушенного дворца Курляндского. Дверь открылась не сразу, но повторно постучать я не успел.

— Саша? — улыбнулся Готхард, увидев меня. — Молодец, что приехал, заходи.

Он посеменил вперёд, как обычно, но что-то незримо в нём изменилось. Впрочем, не так уж и незримо. Он немного выпрямился, нормальное добродушное выражение лица, какая-то гордость что ли во внешнем виде появилась. Только походка осталась прежней, но это изменить сложнее. Я сейчас смотрел на него и мне показалось, что это совершенно другой человек, лишь внешне похожий на того чокнутого профессора, которого я до этого знал.

Проходя через анфилады заброшенных комнат, я испытал ещё один шок. Сегодня здесь копошилось много людей в рабочей одежде, они разгребали завалы мусора и рухнувшей штукатурки, грузили всё в тачки и носилки и тащили на выход. Судя по всему, работы только начались, потому что перед входом не было свалки строительного мусора, не стоял мусорный контейнер или готовый принять весь этот хлам грузовик. Возможно он только что уехал, но тогда я увидел бы следы. Может следы шустро засыпал снег? Он начал обильно валить белыми мухами с неба около получаса назад. Наверно так, следов толпы рабочих я ведь тоже не увидел.

Комнату, предшествующую нарядной столовой, полностью освободили от старой мебели и хлама, и начали подготовку к ремонту, отбивая для начала потрескавшуюся штукатурку. Кое-где уже начали заделывать дыры и штукатурить стены, на мой взгляд достаточно коряво. Надо поговорить с Курляндским и на эту тему, рабочие не внушали доверия.

— Заходи, Саш, садись, — сказал Курляндский, махнув рукой в сторону стула, где я обычно сидел. — Ты голодный поди после работы, сейчас Лизонька обед принесёт, что-то замешкалась она сегодня немного. Наверно я сделал ей слишком сложный заказ.

После последней фразы старик рассмеялся, как обычный человек, никаких ехидных ноток, человеку просто стало смешно. Что же там за заказ такой, что он так смеётся? Заинтриговал.

— Я тебя, собственно, чего позвал, — сказал Курляндский, успокоившись. — Замораживалки твои готовы, можешь забирать. Это ты для скорой вроде хотел, так ведь?

— Думаю для них это будет наиболее актуально, — кивнул я.

— Абсолютно верно! — совершенно серьёзно сказал Готхард. — Но я тебе посоветовал бы хоть по одному флакону раздать знахарям и лекарям, с которыми ты общаешься. Им тоже может иногда пригодиться, они потом спасибо скажут. Ты только скажи всем, пусть результаты записывают, а потом с них эти записи стребуй, будем анализировать, может где что не так и придётся менять рецепт.

— Хорошо, Готхард Вильгельмович, — снова кивнул я. — Сделаем.

— Ты если ещё что-то в моей книге присмотрел, говори, я сделаю, — сказал он с улыбкой доброго дяди. — А то может стесняешься лишний раз попросить, а кто тебе в этом деле поможет, если не я?

Вот значит какие дела, отлично. Пока я напрягал извилины, что можно у него попросить, вошла его помощница Лиза, везя перед собой тележку с подносами. Когда она начала расставлять блюда на столе, я потерял дар речи. Уже думал, что будет что-то реально диковинное, а тут оказалось наоборот предельно по-простому. Вот чего он так ржал, оказывается никаких суперсложных заданий он не давал.

Сегодня в меню были зелёные щи, картофельное пюре, соленые огурцы и помидоры, сало с горчицей, жареная корюшка с луком и ржаной хлеб. Вот это я понимаю, обычный нормальный человеческий обед, без всяких там дорогущих заморских продуктов и различных морских гадов. Держит старик слово, урезал финансирование провианта и приступил к восстановлению своего дворца.

— Давай мы с тобой спокойно пообедаем, а ты пока подумай, чем я тебе ещё смогу помочь, — сказал Курляндский, пока Лиза наливала щи в глубокие тарелки. — И сметанки ложечку не забудь, Лизонька.

Старик смотрел на свою не то служанку, не то повариху, не то помощницу практически с отеческой любовью. Нет, это не то, как смотрят на желанную женщину, как я подумал в первый раз. Он смотрел на неё, как на любимую дочь. А может это и правда так? Спрашивать неудобно, может мне просто показалось.