Поймать хамелеона (СИ) - Григорьева Юлия - Страница 21

— А с балериной говорили уже? Где она живет?

В это мгновение коляска остановилась. Извозчик обернулся и объявил:

— Приехали, господа хорошие, больница.

Покойницкая Обуховской больницы представляла собой небольшое сырое, а оттого душное помещение. Котов уже бывал в этом месте несколько раз, потому шел уверенно, не морщась от запахов, царивших там, а были они весьма неприятными.

— Не терплю этого места, — передернув плечами, прошептал Александр Александрович. — Неужто нельзя сделать покойницкую больше и светлей?

Олег машинально кивнул. Устроено и вправду было дурно. Из освещения только свечи, места мало, еще и тела на столах, занимавших и без того скудное пространство. Но это было частью работы, что петербургского сыска, что иномирного, а потому мужчины более никак своих чувств не проявили. Бывало и похуже.

Перед входом в покойницкую стоял санитар — уже давно немолодой, но еще крепкий мужчина. Звали его, насколько помнил Котов, Сидор Найденов. Он курил папиросу, курил в явной задумчивости и не сразу заметил подошедших мужчин.

— Доброй ночи, Сидор, — поздоровался с ним Олег.

— Доброй, ваше благородие, — отвечая, он выпустил струю дыма из носа, став похожим на усатого дракона.

Санитар бросил окурок на пол, придавил его каблуком сапога и отпихнул в сторону. После посмотрел и махнул рукой.

— Всё одно убираться, — проворчал он.

— Стеценко уже прибыл? — спросил его Рыкин.

— Да, — кивнул Сидор, — там уже.

— Еще не вскрыл? — спросил Котов.

— А черт его знает, — пожал плечами санитар и тут же перекрестился.

Александр Александрович хмыкнул и первым вошел в покойницкую. До Олега донеслось его фырканье. Да, запах лучше не стал.

— Доброе ночи, Петр Назарович, — поздоровался с полицейским доктором Рыкин.

Мужчина тридцати лет, стоявший у прозекторского стола, повернул голову и кивнул.

— И вам доброй ночи, Сан Саныч. Кто это с вами?

— Это я, Петр Назарович, здравствуйте, — отозвался Котов и вышел из-за спины долговязого Рыкина.

Стеценко Олег знал, тоже шапочно, встречались в этой же покойницкой несколько раз, да и не только в этой. Перт Назарович не одобрял любопытного носа знакомца Александра Александровича и скрывать этого не собирался. Он и сейчас окинул Котова неприязненным взглядом.

— Даже не удивлен, — сухо произнес полицейский доктор. — Здравствуйте, Олег Иванович. И что вас всё несет в покойницкие? Вам бы в театр или в цирк, всё веселее, чем на покойников пялиться. И не говорите мне про ваши рассказы, всё это чушь. Другие писатели на покойников смотреть не бегают.

— Я по вас тоже скучал, любезный Петр Назарович, — усмехнулся Олег. — Будем считать, что я и так в театре, анатомическом. К тому же меня пригласили.

Стеценко перевел взгляд на Рыкина, и тот кивнул, подтверждая. Однако что-то объяснять и заискивать перед доктором он не намеревался. Не его это было дело, зачем сыщик привел кого-то к телу. Раз привел, стало быть, надо. И он произнес строго, не допуская ничьих возражений:

— Олег Иванович, подойдите к покойному, посмотрите. Возможно, увидите что-то примечательное.

— Так может, господин Котов и вскрывать станет? — не пряча раздражения, вопросил Стеценко. — Может, он лучше меня справится с этим делом?

— Я не претендую, Петр Назарович, — поднял руки Олег. — Это ваша вотчина, я здесь по иной причине. Но, не обессудьте, я все-таки посмотрю на тело.

— Да ради Бога, — отмахнулся доктор. — Что же это я вам мешать стану? Это же ваше дело — мешать. А я подожду, пока вы наглядитесь вдосталь.

Котов приблизился к столу, но смотрел пока на Стеценко. На губах его появилась едва приметная улыбка.

— Ну будет вам, Петр Назарович, — примирительно произнес Олег. — Я много времени у вас не отниму, обещаю.

— Любуйтесь, — широким жестом пригласил доктор и отступил от стола, открыв покойника взгляду Рыкина.

Тот покривился и постарался встать так, чтобы не видеть, но тут кто-то схватил его за полу сюртука, и сыщик охнул от неожиданности. Он опустил взгляд и перекрестился. Пола зацепилась за свесившуюся руку другого покойника, лежавшего на столе у стены. Был это старый и тщедушный мужчина со всклокоченными волосами и бородой. Под глазом мертвеца чернел синяк. Старик был голым, но тело его оказалось еще нетронутым.

— Это бродяга, — послышался голос санитара, заглянувшего в покойницкую послушать, как бранится Стеценко. — Недавно привезли. Обмыли вот, а то смердел жутко. Родных нет, так что завтра студентам отдадут, будут изучать.

— Он вроде свежий, — заметил Рыкин.

— Так не от разложения же смердел, а от жизни своей, — ответил ему Сидор. — Говорю ж, бродяга.

Олег их не слушал, он смотрел на Альберта Румпфа. Выглядел он и вправду жутко. Тело высохло настолько, что теперь это был скелет, обтянутый кожей. Но не это делало его по-настоящему пугающим. Мертвец казался порождением ночного кошмара.

Под бледной кожей была четко видна сетка сосудов и вены. Казалось, кожа обтянула не только кости, но и всё, что находилось под усохшей плотью. Руки покойника были вытянуты вдоль тела, но пальцы скрючены, будто сведены судорогой.

Однако самым ужасным было лицо. Губы совершенно не скрывали челюсти, и казалось, что Румпф скалится, но в злобе или в адском веселье, угадать было невозможно. А еще глаза… Вот уж поистине мороз бежал по коже при взгляде на них, потому что веки будто скукожились над глазными яблоками, и они почти выкатились из глазниц.

Да, тут было отчего не только передернуть плечами, но и перекреститься. Но самым мерзким было то, что последняя надежда, пусть и слабая, однако теплившая, не сбылась. Такое мог проделать только хамелеон.

— Проклятье, — тихо выругался Котов, распрямляясь.

— И что же вы углядели, Олег Иванович? — ехидно полюбопытствовал Стеценко.

— Человеку такого не сотворить, — честно ответил Олег.

— Я же говорю — бесовщина, — отозвался Рыкин.

— Всё это чушь и фантазерство, — отмахнулся Петр Назарович. — Подозреваю, что ему под кожу ввели какой-то раствор, который и сделал это. Любая бесовщина — это дело рук человека. Вот вам мое первое заключение. А вы, Сан Саныч, сыщик, вот и ищите того химика, кто этот раствор создал. Иного объяснения тут нет и быть не может.

— Мы будем искать, — прохладно ответил Рыкин, — а вы лучше внутрь тела загляните, может, еще какое заключение дадите.

— Даже не сомневайтесь, — заверил Стеценко. — Как только посторонние покинут покойницкую, так и вскрою, и загляну, и заключение дам полное.

— Всего хорошего, Петр Назарович, — поклонился Котов и первым направился на выход.

— И вам, Олег Иванович, — бесстрастно ответил полицейский доктор.

Александр Александрович просто поклонился и последовал за приятелем. Однако уйти они не успели, потому что в дверном проеме показался господин Путилин. То ли необычная смерть, то ли подданство покойника, но скорее всего все-таки первое, привели начальника петербургского сыска в Обуховскую больницу в поздний час.

Взгляд Путилина остановился на Котове, и тот расцвел приветливой улыбкой.

— Доброй ночи, Иван Дмитриевич. Рад видеть вас в добром здравии.

— Доброй ночи, Олег Иванович, — ответил Путилин. — А вы всё по покойницким ходите на трупы полюбоваться. Впрочем, подобная смерть не могла остаться без вашего внимания. Слухи или…

— Это я обратился к Олегу Ивановичу, — Рыкин встал рядом с Котовым. Своему начальнику и кумиру он не собирался лгать. — Дело в том, что смерть необычна, даже попахивает чертовщиной, а Олег Иванович сейчас бывает в мистических обществах. Собирает материал для новой книги, и мне подумалось, возможно, если он сумеет раздобыть сведения, которые могут быть полезны.

— Я бы искал среди ученых, — донесся из-за спин Котова и Рыкина голос Петра Назаровича.

Александр Александрович обернулся и ответил уже иным тоном:

— А кто сказал, что среди мистиков и сатанистов не может быть ученых?