Выбери любимый жанр

Поймать хамелеона (СИ) - Григорьева Юлия - Страница 16


Изменить размер шрифта:

16

— Напротив, — ответил Котов, — о них писать желаю, как и прежде. Но вот подумалось мне, а отчего бы не добавить мистицизма? Впрочем, с мистицизмом проще, а вот с преступлением никак не определюсь. Хочется чего-нибудь этакого, знаете ли, загадочного. У вас случайно ничего загадочного не происходило?

Рыкин ненадолго задумался, после пожал плечами и ответил:

— Нет, всё прозаично и понятно. Постойте, — он хмыкнул и прищурился, — так вы пришли поэтому? Вспомнили обо мне, чтобы расспросить о преступлениях?

Олег взял из колоды недостающие карты, посмотрел в них и сделал ход. После перевел взгляд на хозяина дома и укоризненно покачал головой.

— Вовсе нет. Я даже не задавал вам вопросов, просто уж к слову пришлось. Да, не скрою, хотел воспользоваться случаем, раз уж мы собрались. Но придумал я встретиться по той причине, что начал скучать по нашему маленькому обществу. С Федором Гавриловичем мы хоть не особо часто, но встречаемся, а вас поймать сложно. И если бы меня интересовал только сюжет, то я бы непременно встретился с вами и задал свои вопросы, а не сговаривался со всеми вами, чтобы собраться.

— Ну будет вам, Олег Иванович, будет, — Сан Саныч примирительно улыбнулся, — я вовсе не желал вас задеть или обидеть. Даже не укорял, просто пошутил, а вышло неудачно. Не сердитесь, батенька, лучше выпьем за ваше вдохновение.

— Вот это доброе дело! — воскликнул жизнерадостный доктор Ковальчук. — За вдохновение Олега Ивановича!

Рыкин поднял свой стакан и отсалютовал им. Котов поднял свой, выпил и улыбнулся:

— Я не обиделся, Сан Саныч, не думайте. Просто стало немного неприятно, но уже прошло. Однако, раз уж зашел разговор, то я буду признателен, если вы расскажете, когда у вас произойдет что-нибудь необычное и загадочное.

— Я помню, к чему вы имеете интерес, — подмигнул сыщик. — Но за всё время ничего такого не было, и я не оповещал вас. Но если вдруг, то непременно расскажу, а может и покажу.

— Это будет любезностью с вашей стороны, — вновь улыбнулся Олег.

— Но с вас непременно новый рассказ, а лучше роман, раз уж вы хотите с мистикой. Непременно роман! — ответная улыбка Александра Александровича была широкой.

— Поддерживаю! — воскликнул Федор Гаврилович. — Если с мистикой, да преступление… м-м, это должно быть примечательно.

— А что же мистики? — спросил сыщик. — Что любопытного углядели у них?

Олег хмыкнул, вспоминая людей, с которыми успел пообщаться, но вдруг хохотнул в полный голос.

— Меня обещали свести с настоящей колдуньей, — сообщил он. — Но очень тайной. Такой тайной, что даже имени ее не произносят. — Его собеседники рассмеялись, и Котов продолжил: — А еще меня водили к провидцу. Сей хитрый негодяй велит потенциальному гостю ждать нужного дня, а сам в это время собирает сведения, которые после и обрушивает в тот самый день.

— Какой день? — живо заинтересовался Ковальчук, и ответил ему Рыкин:

— Нужный! Разве же неясно? Когда соберет сведения! — он вновь расхохотался и произнес, утерев набежавшие слезы: — Каков пройдоха!

— Вот уж истинно, — усмехнулся Олег. — Я подловил его. Он рассказывал мне сплетни обо мне, будто высмотрел это в своем хрустальном шаре. А я спросил о том, о чем в сплетнях нет ни слова. И знаете что?

— Что?

— Он тут же «обессилел» и сказал, что был у князя Голицына, открывал ему грядущее на благо империи! А самое забавное в том, что Голицыных в тот момент в Петербурге не было!

Гостиная вздрогнула от дружного хохота, даже Барбоска гавкнул, будто поддерживая людей. Александр Александрович провел рукой по глазам, стирая вновь набежавшие слезы.

— Ну пройдоха, ох и пройдоха! — воскликнул он и зашелся в новом приступе смеха.

Вечер обещал быть веселым и приятным, а главное, Олег теперь был уверен, если хамелеон проявится, Сан Саныч непременно расскажет.

Глава 7

Молодая пара неспешно шагала по Большому проспекту, что протянулся по Васильевскому острову. И хоть держались они степенно, особенно молодой человек, но было сразу понятно, что они гости в Петербурге, и им не особо привычен вид большого города. Особенно часто озиралась по сторонам дама.

Была она прелестна и уже не в первый раз вслед паре бросал взгляд то пожилой господин с тростью, то парень в картузе и красной косоворотке, поверх которой был надет жилет, и уже из его нагрудного кармана свешивалась серебряная цепь брегета. А еще обернулся мужчина, одетый как франт. Он даже приставил к глазу монокль, рассматривая барышню. Однако в это мгновение обернулся спутник девушки, заметил франта и нахмурился. После этого столичный хлыщ вздернул подбородок и продолжил путь.

Впрочем, и сам спутник юной прелестницы был недурен собой, и это явно отметила дама, сидевшая в коляске. Она обернулась вслед паре, с минуту смотрела на них, а после вздохнула и просияла в улыбке, потому что к коляске спешил другой молодой человек, и нес он букет цветов.

Однако ни кавалер, ни его дама, привлекшие внимание кое-кого из обитателей Васильевского острова, не замечали чужих взглядов, они и сами никого не разглядывали. Разве что девушка время от времени склонялась к своему спутнику и говорила негромко:

— Мишенька, смотри, какая прелесть.

Михаил кивал, но почти не смотрел на то, что ему показывала сестра. Они шли уже более часа, и Воронецкий начинал уставать. Большой город с его жизнью всё же выматывал. Еще эта жара, разогнавшая дождливую серость уже на следующий день после их приезда, да и влажность… Да уж, в родном уезде дышалось вольготней.

— Восьмая линия, — констатировал молодой помещик, заметив указатель. — Нам туда.

— Хорошо, дружочек, — кивнула Глашенька.

Михаилу не нравилась ее податливость. Он интуитивно чувствовал, что сестра задумала пакость. Нет, не что-нибудь этакое… гадкое. Но уже сейчас казалось, что из его затеи ничего не выйдет.

— Дом двадцать один, — первой произнесла младшая Воронецкая. — Кажется, мы пришли, Максим Аркадьевич.

В этот раз она не шептала, а говорила громко, потому и назвала выдуманное имя. Воронецкий вздохнул и остановился. Он развернулся к сестре.

— Душа моя, я все-таки настоятельно прошу не таиться перед доктором, — произнес он негромко.

— Я ведь обещала, — Глаша ответила укоризненным взором.

— Ты понимаешь, что я имею в виду, — строго сказал брат. — Мы должны назвать себя…

— Нет, — оборвала его сестрица.

— Но тогда ты ведь и правды ему не откроешь! — возмутился Михаил.

Глашенька передернула плечами и заглянула брату в глаза. Взор ее показался Воронецкому холодным и даже надменным. И тон, какими были сказаны следующие слова, выдали скрытое раздражение.

— Я вовсе не понимаю, зачем мне туда идти. Ты же видишь, мне уже лучше. Я стала прежней, как ты и хотел.

— Не стала, — с ответным раздражением произнес Михаил. — Я вижу, что ты продолжаешь таиться, и всё твое веселье такое же фальшивое, как и обещание быть с доктором откровенной, раз уж мне ты по-прежнему не желаешь открыться.

— Мне не в чем открываться, — отчеканила Глафира и развернулась к парадному входу в доходный дом господ Гедике, где находился кабинет доктора Ковальчука.

Впрочем, тут же была и его квартира, одна из комнат которой была отдана под кабинет. Воронецкому говорили, что к нему можно попасть по черной лестнице, и Миша так и собирался поступить, но сестрица уже открывала парадную дверь.

Выбрал Федора Гавриловича молодой помещик по той причине, что уже точно знал, кто он, да и успел свести случайное знакомство, так что искать еще кого-то не было надобности. О докторе Ковальчуке говорили, что он не лечит душевнобольных, но пользует людей, имевших какие-то навязчивые идеи. Да и практика его была более обширна.

Хирургией не занимался, но был неплохой диагност, а потому мог назначить верное лечение или же рекомендовать именно того врача, который лучше всего мог помочь пациенту. Однако более всего любил слушать тех, кому требовалось исцеление души и разума, как он выражался. Ну а иначе был психотерапевтом, хотя сам он предпочитал научным терминам высокий слог, но суть от этого не менялась.

16
Перейти на страницу:
Мир литературы