Барочные жемчужины Новороссии (СИ) - "Greko" - Страница 20

— Но…

— Но? Никаких «но». Лишь маленькая услуга взамен. Стоило бы шепнуть Марии Антоновне, что вся грязь в городе собрана вокруг казино. Его хозяин-француз завел дурной обычай: посетители влезают в долги и, чтобы расплатиться, лезут в любые авантюры и в наш бизнес, в частности. И пачкают благородный промысел контрабандиста всякого рода криминалом. Отвратительно! Недостойно! И крайне опрометчиво! Пора вымести мусор из углов!

— Устроить генеральную уборку, — подсказал я.

— Генеральную уборку? Какое интересное выражение. Да-да, именно генеральную.

— «Чует мое сердце, мы на пороге грандиозного шухера»! Как же мне добраться до сиятельных ушей?

— Вам — никак. Вашему англичанину — проще простого. Как видите, мы оба заинтересованы в спасении вашего друга.

— А если…

— Если он откажет, — Папа Допуло широко улыбнулся, — вы, надеюсь, найдете другой способ решить мою проблему!

Он взял со стола чашку с чаем и с удовольствием сделал глоток. Потом стал отщипывать аккуратные кусочки от бублика, макать их в розетку с вареньем и отправлять в рот, тем самым показывая, что разговор закончен.

Вот прямо взял и озадачил. Наговорил Папа с две бочки арестантов, и я никак не мог уловить всех связей. Нет, несколько нитей видны отчетливо. Англичанин — тетка губернатора — француз-хозяин казино. Но причем тут Ланжерон, Гёте и месье Леонард?

— Не забивай голову. Тень на плетень навел Папа в своей обычной манере, — пояснил мне Проскурин, когда мы на дрожках тряслись обратно в центр.

Он взялся меня подвезти. Я решил проведать казино: чем черт не шутит, вдруг Спенсер там. Сидит за игральным столом и проигрывает последний шиллинг.

Я не был согласен с «таможней». Папа явно намекнул на грядущие мафиозные разборки. Он что, вообразил меня наемным киллером? Углядел за поясом револьвер? Ну, уж нет! Не на того напал! Хватит с меня человеческой крови! По-моему, кто-то свыше мне подал очевидный знак. До сих пор пятки чешутся!

Я спрыгнул с дрожек, распрощался с Проскуриным и двинулся к казино.

На ступеньках дремал знакомый мне француз. Я узнал его по красному колпаку. Во рту он держал погасшую сигару. Он даже глаза не открыл, когда я распахнул двери в игорное заведение и изнутри отчетливо донесся стук бильярдных шаров.

Прошел в бильярдную.

Несколько столов без луз. Играли в три шара типа французского карамболя. Игроки были обряжены в заляпанные фартуки. В углу стояло ведро с жидкой известкой. Они по очереди подходили к нему и макали туда кии, с которых безбожно капало на пол. Бильярдная напоминала комнату отдыха взбесившихся маляров. Маркер, местный служитель, то и дело смахивал щеткой белые пятна с зеленого сукна.

Одним из игроков оказался граф Самойлов.

Он нанес сильный удар. Шар стукнулся о борт и вылетел за пределы стола. Граф разразился ругательствами, резко треснул по борту кием. В разные стороны полетели брызги известки и щепки.

— Борту — хана! — спокойно констатировал его противник.

Самойлов бросил на стол остатки кия и несколько золотых.

— Этого хватит? — рявкнул раздраженно.

— Помилуйте, Ваше сиятельство! В первый раз что ли… — грустно ответил маркер, принимаясь за уборку.

Я вышел в зал для игры в карты. Горели свечи: дневной свет скрывали тяжелые бархатные шторы, подвязанные длинными кистями с бахромой. Тихо шелестели сдаваемые карты. Изредка тишину прерывал звон монет. Неприятно пахло сигарным дымом.

Игроки с утомленными лицами не обращали на меня внимания.

«Неужто с ночи сидят?»

Тихо поинтересовался у местного служителя, не заходил ли в казино после полуночи англичанин. Он отрицательно покачал головой.

Спенсера не было.

[1] Авторы разошлись во мнениях относительно вкусовых качеств кабачка.

Поход в казино не принес ничего, кроме раздражения. Даже хозяина не увидел. Впрочем, на черта он мне сдался? Не буду же я принимать всерьез слова Папы Допуло о «других способах». Плюнуть, растереть и забыть!

А вот главарь контрабандистов про меня не забыл.

— Тебя человек поджидает, — уведомила меня Микри, стоило мне появиться во дворе.

Посмотрел на невзрачного типа, полоскавшего пальцы в мраморной цистерне. Он заметил меня и кивнул: мол, узнал, себя показал, если понадоблюсь, я на месте.

Присел за столик, Микри без капли смущения за случившееся ночью уселась напротив.

Рассказал ей про свою беду.

— Зря вы потащились к французам. Место с дурной славой. Нет, не то, чтобы я слышала, что люди пропадали… Просто публика там разная. И есть откровенные подонки. Один марселец… Он, люди рассказывают, сбежал из Франции. Девушке лицо бритвой исполосовал. Есть такой мерзкий обычай у местных сутенёров. Наказывают таким жутким способом провинившихся проституток, отказавшихся дальше работать.

— Марселец? Он, случайно, не в красном колпаке ходит?

— Он самый! Видел его?

— Уже дважды! Ночью в кабачке и час назад у казино. Похоже, мне стоит еще раз наведаться в этот погребок.

Мысль об этом меня посетила сразу, как обнаружилась пропажа Спенсера. Но до вечера винные погреба закрыты: убедился в этом, когда с Проскуриным проезжали мимо них.

— Не стоит туда ходить одному.

— У меня нет выбора. Зато есть это! — я приподнял полу сюртука, показав Микри ручку револьвера.

Она покачала головой:

— Вечно вы, мужчины, ищите неприятностей на свою голову.

— Ты знаешь Проскурина из портовой таможни?

— Его все знают.

— Сбегай к нему и предупреди, что я ушел к французам. Пусть знает, где меня искать, если пропаду.

Микри клятвенно пообещала выполнить задание для начинающей юной подпольщицы.

Я встал, подошел к цистерне, пошептался с посланцем Папы Допуло и отправился на Дерибасовскую.

Уже смеркалось, и кабачок открыл двери посетителям. Их было пока раз-два и обчелся. Хоровому пению придет черед ближе к ночи.

Огляделся.

Стены были выложены крупными каменными блоками. Свод довольно искусно образовывал правильную сферу и был изрядно закопчен. Узкий проход вел в другое темное помещение, наверное, в кухню. Не могут там Спенсера прятать?

— Чего высматриваешь? — сердито окликнул меня кабатчик. — Заказывай или убирайся.

— У вас поесть можно?

— Где тут готовить? — удивился хозяин. — Мы же под землей. Сыру могу дать. И багет.

— Давай свой сыр. И маленький кувшин вина. Есть хорошее белое? Не разбавленное?

Кабатчик удалился, бурча что-то под нос и ни слова мне не ответив. Скоро вернулся, с шумом поставил на стол тарелку с твердым козьим сыром и глиняный незатейливый кувшинчик. Сообщить мне о сорте или названии вина он не посчитал нужным.

Сыр оказался на высоте, вино явно подкачало. Но я не пить сюда пришел. Отщипывая кусочки сыра, продолжал наблюдать.

Когда сыр закончился, а кувшинчик показал свое дно, в кабачок спустился тот самый марселец в красном колпаке, о котором меня предупреждала Микри. Прошел в сторону подсобки, как я окрестил темное помещение в глубине подвала, приняв сперва за кухню. Кого-то окликнул севшим голосом. К нему вышел его товарищ-неаполитанец, с которым ночью у них чуть не вышла ссора с поножовщиной. Уселись за дальний столик и яростно заспорили.

Я не отводил от них глаз, и это заметили. Итальянец встал и вихляющей походкой направился в мою сторону.

Не спрашивая разрешения, уселся рядом.

Я бывал в Неаполе и прекрасно знал арсенал ужимок и руковерчения, которыми местные жители с древности привыкли дополнять свою речь — от умильного кручения указательным пальцем у кончика рта (отличная еда!) до похабных и угрожающих жестов. Поэтому меня не удивили ни его манеры, ни вызывающее поведение.

— Что хочешь? — еле выговорил он по-русски и скорчил зверскую гримасу. Изобразить опасного типа ему было не трудно: правую щеку прочерчивал длинный узкий шрам от уха до подбородка.

— Англичанина ищу, — ответил я, не убирая руки со стола. Хвататься за револьвер сейчас было бы глупо, слишком тесно.