Артефактор Пушкин (СИ) - Богдашов Сергей Александрович - Страница 3

* Через тернии к звёздам (лат.)

— Александр Сергеевич, сами понимаете, что перл не будет работать в Ваших руках, — посокрушался Виллие, — Иначе непременно дал бы Вам его на время.

— Спасибо, Яков Васильевич. Я понял принцип работы Вашего перла. Думаю, что смогу его повторить. Разве что, мне интересно, как часто стоит пользоваться таким артефактом и как долго?

— Подобные перлы появились относительно недавно, но исходя из наблюдений медики пришли к выводу, что вполне достаточно дважды в сутки на пятнадцать минут активировать артефакт, чтобы в палате с обычными больными выздоровление повысилось на четверть, — выдал лейб-хирург рекомендации и статистику. — Только убедительная просьба — проветривайте помещение после процедуры, иначе от запаха, сопутствующего работе перла, начинает голова болеть.

— Спасибо, учту, — поблагодарил я за совет.

Пусть ничего нового мне Виллие и не сказал, поскольку про озон, образующийся при жёстком ультрафиолетовом излучении я отлично знаю, но зачем это открыто выказывать человеку? Он же искренне пытается помочь.

— Александр Сергеевич, если Ваше изобретение вызовет интерес в медицинских кругах, то как с Вами связаться? Я уже примерно представляю какую пользу он может принести медицине.

Я тоже представляю. А ещё знаю как воду (и не только) обеззараживать с помощью ультрафиолета, только не представляю, кому и как об этом знании сказать. А главное, как доказать эффективность подобного обеззараживания? Не самому же воду из Невы пить после ультрафиолета.

— Пришлите записку на Фонтанку в дом графа Апраксина и назначьте встречу, — пожал я плечами. — Или можете через Карла Николаевича со мной связаться, если я буду в своём имении в Псковской губернии.

— Вы вот так запросто можете разговаривать с человеком в столице сами будучи в Псковской губернии? — изумился Виллие.

— Вчера вечером разговаривал с князем Ганнибалом Петром Абрамовичем. Он находился в своём имении Петровском Опочецкого уезда. Где он сейчас не знаю, но могу выяснить, — начал я задирать рукав сюртука.

— Не стоит беспокоить князя, Ваше Сиятельство, — запротестовал Яков Васильевич. — Просто вы сегодня столько всего удивительного поведали, что у меня голова кругом идёт.

— Надеюсь приятно удивил? — улыбнулся я в ответ, вставая с кресла. — Рад был с Вами познакомиться.

— А уж я-то как рад с Вами познакомиться, — поднялся вслед за мной Виллие. — Даже не знаю, как и выразить свою радость. Такой молодой талантливый артефактор появился в родном отечестве. Браво, Александр Сергеевич.

Странно. Только что гордился своими шотландскими корнями, и вдруг стал патриотом Российской Империи. Или Родина там, где хорошо платят?

Выходя из кабинета я нос к носу столкнулся с тучным мужчиной лет пятидесяти и мне пришлось посторониться, чтобы он смог пройти в двери. Скорее всего Яков Васильевич ждал прибывшего посетителя, поскольку сразу же поздоровался с ним по-французски и пригласил его за стол.

— А вот и твой самолёт в гости к Виллие прилетел, — выдал Виктор Иванович в приёмной, после того, как я закрыл за собой двери кабинета.

— Какой ещё самолёт? — не понял я.

— Алюминиевый.

— Это что ещё за шарада? — потребовал я объяснений от тульпы.

— Вошедший в кабинет никто иной как Луи Жак Тенар. Химик-неорганик, а ещё член Парижской академии наук, — описал Виктор Иванович достижения посетителя лейб-хирурга. — Поможешь ему открыть алюминий и получишь металл для постройки планера.

— Алюминий с твоей помощью я могу и сам открыть. С какой стати мне помогать какому-то лягушатнику?

— Ты откроешь дешёвый алюминий, а французы дорогой и при этом раньше тебя, — наконец-то добрался до сути Виктор Иванович. — Ты в курсе, что алюминий одно время был в два с половиной раза дороже золота и охотно принимался французскими банками, как золотой запас?

— Ты предлагаешь шаромыжникам нос натянуть?

— Так и Вам пара тонн золота лишними не будут, — скромно заметил тульпа.

— Афера века, однако, — почесал я бакенбард. — Думаешь выгорит?

— Не попробуешь — не узнаешь, — выдал очередную мудрость Виктор Иванович.

Предложение Виктора Ивановича показалось мне интересным. Подать на блюдечке известному учёному дорогостоящий химический метод получения алюминия, дождаться пока появится хоть какое-то подобие промышленного производства, но продукт будет всё ещё ценным, и в этот момент вбросить на рынок шарамыжников свою порцию дешевого металла.

Несомненно это игра в долгую и имеет множество тонких мест, но и я в случае неудачи ничего не теряю. Не выгорит с французами, так хоть алюминия для себя наделаю. А то, что я смогу получить нужное мне количество металла, у меня нет никаких сомнений.

На удивление заинтересовать лягушатника не составило труда. Достаточно было дождаться его у выхода из Медико-хирургической академии и рассказать о неких бумагах с химическими формулами, которые, якобы, найдены мной в архивах Арапа Петра Великого.

— Мсье, но почему Вы не покажете эти бумаги русским учёным? — прокартавил на французском химик. — Тот же Яков Васильевич, у которого я Вас встретил, мог бы их посмотреть. В крайнем случае, он смог бы показать записи более сведущим в химии людям, чем он сам.

— Вероятно я так и поступлю, — изобразил я на лице разочарование. — Просто посчитал, что Вы заинтересуетесь записями своего соотечественника Лавуазье и его работы вернутся на Родину.

— Подождите, мсье, я ведь не сказал, что мне не интересны записи великого химика. Давайте встретимся в удобном для Вас месте и Вы покажете мне бумаги.

— Предлагаю ресторацию у Талона, — назвал я единственное более-менее приличное на мой взглядместо для встречи. — Там хорошая кухня. А время назначьте сами.

— Ох уж мне эта русская гостеприимность, — с улыбкой погладил Луи Жак свой внушительных размеров живот. — Договорились.

Проводив взглядом француза до его кареты, я почесал затылок.

— Вот это я наплёл. И где теперь обещанные рукописи брать? К тому же Луи Жак наверняка знает почерк.

— Я тоже видел фотографии сделанные с рукописей учёного, — сообщил Виктор Иванович. — Никогда такого себе не позволял, но если Вы позволите на время взять под контроль Ваше тело то думаю, что смогу начеркать несколько фальшивок почерком Лавуазье.

— Один по ночам в тело вселяется и в результате я просыпаюсь на полу. Другой готов моей рукой фейки стряпать. Что дальше? — задался я вопросом. — В одну прекрасную ночь посадите меня в карету и отправите на большую дорогу путников грабить?

— Всё не так страшно, — попытался успокоить меня Иваныч. — Я напишу текст, а Вам останется только состарить бумагу с записями лет эдак на двадцать пять.

В общем, сделали мы так, каки предлагал Виктор Иванович. Разве что бумаги я старить вышел на улицу. Каждый из трёх листков бумаги разложил на первом попавшемся удобном камне и прибавил им пару десятков лет. А как по-другому? Не дома же на столе этим заниматься? Кто-нибудь видел мебель в доме Пушкиных? Она того и гляди завтра сама развалится. А что будет, если её состарить на двадцать лет?

Наверное стоит рассказать, как встретила меня семья Пушкиных, когда я, приехав в Питер, бегом поднялся в нашу квартиру, давно снимаемую семейством Пушкиных в доходном доме.

Как обычно, дверь оказалась не заперта. Прислуга у Пушкиных — это целый набор неадекватных личностей, зачастую одетых крайне плохо. Комнаты — просто тихий ужас. Рядом со спальней с неплохой отделкой может находится пыльная комната с парой колченогих табуретов и подобием стола. Да, так они живут и не считают, что живут плохо. Семья Сергея Львовича Пушкина проживает в большом двухэтажном каменном доме графа Апраксина, в квартире, которая состоит из семи комнат. Я там занимал на втором этаже одну комнату, из самых небольших, обставленную по-спартански просто и незатейливо. Сейчас моя комната Лёвке перешла.