Звездные войны.Записки юного целителя (СИ) - Федина Юлия Александровна - Страница 11

– Вейдер, добейте. И не мечом, много чести.

Я не поняла, что именно сделал младший ситх, но тело Цина Драллина дернулось в последний раз и затихло.

– А теперь займитесь мальчишкой.

Ситх Вейдер поклонился своему владыке и повернулся к Уи. До этого стоявший, опустив голову, Малро вскинулся и смачно плюнул в приближающегося врага. Судя по тому, с каким ревом ситх ринулся на падавана – попал.

– Вейдер, нет!

Окрик старшего ситха остановил уже занесенную для удара руку младшего. Вейдер дезактивировал сейбер и вновь поклонился хозяину. Впрочем, тот снизошел до того, чтобы объяснить свой приказ. Только кому адресованы эти объяснения? Не факт, что своему ученику.

– Перспективный мальчик. Он уже знает, что такое страх и боль. И он сумел превратить их в ярость, а ярость в силу. Иначе с трех метров до тебя не доплюнул бы.

Старший ситх покровительственно похлопал окаменевшего Уи по щеке. Затем повернулся к нам, видимо желая обратиться ко всем пленникам. Дальнейшее произошло за долю секунды, хотя мне для описания потребуется целый абзац. Величавая поза оратора вмиг сменилась прыжком назад, а перед ситхом возникло сразу несколько закрывших его собою солдат. Вейдер же, напротив, выскочил на передний план, выставив руки перед собой. Мне показалось, он выбросит молнию Силы. Не угадала. Не умеет, или молния – штука больше эффектная, чем эффективная? Над нашими головами, едва не касаясь волос, прошла тугая и горячая волна Силы. Звук выстрела и грохот обрушившегося балкона за нашими спинами. Короткая судорога Силы от смерти снайпера сзади. Волна боли от оседающего на землю солдата, принявшего на себя предназначенный для ситха заряд. И только после этого секунда кончилась.

А в начале следующей у меня вдруг получилось то, что никак не получалась раньше. Я поняла, что передо мной на земле лежит капитан Рекс, выписавшийся из нашего госпиталя всего несколько дней назад. И в ближайшие минуты всем будет не до него.

Подойти к раненому мне не мешали. Всем не до того было. Быстро снимаем шлем и нагрудник, для того, чтобы увидеть то, что я и так чувствую: проникающее в грудную клетку, болевой шок. Розовая пена на губах почти не пузырится. Стекленеющий взгляд. У него осталось несколько секунд. У меня – голые руки. Думать о том, что про технику силовой неотложной помощи я только в книжках читала, некогда. Вхожу в состояние транса. Обезболивание. Запуск сердца, закрыть пневмоторакс, не забыть про кровеостанавливающие и антисептики. Все, дышит. Даже если я чего и накосячила, хирурги в госпитале исправят.

– Что… с… канцлером? – шепчет Рекс, пока его грузят на носилки.

При чем тут канцлер?

– Смотрите-ка, Вейдер, как занятно. Страх заставил девицу с весьма посредственными способностями подняться сразу на несколько ступеней владения Силой. При этом стадию ярости она миновала. Весьма занятно…

Поднимаю взгляд, чтобы наткнуться на пылающие расплавленным золотом глаза ситха.

– Эту – отдельно от прочих.

– Не-е-е-т!

Я продолжаю кричать, когда меня уже волокут прочь, и не могу остановиться. Только что я узнала обоих ситхов – Шива Палпатина и Энакина Скайуокера. Шок оказался слишком сильным. Сознание погасло.

***

Очнулась в одиночной камере, не зная, что случилось с остальными пленниками, с Республикой, с галактикой. Правду сказать, на камеру комната походит мало. Хотя я и не знаю, как на самом деле выглядит тюремная камера, но едва ли туда принято переносить личные вещи арестованного из его комнаты. Здесь же поступили именно так. Даже мой дневник сохранили. Так что коли о настоящем я ничего не знаю, а о будущем думать страшно, остается только вспоминать о прошлом.

Глава 5 Миссия "Немыслимое"

Дверь камеры бесшумно отошла в сторону, но вместо ожидаемого обеда передо мной появляется голопроектор. Судя по пафосу записи, коронационную речь канцлера, точнее уже императора Палпатина следует слушать стоя. Хотя замерший в дверях дроид на этом не настаивает. И на том спасибо. Затем просмотр выпуска новостей: первые указы новой власти, восторженные толпы приветствуют ветер перемен, журналистские расследования джедайских злодеяний, сообщение об успешном подавлении последнего очага сепаратизма на Мустафаре. Ничего, к чему бы я была не готова, в общем. Разве что удивительно, как мало новый император превозносит величие Темной стороны Силы. Светлую поносят, а про ситхов – ни гу-гу.

– Следуйте за мной, госпожа, - прерывает мои размышления о истоках ситхской скромности дроид.

Идем, а потом еще и летим, и вновь идем. Куда, сказать затрудняюсь: коридоры длинные и безликие, потом полет во флаере с зашторенными окнами и вновь безликие коридоры. Хотя нет, про эти новые коридоры я уже могу что-то сказать. Специфический запах бакты, каталка у створок грузового лифта, обилие антибактериальных ламп. Госпиталь?

Ответом на мой незаданный вопрос – распахнувшиеся двери шлюза стерильной зоны. Пока идет санобработка, активирую собственную иммунную защиту. На вход в зону работы с особо опасными инфекциями шлюз не тянет, но я не знаю, ждет ли меня инфекционное отделение, ожоговая или гнойная хирургия. Надо быть готовой ко всему.

Больше никаких коридоров. Сразу полутемная операционная. Привычным жестом регулирую освещение. Я – не меддроид, в темноте пациента плохо вижу.

Ох, мама дорогая, это кому ж так не повезло? Тело на операционном столе порождает волну профессионального азарта. Данные на мониторе состояния жизненных показателей добавляют пикантности. Для начала понять бы, почему больной еще жив. Дроиды же бестолково толпятся вокруг, но ничего, кроме диагностики, не обеспечивают. Ему ж, бедолаге, даже анестезии не вкололи! А, нет, вру. Вон капельница торчит. Только то, что по ней капает – это мертвому припарки.

– Хорошо зафиксированный больной в анестезии не нуждается… - шепчут обожженные губы.

Он еще и в сознании… Кстати, я уже слышала это в сходных обстоятельствах. Узнать в изуродованном теле Энакина Скайуокера – лорда Вейдера оказалось непросто. Гораздо легче не думать о том, что передо мной тот, чей смеющийся взгляд с фотографии над кроватью несколько лет встречал мое пробуждение по утрам, тот, чей меч оборвал жизни самых дорогих мне разумных, разрушил мой мир. Не потому, что я не могу решить, кто для меня важнее. Об этом я подумаю позже. Просто сейчас я – врач. На операционном столе нет ни ситхов, ни джедаев, ни имен, ни заслуг. Тут вообще нет личности. Есть пациент со стопроцентным ожогом тела в анамнезе, плюс сгоревшие легкие, отсутствие всех конечностей, отказавшие почки. Пульс - двести, давление - семьдесят на тридцать. Поле непаханое.

И все-таки почему он еще жив?

– Потому что я не даю ему уйти.

Только теперь оглядываюсь вокруг и обнаруживаю людей. В изголовье Скайуокера в паре метров от стола стоит Палпатин. Полусогнутые в локтях руки выставлены перед собой. Да уж, канал в Силе у ситхов очень необычный, но именно он держит Скайуокера на этой стороне Великой и требует от его хозяина немалых усилий. Но вся эта энергия направлена только на поддержание жизни. В плане лечения – ноль.

– Ладно, лечить, допустим, не умеете, но обезболить могли?

Понимаю, что хамлю. Я, четырнадцатилетняя арестантка, пожилому всемогущему ситху. Но в операционной главный – врач. Я, то есть. И Палпатин принимает мои правила и недовольно ворчит.

– Боль дает ему силы.

Впрочем, особой уверенности в голосе не слышу и подзываю дроида-анестезиолога. Искусственная кома – это то, в чем пациент нуждается прежде всего.

– Нет! – почти кричит Палпатин. – Я могу поддерживать Дарта Вейдера, только если он находится в сознании.

Проблему поняла. Дроиды действуют строго по протоколам, а любой протокол лечения предписывает начать с введения больного в искусственную кому.

– Вызывайте бригаду живых врачей.

– Они уже здесь. Но оперировать без наркоза отказались категорически.

А с наркозом он умрет раньше, чем хирурги успеют что-нибудь сделать. Но вслух говорю то, что корпоративная солидарность подсказывает.