Император Пограничья 1 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич - Страница 24

— Не бери в голову, — бросил я, морщась от хрипотцы в собственном голосе. — Небольшое препятствие. Ничего, с чем бы я не справился.

— Как у вас это получилось? — Ольховская наконец отмерла и шагнула ближе, в её тоне звучал неприкрытый интерес. — Первый раз слышу, чтобы при поглощении Эссенции чертили какие-либо круги, но даже так ясно, что его прорыв, должен был повлечь для вас серьёзные последствия. Однажды, когда моя сокурсница не совладала с Эссенцией, ей так повредило каналы, что она потом ещё месяц не могла нормально колдовать.

— Вы правы, — усмешка далась мне с трудом, — обычно утеря контроля грозит большими проблемами, но не в этот раз. Скажем так, я обратил помеху себе на пользу.

Смерив девушку пристальным взглядом, подметил странную смесь чувств, проступившую на её лице. Восторг мешался с завистью и жадным любопытством. Она явно ожидала более подробного объяснения, но я не собирался раскрывать все карты, а потому добавил, тщательно подбирая слова:

— Опыт и смекалка.

Во взгляде Василисы мелькнуло подозрение, будто моя скупая фраза подтвердила какую-то её догадку. Это мне не понравилось.

Надо присматривать за ней внимательнее. Слишком она много знает для обычной аристократки в бегах, а именно такой образ стал рисоваться уже у меня в голове.

Повисла неловкая пауза. Василиса явно хотела продолжить расспросы, но я не собирался удовлетворять её любопытство. Она переминалась с ноги на ногу, поглядывая то на меня, то на место, где только что был ворон. Наконец, не выдержав молчания, она резко тряхнула головой:

— Да этот пернатый негодяй совсем обнаглел! Говорю вам, все беды от него! Пакостит, словно специально. Поймать бы его да в кастрюлю!

Нет, посланец Всеотца не стал бы мне вредить просто так. В этом наверняка имелся какой-то высший смысл, а потому следовало перевести мысли собеседницы на иную тему.

— А что, это улучшит качество вашей стряпни? — с интересом уточнил я.

— Знаете что⁈ Сами себе готовить будете! — надулась девушка. — Я между прочим в поварихи не нанималась!

— Ишь какая! — крякнул Захар. — Под кустом валялась — не гордая была, а теперь нос воротит.

Геомантка было возмутилась, но сдержавшись, промолчала.

Я с усилием поднялся на ноги. Всё тело ныло, словно после тяжёлой битвы, а в висках пульсировала тупая боль. Но это была приятная усталость — признак того, что ритуал, несмотря на непредвиденные сложности, прошёл успешно.

— Захар, будь добр, принеси мне тёплого молока с мёдом, — распорядился я, стараясь не морщиться от головной боли.

Слуга бросился исполнять поручение с радостным усердием. Было видно, что он искренне переживает за моё самочувствие.

Ольховская же, едва не хлестнув меня по лицу волосами, направилась на второй этаж.

Что её больше задело, недоверие к кулинарным способностям, или то что любопытство так и не удовлетворили, остаётся только гадать.

Думаю, в следующий раз стоит спасать кого-нибудь менее вспыльчивого.

Василиса устало опустилась на скамью в своей комнате, массируя виски. День выдался насыщенным и полным невероятных открытий, а ведь ещё даже не наступило обеденное время.

Её мысли невольно вернулись к моменту знакомства со странным боярином.

Первая встреча в лесу, когда он спас её от Бездушных, уже тогда удивила. Вместо чванливого столичного хлыща перед ней предстал спокойный, уверенный в себе мужчина с цепким взглядом, совсем не похожий на испуганного ссыльного.

Да, внешне он не производил впечатления богатыря. Довольно молодой, лет девятнадцати-двадцати, высокий и худощавый, золотисто русые волосы и такая же щетина, правильные черты лица. Глаза необычного светло-зелёного оттенка, будто припорошённые инеем. В его облике не чувствовалось ни капли аристократической изнеженности или высокомерия, но при этом каждый жест, каждое движение выдавали породу и внутреннюю силу.

Уж аристократов она за свою жизнь видела немало. И этот юный парень повадками скорее походил на бывалого военного.

В чём-то он даже напоминал ей отца. Такой же уверенный голос и абсолютное самообладание — особенности человека, привыкшего распоряжаться чужими жизнями. Вот только она никогда не слышала, чтобы род Платоновых имел хоть сколько-то выдающегося наследника.

А на деревенском сходе он и вовсе поразил девушку до глубины души. Рассерженная толпа местных поначалу испугала девушку.

Но Прохор не просто говорил — он повелевал, одним своим видом и голосом подчиняя людей. И когда он небрежным жестом соткал магией алебарду, а через миг с лёгкостью разрубил кузнечный молот, она поняла, что с этим человеком всё не так просто.

В тот миг Прохор заслужил если не любовь, то уважение многих селян. А ведь на Пограничье понимают только силу. Девушка это знала.

Прохор дал местным понять, что с ним шутки плохи. И Василиса, сама не зная почему, почувствовала гордость за нового воеводу.

Но ещё более её поразила магия.

Это было невероятно! Создать материальный предмет практически из ничего, без долгого плетения, одним лишь усилием воли! На такое способны только виртуозные Подмастерья, а то и начальные Мастера.

Очевидно, что оружие являлось продуктом его Таланта, и всё же, освоить свой Талант настолько хорошо, чтобы за долю секунды создавать клинки, требовало годы беспрерывных тренировок и абсолютного понимания природы металла.

Среди магов, которых она знала, подобными навыками обладали лишь единицы. Неужели этот невзрачный с виду парень и впрямь так могуч?

Дальнейшие события лишь укрепили её в этой мысли. Когда ночью Прохора попытались убить неблагодарные жители, он с лёгкостью сразил четверых головорезов, вооружённый лишь странным деревянным оружием. Василиса видела этот бой собственными глазами, усилив зрение магией, и не переставала удивляться мастерству воеводы.

Не сказать, что его движения поражали быстротой, она вполне успевала следить за ними глазами. Скорее он действовал экономно и расчётливо. Не тратил больше усилий, чем нужно, чтобы уклониться, блокировать или атаковать в ответ.

Однако настоящим откровением стал ритуал поглощения Эссенции. Прохор готовился к нему заранее, тщательно вычерчивая защитный круг, разогревая тело, втирая в кожу соль и золу. Василиса лишь краем уха слышала о подобных практиках — в академии их не преподавали. Это была древняя магия, полузабытая и считавшаяся опасной.

Она ожидала увидеть привычное слияние энергий, плавный переход силы в тело мага. Но когда хаотичный поток вырвался на свободу после вмешательства чёрного ворона, Василиса испугалась по-настоящему. Ей показалось, что неопытный Пробуждённый не справится. Не сумеет укротить разбушевавшийся поток энергии, вырвавшийся из-под контроля. Подобное не удавалось даже опытным Подмастерьям, что уж говорить о новичке.

Да, в нём чувствовалась сила, пусть пока не столь велика, как могло показаться вначале, но он умел ею пользоваться. Кто же он такой на самом деле?..

Прохор Платонов оказался куда более сложной загадкой, чем она ожидала. Он не походил на знакомых ей магов или воинов. От него веяло чем-то иным, древним и властным. У Василисы вообще сложилось впечатление, что его спокойствие и остроумие — лишь ещё одна грань весьма опасного человека.

И в то же время он не казался опасным лично для неё. Суровый с врагами, он был на удивление терпелив с собственными людьми и не гнушался простой работы. В то же время в нём чувствовалась некая честность и прямота, не свойственная придворным интриганам. Он мог быть жёстким, но не жестоким, решительным, но не безрассудным.

И, надо признать, оказался довольно привлекательным мужчиной. Не будь у неё своих жизненных целей, можно было бы и голову потерять…

Эта мысль вызвала раздражённый смешок — досада на саму себя.

Покачав головой, Василиса поднялась и подошла к окну, вглядываясь в неказистый облик деревни. Угрюмиха выглядела столь жалко, что девушка не сомневалась, это место никогда не поднимется над нищетой, достигнув благополучия. Таких деревень в окрестных княжествах имелось десятки, и судьба их всех ждала одинаковая, увы, забвение.