Вернуть Боярство 19 (СИ) - Мамаев Максим - Страница 8

После всего услышанного желающих оспорить мой приказ больше не нашлось. Огромная многолучевая магическая фигура, вычерченная прямо на руинах крепости, в её внутреннем дворе, понемногу фонила силой, готовясь к предстоящему действу.

С момент моей битвы с Иваром и совещания на линкоре прошло два дня. Сразу после совещания, на котором Кристина сразу начала пытаться отговаривать и переубеждать меня, я раздал указания о том, что нужно делать моим подчиненным.

Сведениями о Маргатоне и ритуалами, призванными использовать силу Владыки Крови, располагали все сколько-то значимые и доверенные мои подчиненные, но подобной масштабности ритуал был им, разумеется, в новинку. И несмотря на все попытки переубедить меня со стороны Кристины, пытаться мешать выполнению моего приказа она благоразумно не пыталась, а потому времени моим соратникам хватило.

Вдоль многочисленных линий огромной звезды, чьи лучи были очерчены в соответветствии с положением небесных светил, пробегали разряды Красных Молний — это уже я сам начал питать ритуал своими силами.

В разных частях звезды, усаженные прямиком на выплавленные в земле ритуальные знаки, лежали скованные шведы. Простые солдаты и офицеры — все вперемешку, специально, как того и требовал ритуал. Лишь в самом центре находилась группа Архимагов и Старших Магистров врага, к которой я сейчас и направлялся.

— Займите свои места, — велел я, и мои маги начали расходиться, занимая загодя закрепленные за ними места.

— Трус и мерзавец, — сплюнула при моем приближении одна из Старших Магистров врага. — Бесчестное животное, ты нарушаешь все…

— Да закрой ты пасть, курица, — презрительно бросил я, постепенно, с каждым шагом увеличивая количество испускаемых мной Красных Молний. — Будет мне ещё всякое без пяти дохлое дерьмо морали читать.

— Ничтожество! — ободренная тем, что я вступил в диалог, тут же крикнула она. — Наш принц отомстит за нас! Его Величество Рагнар Фолькунг выпотрошит тебя, как дохлую рыбу! Пройдет огнем и мечом…

Где именно Фолькунг пройдется огнем и мечом отчаявшаяся дура договорить не успела — подошва моего сапога вбила идиотке обратно в глотку её же слова. Вбила вместе с зубами — цацкаться с врагами я не собирался.

— Господдын… — торопливо, с сильным акцентом заговорил другой чародей. — Вык-к-куп, ми зап-плат-тым щедрый вык-куп! Я Старейшина Рода…

Мысок моего сапога буквально вонзается под ребра уже пожилому, но всё ещё крепкому магу, опрокидывая его и заставляя выть от боли.

Не могу сказать, что среди остальных шведов напуганы прямо-таки все. Нет, среди лежащих и сидящих передо мной в неудобных позах чародеев хватает тех, чьи глаза сверкают ненавистью и гневом больше, чем страхом за свои шкуры… Вот только таких глаз подавляющее меньшинство — остальных же прибывших сюда для легкой разминки и спокойного последующего бегства вражеских боевых колотит от ужаса.

Аристократы, высшие маги, сливки общества у себя дома, хозяева жизни в полном смысле этого слова, они никак не могут поверить в то, что их сейчас действительно вот так вот просто и безжалостно прирежут, как скот на бойне.

Сегодня, когда их уже привели сюда, по моему приказу пленникам рассказали об ожидающей их участи. Впрочем, опоенные антимагическими зельями и скованные магией и цепями наравне с рядовыми бойцами, они всё равно ничего не могли поделать. Лишь бессильно ожидать своей участи, чувствуя, как страх перед неминуемой и бесславной гибелью постепенно подтачивает мужество и решимость…

Одно дело пасть в славной схватке, в бою, сражаясь с врагом. Попасть затем на славный пир в Вальгаллу, где их будут чествовать асы и ваны, герои саг и легенд да славные пращуры…

И совсем другое — вот такая, позорная гибель. Я специально приказал поведать им об их судьбе — сегодня я не собирался обходиться полумерами, и потому принесенная мной нынче жертва будет воистину темным, запретным искусством. Черной Магией в худшем её ключе…

Что ж, если так надо ради победы — моя рука не дрогнет. Лишь сильнейший способен сделать сложнейший выбор — и я его уже сделал. Не будет шансов у бывшего генерала Темной Звезды.

— Услышь меня, Маргатон! Анну верде инсалон!

— Итак, он все же провел этот свой богомерзкий ритуал. В очередной, мать его, раз, — в раздражении бросил Валентин Романов.

Генерал-фельдмаршал был человеком немолодым и не слишком это скрывал. Нет, на свои восемьдесят с лишним он, конечно, тоже не выглядел, предпочитая сохранять облик мужчины лет пятидесяти пяти в хорошей физической форме — подтянутый, довольно крупный и с посеребренной сединами короткой стрижкой.

Сейчас его превосходительство находился в собственном штабе, находящемся в небольшом замке, принадлежавшем некогда одному из Родов-предателей. До прихода сюда войск Валентина Константиновича над этим родовым гнездом реяли стяги Швеции и самого Рода изменников, однако при приближении русской армии последние благоразумно предпочли убраться подальше с пути наступающей армии. Вывезя все мало мальски ценное, что можно было увезти с собой и уничтожив остальное, разумеется.

Однако сам замок, построенный достаточно давно и на совесть, разрушить бегущие аристократы не сумели, поэтому русский главнокомандующий выбрал именно его. Подчиненные и многочисленные слуги, сопровождающие генерал-фельдмаршала в военном походе, дабы столь сиятельная особа не знала проблем с комфортом, быстро привели его в порядок. И теперь здесь располагался штаб командования группы армий «Север» под его командованием.

Разговор между Валентином Константиновичем Романовым и его подчиненным, генерал-лейтенантом Тайной Канцелярии Мухиным Егором Семеновичем, происходил в рабочем кабинете на главнокомандующего, находившемся на девятом этаже одиннадцатиэтажной центральной башни. Выше были лишь два этажа личных покоев Романова, хода в которые не было практически ни у кого, кроме его походных наложниц, взятых весьма ценящим личный комфорт чародеем из Петрограда с собой даже на войну.

— Так точно, Валентин Константинович, — кивнул сидящий через стол от него Мухин. — Более того, по свидетельствам очевидцев — это было не просто кровавое, но и крайне жестокое действо. А ведь прежде Николаев-Шуйский, хоть и имел тенденцию не считаясь с общественным мнением использовать Магию Крови в худших её проявлениях, определенной черты не переходил — его жертвы умирали, как правило, практически мгновенно и без лишних мучений. Но в этот раз всё было совершенно иначе… Что наводит на определенные размышления.

— Да чего уж тут — говори как есть, — поморщился Романов. — Кровавый ублюдок начинает входить во вкус, чувствуя свою безнаказанность. А ведь я ещё тогда, после инцидента в Приморье, когда этот на всю голову ушибленный дегенерат прикончил пленных японцев, говорил в военном министерстве и даже самому Его Императорскому Величеству — нельзя спускать подобное безнаказанно! У него нет ни одобренных Священных Синодом разрешительных бумаг, ни дозволения от Императорского двора, ни даже позволения его прямого начальства — а этот выродок творит подобное! Одно радует — Фолькунг его сумел хорошенько достать, и сейчас он ранен и ослаблен. А что ещё лучше — шведский ублюдок ранен ничуть не меньше!

В порыве чувств чародей подхватил со стола украшенную драгоценными камнями золотую чашу и сделал из неё изрядный глоток. Мухину пришлось приложить определенное усилие над собой, чтобы не поморщиться от шибанувшего в ноздри запаха дорогой, настоянной на бруньках магической березы водки, доступной только действительно высшим магам Империи из реально богатых Родов. Несмотря на имевшийся и относительно богатый военный опыт, сей представитель главной ветви Рода Романовых слишком привык за последние десятилетия к комфорту и роскоши, окружавшему его в столице Империи. Однако это было лишь собственное мнение Архимага, и предпочитал он его держать при себе.

В конце концов, что ни говори, а сидящий перед ним человек имел заслуженную славу одного из лучших дуэлянтов столицы, в добавок не так давно получил так называемый Дар Императора — алхимическое зелье, изготавливаемое Распутиным. И теперь перед ним сидел не один из сильнейших боевых Архимагов столицы, а свежеиспеченный Маг Заклятий. И это все не говоря уж о разнице в социальных статусах… Старейшина даже не Великого Рода и Старейшина Рода Императорского — это небо и земля.