Сын моего сына (СИ) - Вуд Марина - Страница 24

Она сдержанно кивает, бросив быстрый взгляд на Ангелину, затем снова на меня.

— Спасибо, Тимур Эльдарович. Тогда я соберу свои вещи.

Пока Петровна исчезает на кухне, я разворачиваюсь к Ангелине.

— Ну что, ты в порядке? — спрашиваю я, пытаясь поймать её взгляд.

Она слегка пожимает плечами, но ничего не отвечает.

Домработница возвращается в прихожую, коротко прощается, и мы остаемся лишь вдвоем, не считая спящего наверху ребенка.

Ангелина проходит мимо меня, едва взглянув, будто я невидимка.

Это её молчание… оно сводит меня с ума. Она что обиделась? Если да, то можно об этом мне сказать? Я не привык, когда кто-то ведет себя вот так, словно я не существую.

Она направляется на кухню, берет стакан и наливает в него воду, не обращая на меня никакого внимания. Я слежу за её движениями, чувствуя, как во мне начинает накапливаться раздражение.

Что это за демонстративное молчание?

— Ты что, обиделась? — наконец, не выдерживаю и спрашиваю, делая шаг вперёд.

Ангелина молча делает несколько глотков, даже не взглянув в мою сторону. Её игнорирование действует на нервы. Она будто намеренно подливает масла в огонь.

— Я что-то не так сделал? Мне кажется, что мы уже прояснили эту ситуацию, — снова пытаюсь поймать её взгляд, но она лишь ставит стакан на стол и проходит мимо, будто не слышала.

Внутри меня всё закипает. Что за детские игры? Мы взрослые люди, и, если её что-то беспокоит, почему бы не сказать об этом? Я готов разобраться, но это молчание и отстранённость начинают бесить.

— Ангелина, — в моём голосе уже явственно звучит раздражение, когда я делаю шаг вперёд, хватая её за руку. — Ты можешь ответить?

Она вырывает руку, бросая короткий, холодный взгляд, от которого я чувствую, как внутри всё начинает закипать ещё больше.

— Скажешь что-нибудь? Или так и будешь молчать? — продолжаю напирать.

Ангелина делает глубокий вдох, но снова ничего не говорит. Её молчание становится для меня невыносимым. Я привык к контролю над ситуацией, но она словно специально решила вывести меня из себя этим молчанием.

— Знаешь что, мне это уже начинает надоедать, — произношу я, делая шаг ближе, нависая над ней. — Хватит вести себя, как ребенок, ей-богу! Если что-то не так, говори прямо.

Она продолжает смотреть в сторону, игнорируя меня, как будто меня вообще здесь нет. Вот уж, зараза!

— Ну, да, действительно, я ведь не водитель. О чем со мной можно разговаривать? — бросаю ей, чувствуя, как ревность начинает заполнять всё пространство вокруг нас.

Они никак не реагирует на мои слова. Моё терпение окончательно на исходе.

Арррр!

Её молчание окончательно выводит меня из себя. Она снова поворачивается, собираясь уйти, но в этот момент я резко хватаю её за руку, притягивая к себе. Она вскидывает голову, удивлённо и испуганно глядя на меня.

Она открывает рот, чтобы что-то сказать, но я не даю ей этой возможности. Вместо этого я крепко прижимаю её к себе, обхватывая руками и, не дожидаясь ответа, наклоняюсь к её губам. Мой поцелуй резкий, напряжённый, как и вся ситуация, в которой мы оказались. Я чувствую, как её тело на мгновение напрягается, но через несколько секунд она сдаётся, её руки поднимаются к моим плечам, и я ощущаю, как она отвечает на поцелуй. В этот момент всё раздражение, которое копилось внутри меня, растворяется, уступая место совсем другому чувству.

Моя рука скользит по её спине, притягивая её ближе, и я чувствую, как она поддаётся, хоть и не до конца. Ангелина пытается освободиться, но я не отпускаю её, зарываясь пальцами в её волосы, продолжая целовать её так, будто она — единственное, что сейчас имеет значение.

— Хватит молчать, — шепчу я сквозь поцелуй, не отпуская её.

Она отталкивается, пытаясь вырваться из моих объятий, но я снова притягиваю её к себе, прижимаясь губами к её шее. Её дыхание сбивается, и я чувствую, как она всё-таки сдается на несколько мгновений, прежде чем резко вырывается.

— Тимур, довольно! — наконец, произносит она, её голос дрожит, и я вижу, что в её глазах появляется какое-то смятение.

Я отпускаю её, делая шаг назад, пытаясь отдышаться. Между нами всё ещё пульсирует напряжение.

— По-моему, это не входило в наш договор, — её голос звучит резко, почти колко.

Её слова звучат, как пощёчина, и я невольно морщусь, сжимая зубы. Она смотрит на меня с вызовом, словно пытается оттолкнуть, как можно дальше, даже если ей самой от этого станет хуже.

Её губы сжимаются в тонкую линию, когда она встречает мой взгляд.

— Вы доходчиво дали мне это понять, Тимур Эльдарович.

Ангелина делает полшага назад, почти незаметно, но я замечаю этот жест. Она пытается сохранить дистанцию, снова уйти в свою раковину.

Тимур

Я захожу в кабинет с такой силой, что дверь чуть не вылетает из петель. Уже несколько дней Ангелина молчит, и это сводит меня с ума. Она не отвечает нормально, говорит коротко и односложно, а если мы сталкиваемся дома, её взгляд будто проходит сквозь меня, как будто меня вообще не существует. Я не привык к этому. Не привык к тому, что меня игнорируют. Это раздражение копится внутри меня, как давление в котле, готовом взорваться.

Я кидаю портфель на стол, сажусь в кресло и запускаю пальцы в волосы. Почему меня так бесит её молчание? Раньше такие мелочи не выводили меня из равновесия. Может, я просто не привык, что кто-то смеет вести себя так по отношению ко мне? Особенно после того, что я для неё сделал! Правда, она всего этого не просила, но все же, сделал ведь!

Беру в руки телефон. Так что ей такое написать? Может спросить, как там ребенок? Нет. Я это уже спрашивал утром. За час ничего не изменилось. Черт! Я сжимаю телефон так, что кажется, он вот-вот треснет.

Она напоминает мне о нашем договоре, держит дистанцию, но… разве мы ещё в рамках этого договора? В голове всплывают её колкие слова, холодные взгляды. Кажется, ей наплевать на то, что я думаю, как будто я для неё пустое место.

Я откидываюсь на спинку кресла, закрывая глаза. Почему её молчание меня так бесит? Чёрт возьми, почему это вообще меня волнует? Я делаю глубокий вдох, пытаясь успокоиться, но это бесполезно.

Слышу тихий стук в дверь.

— Войдите! — рявкаю.

Дверь кабинета открывается и заходит Лена с привычной уверенностью, как всегда.

— Тимур, привет, — говорит она, но тут же останавливается, заметив моё состояние. — Что-то случилось?

— Нет, — отрезаю я. С ней я точно не собираюсь обсуждать своё настроение.

Елена делает несколько шагов ближе.

— Слушай, я тут хотела спросить… — её тон становится немного елейным. — Кто эта девушка, с которой ты был на приёме у Кузьмина? Она выглядела довольно… молодо. Не могу не отметить.

Её слова заставляют меня снова напрячься. Моя челюсть сжимается.

— Ты же мне сама советовала сделать личную жизнь публичной. Вот я и пользуюсь твоим советом, — произношу я сквозь зубы, стараясь не показать, как это задевает меня.

— Это твоя кандидатка… — она медлит, словно подбирает слова, — для фиктивного брака?

Я раздражённо хмыкаю и отвожу взгляд в окно.

Лена замирает на мгновение, наблюдая за мной с едва уловимой улыбкой на губах, как будто наслаждается тем, что её вопрос заставил меня задуматься. Её спокойная самоуверенность действует на нервы.

— Ну, почему же сразу для фиктивного? — я говорю, не поворачивая головы, всё ещё смотрю в окно. — Может для самого что ни наесть настоящего.

Специально ухожу от прямого ответа, потому что не знаю кто в офисе крыса.

— Ой, да ладно тебе, Тимур. Ты столько лет в холостяках ходишь, — Лена улыбается, чуть склоняя голову. — А тут девочка совсем молоденькая. Сколько ей, двадцать?

Моя челюсть непроизвольно напрягается, а пальцы сжимаются в кулаки под столом. Почему-то этот её вопрос — как соль на рану. Я едва сдерживаю раздражение, делая вид, что меня это совершенно не волнует.