Сын моего сына (СИ) - Вуд Марина - Страница 20

Мы заворачиваем за угол, и я вижу огромную вывеску всемирно известного ювелирного дома, который покоряет женские сердца.

— Здравствуйте, нас интересуют парные обручальные кольца, — говорит он, как только мы переступаем порог заветного бутика.

Девушки-консультанты начинают суетиться вокруг нас, предлагая различные варианты колец. Каждая из них старается угодить Тимуру, уделяя ему максимум внимания, словно меня рядом и нет. Я чувствую себя неуютно, словно наблюдатель в сцене, которая разыгрывается без моего участия. Всё это так странно — я никогда не думала, что окажусь в подобной ситуации.

Тимур, невозмутимый, как всегда, спокойно выслушивает консультантов, просматривая предложения. Он задаёт чёткие вопросы и вскоре просит показать определённые модели, которые, как видно, его заинтересовали. Я машинально гляжу на витрины, не вникая в детали. Блестящие драгоценности кажутся мне чем-то далёким, будто я всё это вижу не в реальности, а в каком-то фильме.

— Тебе какие нравятся? — вдруг спрашивает Тихий, его голос выводит меня из моего кокона мыслей.

— О… — я поднимаю взгляд на него. — Я… не знаю, они все красивые.

Тимур замечает мою неуверенность и протягивает мне одно из колец, которое только что выбрал.

— Примерь это.

Кольцо выглядит элегантно, но не слишком вычурно. Я надеваю его на палец и невольно замираю — оно удивительно подходит. Металл мягко сверкает на свету, а небольшие, но изысканные камни придают кольцу некую утончённость.

— Оно тебе очень идёт, — говорит Тимур, его голос становится мягче.

Я смотрю на своё отражение в зеркале, пытаясь привыкнуть к мысли, что скоро это кольцо станет символом нашего союза. И пусть это для нас будет просто формальность. Зато в глазах общества я буду в статусе супруги.

— Если тебе нравится, давай возьмём, — добавляет Тимур, возвращая меня к реальности.

Я киваю, не зная, что ещё сказать.

— Прекрасно, упакуйте нам, — решает Тихий.

— Спасибо… — успеваю прошептать я.

Мужчина коротко кивает.

Мы идём к машине, и я замечаю, как Тимур украдкой смотрит на Даню. В его взгляде — тепло, и это удивляет меня больше всего.

Тимур сегодня сам за рулем, что снова меня удивляет. Он заводит машину и мягко говорит:

— Как думаешь, что Даня скажет, если мы заедем ещё за мороженым?

Я улыбаюсь, взглянув на сына в зеркале заднего вида, который уже весь в ожидании.

— Думаю, он будет в восторге, — отвечаю я, и на мгновение мне становится легко, будто мы действительно можем стать семьёй, хотя бы на один день.

Ангелина

«Куда уходит детство» — место, которое славится своей суетой и громкими звуками восторженных детей.

— Вы уверены, что хотите туда? — спрашиваю я, пытаясь представить себе Тимура в окружении детских единорогов, радуг и пиратов.

— Абсолютно, — невозмутимо произносит он, впрочем, как всегда.

Как только заходим внутрь, нас встречает оглушительный шум: дети бегают туда-сюда, кто-то кричит, смеются, а официанты едва успевают лавировать между столиками с пиццей и пирожными. На лицах родителей читается усталость, но дети, кажется, находятся в полном восторге.

Тимур выглядит абсолютно неуместно в этом детском хаосе. Его строгий, почти деловой вид с идеальной стрижкой и гладко выглаженным пиджаком кажутся странным контрастом на фоне разноцветных шариков и мультяшных декораций. Он садится за столик, напряжённо оглядываясь вокруг, как будто пытается понять, как здесь можно существовать в таком шуме. Я с трудом сдерживаю улыбку, глядя, как он немного растерянно переводит взгляд с одного орущего ребёнка на другого.

Даня, напротив, сразу же с восторгом бежит к игровой зоне, и я вздыхаю с облегчением, что, хотя бы он здесь чувствует себя как дома. Я смотрю на Тимура, который с трудом старается сохранить свою невозмутимость, хотя видно, что ему это даётся нелегко.

— Прямо ваша стихия, — тихо замечаю я, с трудом сдерживая смешок.

— Очень… уютно, — хмыкнул он, слегка приподнимая бровь. — Как ты это выдерживаешь?

— Я уже привыкла, — пожимаю плечами. — Это та самая, нелегкая часть материнства.

Тимур усмехается, кивая в сторону пробегающих мимо детей.

— Похоже, Даня получает здесь массу удовольствия.

— Да. Ему здесь очень нравится. Особенно «кроличьи норки».

Тимур бросает взгляд в сторону игровой зоны, где Даня с радостным визгом ныряет в одну из этих самых «кроличьих норок» — небольшие тоннели, через которые дети могут ползать, выпрыгивать и снова исчезать в них. На его лице на мгновение появляется улыбка, но она быстро сменяется привычной строгостью.

В этот момент на сцене караоке очередная группа детей громко пытается спеть песню из мультика про Машу и Медведя. Причём каждый из них явно не попадал в ноты, а ещё один малыш махал микрофоном в разные стороны. Это было настолько шумно и хаотично, что Тимур чуть заметно моргнул, как будто его мозг не мог обработать этот акустический штурм.

— А это, наверное, будущий Шаляпин, — произносит он с намёком на иронию, когда кто-то из малышей на сцене заорал в микрофон, вызвав гулкое эхо в зале.

Я не смогла сдержать смех.

— Что смешного?

— Ничего, — смеюсь я. — Просто, я только что вас представила на этой сцене.

— Очень смешно, — спокойно отвечает он, хотя по выражению его лица было видно, что он тоже едва сдерживает улыбку. — Если я вдруг, окажусь на этой сцене, я приглашу тебя для поддержки.

Возможно, этот нелепый контраст только доказывал, что Тимур старается быть частью нашей жизни, даже если ему это не всегда даётся легко.

В этот момент Даня возвращается к нашему столику, весь запыхавшийся и с огромной улыбкой на лице.

— Мама, пить! — забирается ко мне на руки.

— Сейчас, достаю с рюкзака его бутылочку с водой.

Даня жадно делает несколько глотков воды, сидя у меня на руках. Он немного успокаивается, но его глаза по-прежнему блестят от восторга. Я смотрю на него с улыбкой, затем поднимаю взгляд на Тимура, который наблюдает за нами с каким-то странным выражением.

Дальше мы заказываем пиццу, курицу в кисло-сладком соусе, а еще картофельные колобки, и, несмотря на всю нелепость ситуации, я не могу не восхищаться тем, как Тимур старается вести себя, будто это абсолютно нормально для него — сидеть в таком шумном кафе среди бегущих и орущих детей. Он, вероятно, привык к более сдержанным и деловым местам, где всё под контролем, но здесь его контроль явно был подорван.

Официантка приносит нам еду, и мы с Даней с жадностью набрасываемся на нее.

Тихий наблюдает за нами, приподняв одну бровь.

— Неужели это так вкусно?

— Очень, — отвечаю я и снова тянусь к курице.

Мужчина слегка наклоняется над едой, но тут же отстраняется.

— Ну, извините, это не мишленовский ресторан, — не смогла удержаться от новой колкости.

— Ничего не имею против, — вскидывает он руки. — Просто, я не голоден.

Ну-ну, я так и подумала.

Тимур бросает взгляд на шумное караоке, где дети по-прежнему визжат в микрофон, и явно пытается сосредоточиться на чем-то другом, чтобы не слышать этот хаос. Он действительно выглядит здесь абсолютно не на своём месте — его строгий внешний вид и спокойствие совершенно не соответствуют этому шумному месту, где дети буквально бегают по потолку.

— Признайтесь, — начинаю я с усмешкой, поддевая его, — вы зарабатываете здесь голоса для предстоящих выборов, да? Привлекаете молодых избирателей.

Тимур резко поворачивается ко мне и поднимает бровь. Его лицо на мгновение становится удивлённым, но затем он рассмеялся, тихо и негромко.

— Это, конечно, интересная теория, — сказал он, наклоняясь чуть ближе. — Но боюсь, что даже я не настолько отчаянный.

Я смотрю на него, пытаясь понять, шутит он или всё-таки нет. Его ироничная улыбка не оставляет сомнений — Тимур явно старается казаться непринуждённым, несмотря на весь этот бедлам вокруг нас.