Сделай сам 1 (СИ) - Буланов Константин Николаевич - Страница 56

Потому конкретно эта дорога, на которой сейчас стоял наш заводской автомобиль, вполне себе могла стать для нас последней во всех наших приключениях последних лет. Тут лишь одной стрелой в колено можно было не отделаться. Пистолетов у нас, конечно, имелось аж три штуки на двоих, но и крестьян подтягивалось к нашей не сильно весёлой компании под четверть сотни душ. Капец, пейзане оборзели! Кто с вилами, кто с дрыном, кто с косой наперевес.

Откуда они здесь вообще взялись все красивые такие, да с дрекольем всяким разным? Да просто взяли и восстали! Нет, не из мертвых. Из голодных.

Весна 1902 года выдалась в Харьковской и Полтавской губерниях сильно бедной на борьбу за новый урожай и потому сильно богатой на народные восстания. То тут, то там жгли зажиточные владения и разграбляли амбары со складами. Однако, следовало отметить, что делали сие не просто так.

Как нам прежде уже успели поведать знакомые с ситуацией люди, весь урожай прошлого года выдался столь скудным из-за поразившей регион засухи, что многим ныне по весне стало просто нечего жевать на завтрак, на обед, на ужин. Не говоря уже про отсутствие зерна на посев. Вот и лютуют с голодухи деревенские мужи, понимая, что ничего хорошего их впереди всё равно уже не ждёт. А так хоть с голодухи не опухнут.

— Мужики, не заставляйте брать грех на душу! — привстав в открытой кабине, показательно покачал я своим пистолетом в правой руке, одновременно демонстрируя такой же точно, но зажатый в левой. — Вам всем ещё о своих семьях заботиться. А делать это со сквозной дырой в голове и вытекшими наружу мозгами — ещё ни у кого не получалось.

— Сын, сиди тихо и не нагнетай атмосферу, — папа́, понятное дело, обо мне волнуется. Да и долг родителя требует обеспечить безопасность мне. Вот и одёргивает меня, всего такого голосистого, что Ленина на броневике.

Хотя, учитывая вооружение местных расхитителей отнюдь не социалистической собственности, если никто из них не начнёт изображать из себя велитов[1], опасности для нас тут нет. У меня в двух пистолетах ещё 13 патронов, плюс у бати аж 14 штук в его новейшем ПЯМС М1900. В самом крайнем случае — хватит на всех. Никто не уйдет обиженным. Точнее говоря, вообще никто не уйдет. Стреляем-то мы оба неплохо. А дистанция тут уже успела сократиться до десятка-полутора метров. Обороняющееся же кулацкое семейство вовсе успело за нашим грузовиком схорониться, кроме пары самых крепких мужиков, что так и маячат перед нами с топорами наперевес, играя роль пехоты.

В общем, посверлив с пяток минут друг друга полными затаённой обиды взглядами, разошлись краями. Споро погрузили свежих погорельцев в кузов пятитонки, да и свалили задним ходом от греха подальше.

Чего мы вообще там забыли — в этих сельских краях? Решили, наконец, проветриться, да отдохнуть от привычных ежедневных забот и хлопот, а заодно лично съездить проведать того самого «кулака», что первым из местных согласился взять на пробу наш средний колёсный трактор. Не насовсем. В аренду на год. Чтоб попробовать и оценить техническую новинку. Надо же нам было хоть с чего-то начинать! А личный контроль — он личный контроль и есть. Техника-то, понятное дело, что несовершенная. Плюс эксплуатация кривыми руками. Тут, хочешь не хочешь, полезут наружу всякие недоработки с неполадками, которые желательно купировать в зародыше и не переносить их на конечный массовый продукт.

Тем более что пока наш тракторный цех возводился и всё ещё продолжает доводиться до ума сейчас, эти самые трактора мы потихоньку «тачаем» на мощностях «М. Гельферих-Саде». Чтоб, значит, и руку работягам заблаговременно набить, и работу им какую-никакую дать. Ведь кризис всё ещё гуляет на дворе, словно истинный хозяин положения, отчего сторонних заказов стало резко мало. Вот совсем мало! Даже мизер! Вон, крупнейший из местных дельцов и года не прошло, как разорился в пух и прах. Заводы, банки, рудники — всё уже забрали под внешнее банковское управление за понаделанные им долги.

Но не было тут худа без добра. Подобное положение вещей заставило нас, наконец, дать отмашку на перенос производства гусеничных тракторов из столицы. Сразу после того, как запустили новейшие электропечи в литейке ХПЗ. Так эти трактора вдвое аж подешевели в плане себестоимости! Чего на самом деле и стоило ожидать, учитывая былые грабительские наценки заводов Нобеля и Путилова на производимые ими компоненты данных тракторов.

И мы получили на них казённый заказ! Аж на целых ДВЕ штуки! Не штуки, в смысле — тысячи, а штуки в смысле — экземпляра! Обнять и плакать, ё-моё! ДВЕ штуки! Одно лишь радует пока что — на пробу их берут. Чтоб на военных манёврах погонять, как следует, да оценить их перспективность. И мы там будем, так же, как и тут. Во всеоружии!

А тут, как ни крути, дела, блин, не ахти сложились. Теперь, ни у кулака дома с прочим хозяйством нет, ни у нас того самого, сданного в аренду трактора. Всё сгорело подчистую вместе и одновременно. И, как вдруг споро выяснилось, не в последнюю очередь из-за нас — прогрессоров.

Очень уж сильно обиделись местные представители крестьянской бедноты, что в этот раз их нанять не захотели для привычного проведения сельхозработ. Вот и явились искать не только свою правду, но и чужое имущество, чтобы, значит, с пустыми руками домой к себе не возвращаться и два раза не ходить.

— Вот так вот всё и было, — закончил свой нерадостный рассказ Никанор Иванович — тот самый «наш кулак».

— Сдаётся мне, папа́, что многочисленные благодарные соотечественники нас тут же и линчуют прилюдно, как только мы запустим в массовое производство трактора, — тихонько прошептал я отцу, выслушав эту ни разу не весёлую историю. — И надо бы нам озаботиться теперь охраной. Не только предприятий, но и личной. Для всех для нас, для Яковлевых. А то мало ли кому что в голову взбредёт в порыве чувств и возмущений. Замучаемся потом эти самые головы откручивать.

Ныне, так-то говоря, среди толстосумов и вообще власть имущих не принято окружать себя «цепными псами». Но я-то знаю, что скоро могут воспоследовать совсем нерадостные революционные события. Да и в США уже начинает поднимать голову организованная преступность. В том числе в столь важном для нас Детройте. Потому тут лучше перебдеть, чем недобдеть. Прикрыть себя пора настала, так сказать. А то мне уже откровенно осточертело то и дело пускать в ход свои личные пистолеты. Ведь ещё годы назад родителям своим говорил, что нужен пулемёт! Ходи я постоянно с ним наперевес, проблем, возможно, сразу стало б меньше. Хе-хе!

— И что теперь планируете делать? Средств на возрождение хозяйства хватит? — покосившись в мою сторону и слегка покивав в ответ на мои слова, проявил тактичность по отношению к нашим пассажирам мой отец, не отрываясь при этом от управления грузовиком. Мотор, конечно, изрядно гудел, подвеска скрипела, а КПП подвывала, но если говорить достаточно громко, то те, кто сидели в кузове поближе к кабине, вполне себе могли расслышать обращающегося к ним водителя.

— Хватит. Хранятся накопления в банке, — устало махнул рукой глава этого крестьянского семейства.

Это, кстати, в своё время стало для меня неожиданной новостью, когда я начал интересоваться покупательской способностью нашего сельского населения. Встречались тут и там такие крестьяне, что и тысячами, и десятками тысяч рублей ворочали, зарабатывая эти деньги исключительно со своих хозяйств. И в разных банках имели вполне себе солидные счета.

Я уже не говорю о тех, кто перешёл в сословие купцов, перевалив порог в полсотни тысяч рубликов. Да у нас до относительно недавнего времени одним из крупнейших нефтяных воротил является бывший крепостной крестьянин! Так что чего уж говорить. Далеко не все из сельских жителей жили впроголодь от урожая до урожая. Но таких, увы, было подавляющее меньшинство. И с этим предстояло что-то делать.

— Мы сейчас в Харьков едем, — на всякий случай уточнил папа́, а то наши неожиданные пассажиры даже не поинтересовались до сих пор насчёт того, куда мы вообще держим путь. — Найдётся, у кого там остановиться?