Сделай сам 1 (СИ) - Буланов Константин Николаевич - Страница 28

— Ах вы сволочи! Ах вы твари! — это я сижу на обочине и тихонечко ругаюсь. На самом подъезде к границе Льежа, где был финиш 4-го этапа, прямо в лоб машине моего отца выгнали огромное стадо овец. Специально под колёса кинули. И если бы не крепкая рама, а также пристёгнутый ремень безопасности, лежать бы Евгению Александровичу Яковлеву в лучшем случае в больничке. А в худшем — даже думать не хотелось.

Чего сижу? Так ждём втроём, пока вода в радиаторе лимузина остынет и его можно будет скрутить, чтобы установить на спорт-купе вместо разбитого в хлам родного. Овечек с барашками, конечно, при столкновении разбросало в разные стороны. Десяток аж сразу отправились на тот свет свой бараний. Но и машине досталось. Алюминиевые крылья нам вообще пришлось открутить с концами — их смяло так, что не починишь. В руле опять же появился люфт, но непонятно отчего пока. Одно из колёс пошло восьмёркой, но его мы уже заменили. Рамки лобового стекла, как и самого стекла, больше нет опять же — один из барашков прямо в салон влетел. Хорошо хоть просвистел над пассажирским сиденьем и почти вылетел с обратной стороны, выгнув немалый кусок задней стенки салона. Да так там и застряв кровоточащей тушей.

А у отца ведь сердце не самое здоровое! Сидит вон бледный, таблетку нитроглицерина под языком катает. Мало того, что гонка действительно немало сил отнимает, так ещё прихватило от неожиданности и испуга. Ну и от злости, конечно. Тоже ведь не дитё малое. Понимает, что в этой случайности никакой случайности на самом деле нет. Больно сильно потоптались мы по гордости всех местных. Причём не только автомобилестроителей, но и патриотов разных мастей. Как же, смешали с грязью очередную выстраиваемую ими годами национальную гордость — отечественный автопром.

Одно хоть радует, помимо того, что обошлось без человеческих жертв. Папа́ — и так уже понятно, целый. А местный чабан вовремя смылся с концами, и мне оказалось просто не в кого стрелять с моих-то нервов и расстройств.

Плюс этот конкретный участок гонки являлся вторым по длине и при этом самым прямым что ли. На нём мы смогли показать наивысшую среднюю скорость — отец вовсе летел под 120 на отдельных участках пути, а мы «тащились» со скоростью 80–85 верст в час. Иными словами говоря, оторвались от всех остальных часа на 2, как минимум. Есть время на прийти в себя и совершение ремонта. Даже если его и не выиграем, всё равно придём к финишу своим ходом. Так что снять с соревнований нас не смогут.

Пришёл отец в итоге всё же первым. За 2 часа мы перекинули радиаторы, сбегали за водой до ближайшего колодца и, взяв на буксир лимузин, дотащились до финиша. Так с «техничкой» на буксире он и финишировал. За что наш лимузин тут же, радостно потирая ручки, исключили из соревнований вовсе, как не добравшийся до конца участка своим ходом.

Ну и чёрт с ними, с лягушатниками этими продажными. Мы своё возьмём с них деньгами, когда начнём продавать свои машины местным богатеям за большие деньги. И зажмем лицензии на очень-очень многое! Я даже уже знаю, по поводу чего ещё судиться будем с тем же Панар-Левассором. Тяга Панара, конечно, и в моё время так называлась — тягой Панара. Но запатентовал-то я её первым! Нечего им было придумывать то, что я уже успешно укал и запатентовал ещё в 1895 году! Попрыгают у меня ещё на сковородке все эти недожаренные лягушки.

На следующий этап отправились вдвоем с отцом, оставив Андрея здесь, в Льеже, дожидаться погрузки на товарный поезд до Парижа. Радиатор нам разворотило наглухо. Восстанавливать там было нечего. А запасного с собой из России не привези. Даже не предполагали, что может пригодиться. Мелкие-то щели всегда можно было запаять. Но тут был «ушиб всей бабушки». Потому, поснимав с «технички» сохранившиеся не пробитыми колеса и запасы топлива в бидонах, покидали это всё добро в багажник, а также в небольшой отсек за креслами купе, да и ушли на 5-й участок общего пути опять же первыми.

Только вот на сей раз не стали биться лбом о стену, а поехали тихонько-тихонько. Да так, что позволили обогнать себя чуть ли не трети сохранившихся участников заезда. Аварии-то с выходами техники из строя случались не только у нас. Из Льежа смогли выехать менее половины тех, кто гонку изначально начинал. Так-то! Опасное это дело — конкурировать за деньги потенциальных покупателей.

Так мы и тащились в группе из 7 — 8 машин, потихоньку обгоняя, то одного, то другого. А иногда даже позволяя обогнать себя! И сделали это не зря! Телефонов-то мобильных и всяких раций нынче нету. А все не сомневались, что первыми по этой дороге опять лететь будем мы. Потому очередной расставленный капкан и сработал как надо. Только жертва оказалась другой. Уж не знаю, что команда Амеде Болле там такого подкрутила в своём единственном не сошедшем с дистанции автомобиле, но именно он сумел каким-то чудом вырваться вперед, на чём и погорел. Натянутый поперек дороги между двух деревьев толстенный канат попросту выдрал водителя из автомобиля, надёжно отправив того на тот свет. Гонщик Этьен Жиро погиб вместо нас. Скорость-то на этом участке была приличная — под полтинник шёл. Вот с такой скоростью машина и улетела сперва на обочину, а после в ближайший овраг, где перевернулась несколько раз и сгорела.

Тут хотя бы следовало отдать должное всем участникам. Никто не проехал мимо, лишь кинув мимолетный взгляд на хладный труп конкурента. Остановились все. А после подтянулись и организаторы с жандармами. Этьен Жиро — это ведь не собака с коровой там или овца какая. Это человек. Гражданин Франции! Которого злонамеренно убили.

Понятно было, что покушались на нас, как на неоспоримых лидеров заезда. И понятно было, что сами мы тут не при чём. Потому от нас, сняв быстро показания, отстали вовсе. Зато потом профинансированные нами «акулы всяких перьев» замучили обоих вытягиванием мельчайших деталей и наших мнений-подозрений на сей счёт. В общем, отработали свой хлеб с маслом и красной икрой на славу. Статьи о грязных махинациях определенных промышленников из среды французских автомобилестроителей они накатали славные.

Нет, нет! Боже упаси! Никаких имён! Лишь тонкие намёки на толстые обстоятельства. А обстоятельств так-то хватало с лихвой! Главное, акцент был сделан в правильную сторону. Но это было после. А пока гонка вновь возобновилась прямо с места разыгравшейся трагедии. И мы опять тащились в общей кучке, что стала сильно больше, так как задние догнали передних. Ехать-то первым и максимально быстро резко расхотели вообще все. Повторить судьбу бедняги Жиро желающих уж точно не имелось. Вот и неслись мы общей кучкой, как на кольцевых гонках с общим стартом.

И лишь поближе к финишу, как только разглядели дорожный знак, что до Вердена осталось 20 километров, притопили педаль в пол. Причём все разом. Ну те, у кого эти педали имелись. Где-то были только рычаги.

Мы тоже не стали ловить мух ртом и резко так ускорились, едва не совершив аварию. Тут оказался цельный, блин, картельный сговор. Пилоты многих уцелевших Панар-Левассоров и примкнувшие к ним гонщики на Пежо банально начали брать нас в коробку, не позволяя вырваться вперед и тем самым давая шанс на победу избранным. То есть тем самым, кого владельцы данных автобрендов заранее назначили победителями заезда.

Конечно, не будь тут нас, таких красивых, они, возможно, не стали бы ничего такого делать в плане разрушения честной конкуренции среди участников соревнований. Но мы тут есть и потому нас затирают те, кого уже не жалко.

Не повезло им, дурачкам. Папа́ у меня ведь совсем патриот. Плевать он хотел и на гордость Франции и на англичан с немцами да всеми прочими. Он у меня русофил. А ещё у него была под рукой мощнейшая машина весом под 1200 килограмм, учитывая наши тушки и запас бензина. Тогда как вражеские машины были в полтора-два раза легче нас и в 10–12 раз слабее по мощности движка. Про устойчивость на виражах я вообще молчу.

Батя их всех просто напросто растолкал. Бортанув одного, потом другого, потом поддав пинка переднему — сделав так, как я рассказывал о нашем с Нагелем небольшом приключении, в котором мы потеряли окно двери, он организовал себе щель достаточных размеров, чтобы попытаться туда юркнуть.