Осколок Хаоса (СИ) - Гудвин Макс - Страница 16

Мои размышления были прерваны появившимся перед глазами Мишей, что продолжал держать в руках бутылку.

— Серёг, штопора не найдётся?

— Никому не говори, что я так сделал. — произнёс я и вытащив отцовскую саблю, ловко поддел крышку вместе с частью стеклянного горлышка. Сталь срезала её словно горячий нож масло.

Напиток принялся пузырится, а мы с Мишей приступили к его распитию. Впереди еще много работы, но хотелось хоть на чуть-чуть сесть и перевести дух. Мы сидели на пороге и говорили. Вернее говорил больше Михаил, а я больше слушал.

О том, что он впервые на таких эмоциях. О том, как хорошо, что он приехал сюда, и как его захватили в плен на развилке с шоссе, где, возможно, до сих пор ждёт его оставленная Тойота. В багажнике которой есть целый ящик того за, что его отец мог бы оторвать сыну голову. Впрочем Измайлов-старший сам сказал, что если Михаил покинет дом, то он ему больше не сын.

— Эх жалко твой голем водить не может, а то бы сгонял за моей машиной. — вздохнул Миша когда бутыль опустел.

— Нам пока хватит. Делов невпроворот, — выдохнул я, наблюдая за тем, как Пёсель тащит к нам какой-то рюкзак.

— Гляди, может у них было что с собой?

— Вот вряд ли, — покачал я головой, пока голем доволок вымазанный грязью рюкзак к моим ногам.

— А это что? — задал в воздух вопрос Михаил.

Он взял рюкзак и достал оттуда покрытый магическими символами куб размером в четыре сложенных кирпича.

— Тяжёлый, зараза. Выглядит как винтажный эфиротех. Но я в толк не возьму, что это за штука… — продолжал друг.

— Погоди-ка, — прервал я Мишу, — Выглядит знакомо. Кажется это…

Алкоголь приглушил воспоминания физического тела и позволил взглянуть на артефакт под другим углом. Отголоски памяти прошлых жизней на планете-тюрьме. Чей-то страх. Чья-то боль. Всё это сейчас не мешало.

Я прикоснулся к прохладному металлу и отправил в куб небольшой пучок энергии. Золотистый цвет магии Алмазовых сменился ярко-алым. Цвет осколка-хищника. В этот миг мне открылось предназначение куба.

— Это усмиритель.

— Усмиритель? — попытался уточнить Михаил.

— Усмиритель, настроенный на божественные души. Механизм против пробуждения демиургов, блокирующий сознание осколков, — продолжил я.

— Транквилизатор для богов? Реально?

— Реально. Хищный осколок контузит родственные души, чтобы потом пожирать их.

— То есть ты должен делать так же? — Миша насторожился.

— Я? Нет. Зачем? Это не рационально. Поглощение не единственный способ. — я убрал руку от куба и отряхнул её о штанину.

— А какой ещё? — не унимался Михаил.

— Контракты. Пакты. Единство. Душа коллективного сознания. Что-то вроде муравейника, только не на феромонах, а на эфирных токах. — подытожил я.

Да, должно работать именно так. Каждый осколок должен сохранять свою личность, но служить общему благу. Добровольно. Это очень важно. И вместе формировать суперсознание божества.

— Занятно, — сухо констатировал мою патетику Миша, — Сейчас вызову трезвого водителя через приложение, пусть нам мою Тойотку привезут сюда, с вином.

— Приложение? — переводим тему, значит переводим тему.

— Укажу где на карте машина, там ключи в замке. Они пригонят. Только вот трупы не успеем убрать к приезду.

— Да вся Москва, наверное, уже знает, что тут произошло. Спецслужбы сами приедут и сами всё уберут. Война кланов она ж подпадает под легальные аристократические разборки, — произнёс я, — А за машиной можем и сходить, тут до шоссе полтора километра.

— Пойдем тогда, а то сидим без толку.

— Резонно, — согласился со словами друга я.

***

Солнце уже взошло, а мы, в итоге забив на машину, продолжили пировать. Удивительно, конечно, порог сгоревшего здания задавал атмосферу для возлияний.

— Эх сейчас бы в баню! — вдохновенно произнёс Михаил.

— Если ты не заметил, тут после пожара ни ванн, ни труб не осталось. Магический огонь уничтожил даже керамику унитазов, даже, блин, камни на фундаменте, — фыркнул я на него.

Конец своих слов я обозначил, осушив бутылку дорогущего алкоголя. Выпускного пособия изгнанного барона Измайлова, по крайней мере за пределами его машины, больше не осталось.

Утро сменялось днём, мы наслаждались теплом и светом безоблачного неба, когда увидели приближающееся транспортное средство, едущее по дороге со стороны шоссе. А за этой машиной ехали ещё и ещё.

Паршиво. И на что мы надеялись? На разумность хищного осколка?

Я похлопал Мишу по плечу и, начиная вставать, обозначил план ближайших действий.

— Схема та же, Миш. Воюем из чащи: ты по площади, я — прицельно, Пёсель таскает оружие.

— Если что, я был счастлив дружить с вами Барон Алмазов! — Миша приподнялся и стукнул себе по правому виску указательным пальцем, имитируя воинское приветствие.

— Рано прощаешься Миш, — произнёс я и хрустнул костяшками пальцев и шеей, — Маш, слетай, глянь, противника сколько?

— Уже слетала, хозяин. Не похожи они на противника. Все в белом, напомаженные.

— Чего? — я скривился и попытался прочитать по лицу девушки-призрака, что она имела в виду.

— Говорю: на официальный визит похоже.

***

Когда колонны белых машин приблизилась к воротам имения, до меня донёсся пафосный голос, сопровождаемый гимном Российской Империи.

— Глашатай Его Величества, Романова Марка Антоновича, именуемого первым, императора и самодержца Всероссийского, Московского, Киевского и прочая, и прочая.

— Серёг, это что, ты уже царской семье дорогу перешёл? — удивленный Михаил опустил направленный в направлении делегации ствол и повернулся ко мне.

Я, признаться, ожидал чего угодно, но только не появления императорского кортежа.

— Если это какая-то уловка… — задумчиво произнёс я, всматриваясь в кортеж.

— Номера Цэ, Ноль-Ноль-Два, А-Эр, Семь-Семь-Семь. Царь и три топора, — заметил Михаил — За иллюзию таких номеров и благородному голову отрубить могут. На ловушку не похоже.

— Держимся наготове. Может и правда глашатай. А я то всё гадал, кто приедет первым: сыскари или бурновские? Не угадал нигде, получается.

— Командую? — спросил меня Миша, — По Кодексу, раз уж первым увидел?

— Командуй, — согласился я.

— Смирно, оружие на плечо! — командным голосов выкрикнул он.

Может по Мише и не скажешь, но в Академии он был в знаменной группе. Строевая у него на уровне.

Мы вытянулись по стойке смирно в ожидании кортежа. Мимо нас на территорию имения проехало четыре белых Ауруса.

Ещё раз прозвучали фанфары и, не иначе как для тупых, во второй раз из громкоговорителя зазвучало объявление:

— Глашатай Его Величества, Романова Марка Антоновича, именуемого первым, императора и самодержца Всероссийского, Московского, Киевского и прочая, и прочая, генерал-лейтенант герцог Ржевский Василий Петрович!

Машины остановились из них начали выходили люди. Все в белых с золотом мундирах, и, как метко выразилась Маша, напомаженные. Даже в париках. Традиции сильнее моды, тут не поспоришь.

Мы же продолжали держать строй. Если к нам и правда пожаловал генерал-лейтенант, то даже излишняя пульсация в висках может быть засчитана за оскорбление. Смешно это осознавать, будучи осколком демиурга.

Последним из машины вышел высокий мужчина лет пятидесяти с закрученными усами, уходящими в разные стороны словно антенны. Видимо тот самый Ржевский и есть. Три большие звезды, образующие треугольник, на золотых с красным кантом погонах. Генерал-лейтенант. Третий ранг табеля. Серьёзный человек.

— Кто есть барон Алмазов? — громко задал вопрос он.

— Я, ваше превосходительство! — отозвался я.

— Вольно. Подойдите, — позвал он уже совсем по-граждански.