Печать зверя (СИ) - Кас Маркус - Страница 16

Несмотря на хаос в голове, созданный памятью древнего шамана, я был доволен. Вопрос с некромантией почти решен. Без этого я не стремился браться за анималистику.

Пусть предстояло изучить сопутствующие этому темному дару дисциплины. Например, анатомию. Без этого знания создать кадавра не получится. Точнее получится нечто страшное, несуразное и неповоротливое. Подобные существа буквально разваливались на глазах, заодно отбирая значимую часть силы у мага.

Когда мы одолели некроманта и его армию, то захватили в плен одного из помощников, тоже обладателя этого дара. И, пока ехали в столицу, удалось побеседовать с ним. Мне стало любопытно. Прав служитель зоопарка, артефакторам всё надобно знать, такова уж наша суть. Мой искренний интерес вызвал отклик и маг охотно делился подробностями этого искусства, как он сам это называл. От него я и узнал про анатомию и ошибки начинающих.

Маг тот, кстати, потом долго служил при дворе, забавляя государя боевыми химерами. Одни крылатые львы чего стоили. В их честь и поныне стояли статуи на Банковском мосту.

На острове я пробыл до самого вечера.

Находясь рядом с средоточием сил, я взбодрился, позабыв о бессонной ночи. Остров придавал энергии и восстанавливал, смывая усталость.

Я тщательно изучил все потоки, тщетно стараясь всё же постичь незнакомые для меня. Но каждый раз будто натыкался на невидимую стену, за которой не разглядеть детали. Вроде казалось, что чуть усилить напор и она поддастся. Но происходило обратное, преграда становилась прочнее.

Оставив в покое эту загадку, я отправился в город.

Ни адмирала, ни заведующей кафедрой в доме не оказалось, так что прощаться мне было не с кем, кроме лохматого пса, традиционно безмятежно спящего на пороге.

Перед возвращением домой я заглянул к Раките.

Знаменитый иллюзионист предавался плотским утехам на крыше, то есть пировал. Почти все вокруг было уставлено всевозможными яствами и напитками. Княжич явно маялся от скуки, усиленно заедая её деликатесами.

Я передал ему бумаги с планами сражений и полюбовался роскошным видом и пламенным закатом.

— Займусь этим завтра же! — воскликнул парень, бегло просмотрев планы. — Наконец-то достойная меня задача! Я вам признателен, Александр. Вы же буквально меня спасаете ото всего этого…

Он махнул в сторону блюда с перепелками, каждая из которых была надкусана. Рядом сиротливо стояла банка с черной икрой, из которой торчала ложка.

— Рад помочь, — усмехнулся я, но сочувствовать всё же не стал.

Денежный вопрос мы решили быстро. Я просто предложил партнерство с вполне достойной долей. Так и он будет больше вовлечен и заинтересован в результате, и мне не придется каждый раз обсуждать оплату, которую он затруднялся вычислить.

Про отца, князя Левандовского, я спрашивать не стал. Как и упоминать то, что собираюсь оставить парня сиротой. За князем я всё равно не отправлюсь, а уж когда вернется в столицу, там и разберемся. Вспомнив, что дома меня наверняка дожидаются бумаги от ректора, я неохотно попрощался с Марком и поехал в особняк.

Утро выдалось пасмурным и богатым на события.

Меня разбудила моя же сигнальная система, созданная в саду Янина. Боевые голуби подали знак, что происходит что-то необычное.

Я уже перенастроил их несколько раз, после того как ребятня пыталась гонять птиц по своей детской привычке. Те, благо, вреда не нанесли, но шума было много.

Табличка «не трогайте птиц» не помогла. Как и добавленная позже подпись к ней: «они заразные». Второе скорее привлекло лишнее внимание сердобольных защитников здоровья.

Поэтому, после всех внесенных изменений, я точно знал — случилась беда.

К моменту, когда я дошел до ресторана, всё уже закончилось. Возле ворот стояла машина жандармерии, а перед зданием я заметил знакомую фигуру пристава Заужского.

— Александр Лукич, — приветственно кивнул он мне. — И почему я не удивлен, что вы приложили к этому руку…

Мимо нас пронесли на носилках двух громко стонущих мужчин. Как можно было понять по их небритым и исчерченных шрамами лицам, это были не ранние доставщики свежей выпечки. Волосы их были перепачканы белым.

— Я только прибыл, — деланно возмутился я, пряча улыбку.

Голуби сидели на фронтоне, выстроившись в ряд. На когтях некоторых из них виднелись следы крови. А в клюве главаря я увидел клок волос. Глаза птиц воинственно светились огнем. Красавцы!

— Не могли бы вы их убрать? — пристав тоже посмотрел наверх и поежился.

Я подключился к охранной сети, проверил её целостность и отправил птицам команду отправиться по местам. Голуби тут же упорхнули, но напоследок сделали вираж над нашими головами. Заужский даже пригнулся, неотрывно следя, пока грозные защитники не скрылись.

— Жуть какая, — осенил себя знаком жандарм и заглянул в свой блокнот: — Так, что у нас? Проникновение с целью ограбления. Преступники уже сознались, — он бросил на меня подозрительный взгляд и, не дождавшись моей реакции, продолжил: — В процессе они столкнулись с артефактами, заявленными как охранные. Те нанесли множественные увечья и прочий вред, включая моральный.

Пристав замолчал, тяжело вздохнул, оглянулся и продолжил:

— Задержанные уверяют, что птицы… Нет, я категорически не настроен это произносить вслух. Александр Лукич, нельзя ли делать артефакты без подобных… конструктивных сложностей? Ну чтобы они просто обездвиживали, к примеру? Мне же на основе этих показаний дело заводить. В суде же все со смеху полягут.

— Обязательно прислушаюсь к вашему мнению, Лаврентий Павлович, — искренне пообещал я.

Пусть и был не согласен. Деморализация врага одна из успешных тактик для победы. Подобные вещи могли предотвратить нападение на этапе его планирования.

Увы, не в этом случае. Два нападения за короткое время на одно место. В самом тихом и спокойном районе города. Однозначно против Янина кто-то имел зуб.

— У меня к вам просьба, — сказал я. — Если вас не затруднит, держите меня в курсе этого дела.

— Безусловно, — рассеянно ответил пристав, что-то записывая, но вдруг встрепенулся: — А что, это необычное дело?

— С чего вы взяли? — улыбнулся я.

— Вы им заинтересовались, — не менее ласково улыбнулся Заужский.

— Хорошо, — сдался я, понимая, что нет смысла скрывать от него мои догадки. — Я подозреваю, что нападения не прекратятся. Станут изощреннее и подготовленнее, возможно. Но это повторится.

— Понял, — посерьезнел жандарм. — Значит, будем вытрясать из них имя заказчика.

— Благодарю. И прежде чем вы отправитесь арестовывать этого заказчика…

— Сообщить вам? — рассмеялся пристав. — Да с радостью! Если он сам с повинной придет, нам же работы меньше.

Меня порадовала его готовность фактически нарушить закон для меня. Хотя, если злодей окажется дворянином, то я имел право сначала вызвать его на дуэль, например. А уж потом, если тот выживет, за него бы взялось правосудие. Так что формально, нарушения вроде и не было. Но всё равно было приятно, что Лаврентий Павлович готов идти навстречу.

Поговорить с неизвестным и правда стоило. Выудить из его головы, не стоит ли за ним кто-то ещё, я мог. А вот пристав не факт, что справился бы. Всё же это банальное вредительство, то есть грабеж. К таким делам менталистов не подключают.

А я не хотел оставлять эту угрозу в подвешенном состоянии.

Мы распрощались, но едва я переступил границу своих земель, услышал трагическое:

— Я ухожу!

Дух предка явился передо мной в изначальном виде, одетый по-крестьянски и с косой в руках. Скорбное выражение его лица намекало на его очень серьезный настрой.

— Куда же, Митрофан Аникеевич? — терпеливо поинтересовался я.

— Да хоть в эфир! Ну либо в другой приличный дом, где меня будут слушаться.

Упоминать, что в другом доме его попусту не заметят, не то чтобы услышат, я не рискнул. Гораздо проще и быстрее было выслушать всё представление.

— Что-то случилось? — догадливо предположил я, стараясь не выдавать своего скептицизма.