Условия соглашения (ЛП) - Секстон Мари - Страница 17

- У меня сорокатрехлетний мужчина во второй смотровой с болями в животе. Похоже на аппендицит, но думаю, вы определите сами. И Джейн сделали рентген. Она теряет терпение. Вы же знаете, какая она.

Да, он знал. Джейн становилась взволнованной, затем сердитой, а затем и оскорбительной.

- Скажи ей, что пришли рентгеновские снимки, и я жду консультации с гастроэнтерологом. - В любом случае, это было правдой.

Он заперся в комнате отдыха врачей на целых две минуты, этого было достаточно, чтобы вытереть слезы с глаз, умыться и унять дрожь в руках. Затем был человек во второй смотровой.

Ривер изучил историю болезни и провел обследование. Он подумал, что Карен права, вероятно, аппендицит. Для подтверждения ему потребуется УЗИ брюшной полости, но Карен сообщила ему, что отделение УЗИ работает с опозданием более чем на час. Мужчине ввели внутривенно морфий и оставили ждать.

Ривер вышел из смотровой и узнал, что родители жертвы автокатастрофы ждут его. Он провел с ними двадцать минут, снова и снова повторяя, как ему жаль, но стараясь не сказать ничего, что прозвучало бы как признание вины. Некрасиво это или нет, но избегать судебного процесса было одной из его задач в такие моменты. Ему часто хотелось поплакать вместе со скорбящими родственниками, но это не то, что можно включить или выключить. Он не мог сказать им, что уже опечален и, скорее всего, снова будет горевать позже, сейчас у него просто не было на это времени.

Наконец прибыл больничный психолог, который освободил Ривера для встречи со следующим пациентом.

К тому времени, как он вошел в палату Джейн, она была в ярости. Она начала ходить взад-вперед. Ривер знал, что бросание предметов не за горами.

- Это нелепо! - возмутилась она, как только увидела его. - Вы хоть представляете, как долго я ждала?

Ривер, на самом деле, не представлял. Он потерял счет времени. Взглянув на часы, он понял, что было только три часа ночи.

- Сожалею. У нас была чрезвычайная ситуация...

- У меня тоже чрезвычайная ситуация!

На самом деле нет, но Риверу не разрешалось этого говорить.

Карен высунула голову из-за занавески, ее глаза были темными, лицо мрачным.

- Доктор МакКей, вы срочно нужны нам. У нас OD RESUS PED.

Сердце Ривера бешено заколотилось, когда он последовал за ней, даже не потрудившись объяснить Джейн свой внезапный уход. Какая-нибудь другая бедная медсестра сделает эту работу. OD (overdose - передозировка) означала передозировку, RESUS (реанимация) - кого-то, кто нуждался в реанимации, а PED (педиатрия) означало, что это был ребенок. Независимо от того, насколько загруженным было отделение неотложной помощи, независимо от того, насколько измученным или уставшим был персонал, ребенок, оказавшийся в опасности, всех приводил в движение.

Когда Ривер прибыл, персонал уже приступил к работе, но он с первого взгляда понял, что ничего нельзя сделать. Это была девочка-подросток, примерно четырнадцати лет от роду. Ривер бросился в бой, выясняя подробности у ее обезумевших родителей, пока работал. Они нашли ее в спальне без сознания, с запиской на прикроватном столике и пустым пузырьком из-под Викодина у кровати. Отец винил себя. Викодин принадлежал ему, остался после того, как в начале года у него был смещен межпозвоночный диск. Мать продолжала говорить о невинном посте в Фейсбуке, который вышел из-под контроля, травле, которая довела девочку до депрессии. Все это не имело значения для Ривера. Был ли виноват отец, или сверстники девочки, ничто из вышеперечисленного не было его родео. Его единственной задачей было спасти эту девочку.

Но ничего нельзя было поделать. Все врачи и медсестры в палате знали, что ее нельзя вернуть к жизни, что врачи «Скорой», вероятно, начали реанимацию только потому, что за ними наблюдали родители. Никто не хотел бросать ребенка, даже заведующий отделением. Двадцать изнурительных минут спустя мать, наконец, не выдержала и стала умолять их прекратить. Это было почти облегчением, получить разрешение прекратить, но это не означало, что сердце каждого вовлеченного не было разбито.

За восемь лет Ривер не терял двух пациентов за одну ночь.

Глаза Карен были сухими, когда она подошла к нему в коридоре, но не потому, что ей было все равно, а потому, что она знала, что это ее работа - продолжать двигаться вперед.

- Гастроэнтеролог пришел и ушел, - тихо сказала она ему. - Я пыталась объяснить, но он только пожаловался, что мы зря тратим его время, и ушел. И Джейн дошла до того, что начала кидаться.

Ривер взял себя в руки, извинение, которого он не хотел, уже сорвалось с его губ.

Ривер услышал грохот, когда подходил к смотровой Джейн. Медсестра тихо стояла в углу. Она даже не пыталась остановить вспышку гнева Джейн. В ее обязанности входило следить за тем, чтобы Джейн не сломала ничего важного. По всей маленькой комнате были разбросаны пачка салфеток для лица, пульт от телевизора и содержимое сумочки Джейн.

- Это дискриминация! - Джейн набросилась на Ривера. - Это потому, что у меня нет страховки. Если бы я был одной из тех, с «Голубым крестом» (американская страховая компания) или чем-то в этом роде, вы бы меня уже осмотрели.

- Это не имеет к делу никакого отношения, - заверил ее Ривер. Это тоже было правдой. Врачи скорой помощи были одними из немногих врачей, которым платили по часам, а не в зависимости от того, каких пациентов они принимали. Ривер не знал, и ему было все равно, кто из его пациентов получает страховку, а кто нет. Но он знал, кто из них действительно заслуживает его внимания.

Джейн этого не знала.

К сожалению, он не мог сказать ей этого. Он не мог рассказать ей ни о погибшей двадцатилетней девушке, ни о девочке-подростке, которая покончила с собой, ни о двух скорбящих матерях, с которыми ему пришлось иметь дело в тот вечер. Он не мог рассказать ей о третьей девочке, которая все еще боролась за свою жизнь в операционной, или указать на очевидное, что Джейн вообще не попала бы в отделение неотложной помощи, если бы сделала разумный выбор, а не намеренно проглотила почти дюжину несъедобных предметов. Вместо этого он глубоко вздохнул и сказал единственное, что ему было позволено сказать.

- Я вызвал гастроэнтеролога. Он будет здесь через десять минут, и мы начнем.

Это была ложь. Гастроэнтеролог, скорее всего, приедет не раньше, чем через час. Это был его способ наказать Ривера за то, что он потратил впустую свое время ранее вечером.

- Позови психолога для консультации, - сказал Ривер Карен, уходя от Джейн в третий раз за вечер.

- Это ни к чему хорошему не приведет. Вы знаете, как это бывает. Они признают только склонных к самоубийству или представляющих опасность для окружающих.

- Я знаю. Но, по крайней мере, кто-то будет с ней рядом. Она успокаивается, когда привлекает к себе внимание.

Дежурный психолог уговаривал ее обратиться за помощью. Он дал ей список консультантов, которые могли бы принять ее бесплатно. Но Джейн уже давали этот список более десятка раз. Никто не мог заставить ее обратиться за помощью. Единственное, что они могли сделать, это то, что делали всегда, вылечить ее, а затем отправить домой, чтобы она проглотила еще несколько батареек.

- Как вторая девочка? - спросил он Карен. - Одна из пострадавших в автокатастрофе?

Карен поджала губы и слегка покачала головой.

- Ее родители живут в Спрингсе. Они будут здесь с минуты на минуту.

По крайней мере, сообщить им о смерти их дочери мог кто-то другой. Так или иначе, Ривер тихо помолился в благодарность за это маленькое благословение.

Прибыло еще больше пациентов. Родители с больными детьми. Старики, решившие, что не могут ждать до утра. Джейн наконец-то сделали гастроскопию, и она отправилась домой. Больше никто не умер. По крайней мере, не под наблюдением Ривера.

Его смена заканчивалась в семь утра, но это не означало, что он мог уйти. После этого всегда нужно было поработать, чтобы убедиться, что карты каждого пациента оформлены правильно. В зависимости от времени суток эта работа занимала от одного до трех часов. К тому времени, как Ривер добрался до своего пикапа, он едва держался на ногах, но знал, что не сможет заснуть. Проблема заключалась в тех трех мертвых детях. Ривер все еще видел их всех перед своим мысленным взором. Он знал, что если вернется домой, то будет лежать в постели без сна, коря себя за то, что ничего не сделал, хотя сделал все, что было в его силах, чтобы спасти двоих, находящихся под его опекой. Терренс всегда умел успокоить его, напомнив, скольким людям он помог за эти годы, заверив, что он сделал все, что мог сделать врач.