Детектив на свидании - Устинова Татьяна Витальевна - Страница 5

– Кто-то сейчас получит! – пообещала Маша, снова сдернув с гвоздика только что повешенное Юрой вафельное полотенце.

– Где справедливость? Бить мокрой тряпкой человека, готового поделиться гениальной мыслью?!

– Ладно, делись. – Маша вернула на место полотенечко. На этого юмориста невозможно было сердиться. – Я тебя внимательно слушаю.

– Мяу. – Юра сделал большие глаза. – Мяу, мяу! Не понимаешь? Наша путеводная ниточка – кошка!

Он прошел к дивану, бухнулся на него и правой рукой взял с тумбочки свой мобильный, а левой похлопал, приглашая Машу сесть рядом. Она так и сделала.

– Катерина купила переноску Блюз PetTails № 3, это такая сумка с мягкими толстыми стенками и отверстием для головы. Она предназначена для мелких и средних животных, особенно хороша для бесшерстных пород – лысым кошкам в ней тепло. – Юра рассказывал и что-то искал в Сети. – Девчонка упомянула имя своей четвероногой подруги – Амалия Гортензия Флора Суперстар или типа того…

Маша фыркнула, не дослушав:

– Кошка свободно может зваться не Амалия Гортензия, а Виктория Астра или Розалия Амаранта, ты очень плохо запоминаешь имена!

– Каюсь, грешен. – Юра на секунду приложил руку к сердцу и снова вернулся к поиску. – Но в любом случае такое длинное и величественное кошачье имя – признак аристократического происхождения. Думаю, Амалия-Розалия не из дворовых мурзиков, а все чистопородные котики пересчитаны по головам и записаны в клубах.

– Ты ищешь клуб сфинксов?

– Клубы, Маша, клубы! Ты знаешь, сколько существует популярных пород лысых кошек? Навскидку назову тебе топ-5: канадский сфинкс, донской сфинкс, петерболд, корниш-рекс, девон-рекс. И, раз уж мы находимся в Северной Пальмире, я патриотично ставлю на петерболда, он же петербургский сфинкс – это порода бесшерстных кошек, выведенная у нас в России в 1994 году… Ага!

Он показал ей экран смартфона, и Маша выхватила взглядом строчку: «Азалия Берта Фиона Саванна – Катерина Сорокина».

– Слева кличка питомца, справа – имя хозяйки, – пояснил очевидное Юра и снова принялся тыкать пальцем в экран.

– И что это нам дает? – спросила Маша, не успевая следить за изменениями изображения.

– Родню! – Юра снова показал ей экран. – Правда, не хозяйкину, а кошкину. Смотри, тут указаны родители Азалии-как-там-ее, а также их хозяева. Нам нужны владельцы мамы…

– А почему не папы?

– Папа в этом деле сбоку припека, его хозяевам положен один котенок, так называемый «алиментный», а судьбу остальных решают владельцы мамы. И – вуаля! – вот они, вернее, она: Галина Петровская, прошу любить и жаловать!

– Но…

– Тс-с-с! Я звоню ей. – Юра, не покидая сайта кошачьего клуба, послал вызов на указанный номер заводчицы.

– Не поздно ли? – шепотом засомневалась Маша. – Почти десять, женщина, может, уже легла.

– Как легла, так и встанет, – не усомнился Юра. – Не забывай, у этой женщины полный дом котов, и они вечно сидят вокруг нее такие: «Вставай, Наташ, то есть, Галин, мы там все уронили!».

Маша захихикала, а в трубке прорезался ничуть не сонный голос:

– Петровская, слушаю вас!

Когда они вышли из метро, Петровская уже ждала их: на своей машине добралась быстрее, чем безлошадная молодежь – общественным транспортом.

Кто-то мог сесть вперед, пассажирское место рядом с автоледи было свободно, но Юра предпочел разгрести бардак на заднем диванчике, чтобы оставаться рядом с Машей. У той слегка постукивали зубы – не от холода, а от возбуждения. События понеслись стремительно! Как пришпоренный педальный конь.

Было начало двенадцатого, когда они оказались у квартиры, куда заводчица несколько месяцев назад привезла котенка редкой породы петерболд. В том, что Азалия Берта Фиона Саванна по-прежнему там проживает, сомнений не возникло: кошачий плач, доносившийся из-за бронированной двери, превратился в истошный ор, когда Галина позвала кошку по имени и стала участливо с ней разговаривать. Прервалась ненадолго лишь для того, чтобы наорать на участкового, которому позвонил Юра (телефончик со стенда внизу у лифта списала, конечно, Маша, кто же еще!).

Участковый примчался через полчаса. А кто бы не примчался, если бы ему в самых непарламентских выражениях сообщили, что в квартире за железной дверью кричит младенец, оставленный в одиночестве на сутки, не меньше?

– Бедная девочка, она еще ребенок, ей и года нет! – вопила в трубку кошачья мама Петровская.

– Азалии она, стало быть, бабушка! – шепнул Юра на ухо Маше, но та даже не улыбнулась.

Она уже не сомневалось: с девочкой случилось что-то очень плохое. И не с кошачьей – та орала, как не каждый здоровый сможет, – а с человеческой. Со злосчастной Катериной Сорокиной.

Уяснив, что младенец, которого надо спасать, усат и хвостат, участковый выругался, но руки не умыл – вызвонил прописанную по данному адресу гражданку, оказавшуюся единственной владелицей квартиры.

Гражданка прискакала – не иначе, галопом – ровно в полночь. С ключами и, что оказалось еще важнее, официальным договором об аренде квартиры. Участковый внимательно изучал этот документ, пока кошачья бабушка Петровская ловила напуганную детку Азалию, а гражданка хозяйка бегала по квартире, сетуя на нехарактерный беспорядок и опасливо поглядывая на представителя власти. По всей квартире были разбросаны вещи (женские, отметила Маша), на полу лежал разбитый мобильник. Один стул сломан, на светлом ламинате в прихожей темнеют кровавые пятнышки. Обойдя их, Юра сходил на кухню, заглянул в мойку и доложил:

– Под раковиной батарея пустых бутылок.

– Да кто же знал, что он алкаш, да еще и из буйных! – запричитала, оправдываясь, хозяйка квартиры.

Договор аренды был оформлен на имя Сорокина Никиты Вадимовича, двадцать девять лет, адрес по прописке – поселок Парголово.

– Ночью туда – только на такси, – задумчиво сказал Юра и вывернул карманы.

Маша обреченно вздохнула. У нее тоже денег было – кот наплакал. На метро и очередную булку к завтраку. Кофе-то на работе она бесплатно попьет.

– Подержите! – Петровская всучила участковому привезенную с собой пластмассовую переноску, в которую успела засунуть кошку Азалию, полезла в сумку и отделила одну купюру от тонкой пачки пятитысячных. – Как раз сегодня деточку продала, то есть уже вчера… Езжайте! – Она сунула красную бумажку Юре. – А мы в ночную ветеринарку, у детки что-то с лапкой, как бы не сломана…

В половине первого Юра и Маша сели в такси. Пролетели по непривычно пустому ночному городу, выскочили за кольцевую и около часа оказались у частного дома в Парголово.

У калитки стояла серая «Лада Гранта». Хибара за покосившимся забором имела грустный вид. Особенно в сравнении с замком с башенками по соседству. Поселок Парголово еще не определился, с кем он – с хижинами или с дворцами, но последние уже брали верх.

– Подождешь немного? Мы потом назад в город, – попросил Юра таксиста, выбираясь из машины.

– Бесплатно две минуты, потом десять рублей за минуту ожидания, – отозвался тот.

– «Потом» – это когда? – шепотом спросила Маша. – После чего? Мы что сейчас делать будем?

– Геройствовать, что ж еще?

Юра подергал закрытую калитку, пошевелил штакетины покосившегося забора, нашел качающиеся и раздвинул их, организовав проход.

И сразу же полез в него.

А «Дамы – вперед!» не сказал.

Так себе воспитание…

– Э, э, так не пойдет, я на это не подписывался! – заволновался таксист и дал газу.

Маша осталась на ночной улице одна. Сунула в проем одну ногу, помедлила. Она вообще-то тоже ни на что такое не подписывалась…

– Ты сюда не лезь, жди на улице, я как-нибудь сам, – донеслось из-за забора.

– Щаззз! – шепотом возмутилась Маша и решительно протиснулась на чужой участок.

Там были кочки, кусты, деревья – много всего неуютного. Из мягкого – один Юра, в которого она и врезалась в темноте.

– Стой, раз-два, – скомандовал он, придержав ее, чтобы не упала. – Давай-ка не будем сразу брать замок штурмом, сначала понаблюдаем. Видишь окно? На нем занавесочки, но между ними щель в палец. Если подобраться поближе, можно увидеть, что внутри.