Здесь был СССР - Дивов Олег - Страница 11

– Резонно… – шофер, оторвав руку от баранки, почесал затылок.

– Что? – удивленно повторил лейтенант.

– Задразнят, – объяснил шофер.

Адъютант хотел было возразить и осекся. Наверно, вспомнил себя в пионерском возрасте, не таком уж далеком.

– Где-нибудь снаружи остановимся, – буркнул он. Шофер кивнул.

Какое-то время машина шла на хорошей скорости. Тимур все еще не решался посмотреть на Женю, но она вдруг удивленно повернулась к нему: «Эй, ты чего такой?» И мир снова стал самим собой. Было солнце, были волны зеленой поросли вокруг, воздух пах бензином и фруктами, рядом с приоткрытым окном – тем самым, куда чуть не заглянул славный ослик, неотрывно летела изумрудная стрекоза, а вскоре будет море и «Артек»…

Когда «эмка» плавно затормозила, Тимур решил, что вот он, «Артек», уже есть, а остановились они в некотором отдалении, как и было задумано, чтобы своими ногами войти, а не въехать точно баре. Основным его беспокойством было, позволит ли Женя нести свой чемодан или непременно потащит его сама. Впрочем, могло быть еще хуже: если адъютанту приказано нести вещи за ними обоими.

Тут он с запозданием понял, что мотор все еще работает. А двое сидящих спереди, лейтенант и старшина, молча наблюдают за чем-то.

– Раз, два, – наконец заговорил адъютант.

– Три, – не согласился шофер, мотнув подбородком куда-то в сторону.

– Три, – хмуро признал адъютант и тут же добавил: – четыре.

Они словно вражеские танки из-за бруствера пересчитывали. Мысль была до того нелепой, что Тимуру никак не удалось ее отогнать.

Он тоже вгляделся сквозь лобовое стекло. Ничего не заметил: по-летнему одетые люди, наши советские, загорелые и белокожие. Женщины, мужчины, старик на костылях, толстая тетка сразу с двумя собачками на поводках, вон пробежала стайка подростков, вон фруктовый лоток и громогласный продавец за ним: «Покупаим! Чэрэшня! Красный как кров, сладкий как мед! Миндаль! Пэрсик!»

– Что делать будем, старшина?

– Да чего тут поделаешь? – шофер бесхитростно глянул на лейтенанта. – Бери ребятишек, пройдись с ними, купи мороженое. А я пока подъеду, дорогу спрошу: вон милиционер, видишь?

Как он спрашивал дорогу на трассе, Тимур сегодня видел дважды. И ничего такого «дядя Коля» вроде бы не говорил, постовой все ему рассказывал сам: и сколько до поворота, и что асфальт там выщерблен, и про грузовики, которые где-то неподалеку неделю назад столкнулись, и про то, какая змея его теща… Наверно, всю свою жизнь выложил бы, но и вправду было пора ехать.

Адъютант тут же вышел из машины, точно получив приказ от старшего по званию. Распахнул дверь. Коротко взглянул на ребят.

– Евгения и Ти…мофей, выходим. От меня ни на шаг. Распоряжение генерала Александрова: считайте, боевой приказ.

– Есть! – очень серьезно ответила Женя.

Больше всего Тимур боялся, что лейтенант действительно купит им мороженое: взрослые – они такие, если тебе восемнадцати нет, ты для них детсадовец. Но он направился к бочке с квасом. Себе и Тимуру взял по кружке, Женя попросила стакан.

Пили медленно. Лейтенант все поглядывал на них – больше на Женю, конечно – и в сторону проулка, где «дядя Коля» разговаривал с милиционером. То есть это милиционер разговаривал, да еще и руками показывал что-то.

– Мальчик! Эй, мальчик!

Тимур вздрогнул. Инвалид, сидевший в тени платана на той стороне улицы, махал костылем… ему? Да, кажется, именно ему.

Взглядом спросил разрешения у лейтенанта, но тот не успел хоть как-то ответить. «Сейчас, Семеныч, ага!» – откликнулся черноголовый паренек, пивший квас в двух шагах от них. Поставил на крыло бочки опустевший стакан и подбежал к человеку с костылем.

Тимур невольно присмотрелся к ним. Но почти в ту же секунду прозвучал клаксон: громко, дважды подряд. Шофер узнал все, что нужно, и, видимо, узнанное было таково, что отпадала нужда таиться, высматривать незримого противника.

– Говорит, еще с первой смены так, с начала июня, – спокойно объяснил «дядя Коля». – Дети коминтерновцев, больные, на санаторном режиме… Испанцы тоже: дети героев войны, а иные и сами герои.

– Не по душу дочери генерала Александрова, – это было скорее утверждение, чем вопрос.

– Не по Женькину, – твердо кивнул шофер. – И не по самого генерала Александрова. В общем, бери чемодан, лейтенант. Вход вон там, две сотни метров отсюда.

Что ж, Тимур и предполагал, вряд ли ему выпадет судьба нести Женины вещи. Хорошо хоть на его собственный вещмешок, тощий и обидно потрепанный, адъютант генерала Александрова покушаться не стал.

Тимур вскинул сидор на плечо, и охватывающий горловину узел, хитрый узел, который он так хорошо научился завязывать, вдруг распустился столь мгновенно, будто всю дорогу специально ждал, когда появится возможность это сделать. Вещмешок мягко шлепнулся в молочно-белую пыль. Женя, к счастью, не видела этого позорища: шла впереди рядом с лейтенантом, даже, кажется, чуть ускорила шаги.

Руки сами выполнили привычное движение… Но оно оказалось не настолько привычным: лямки снова развязались. Он торопливо завозился, больше не думая о том, чтобы узел получился правильным. Тот, однако, вообще никаким не получался. Тимур скрипнул зубами, теперь не задумываясь даже, смотрит ли на него Женя…

– Дай-ка, – он сам не заметил, как водитель оказался рядом. Под руками сержанта вещмешок затянулся мгновенно, словно бы даже испуганно. – Иди. Женьку береги… кавалер.

Тимур отскочил от машины как ошпаренный.

Бежать почти не потребовалось, Женя с лейтенантом все-таки не очень далеко ушли. Догнав их, Тимур быстро оглянулся через плечо, но водитель вслед не смотрел. Все же выдержал характер (надо же – «кавалер»!): вплотную подходить не стал, пристроился сзади, шагах в десяти.

Почти сразу между ними оказался какой-то мальчишка – загорелый, смутно знакомый, – и вдруг к нему подскочили еще двое. На Тимура они не обращали никакого внимания. Он было нацелился обогнать их, однако не успел. «Рахмоновцы, ко мне!» – весело, но громко, словно в рупор, заорал первый, и вокруг него сразу сделалось тесно.

Женя и лейтенант разом обернулись, ища взглядами Тимура. Он поднял руку – все, мол, в порядке, но пропихнуться к ним сквозь толпу не смог. Подбежали сразу пятеро: девочка и трое ребят примерно Тимуровых лет, еще один поменьше, совсем сопливый, третьеклашка, наверно, но именно он был с пионерским галстуком на шее.

Тимур зачем-то проверил свой галстук: тот, конечно, был на месте, и зажим нацеплен правильно, «костром» вверх. Краем глаза увидел, как рука Жени одновременно метнулась к ее галстуку.

– Так, что у нас теперь? Авдеевой воды натаскать? Это на тебе, Коля, – деловито распоряжался первый мальчишка. Тимур лишь теперь вспомнил, где его раньше видел: да вот только что, возле бочки с квасом. – Алеша-джан, вот тебе список и деньги, сходи в магазин, а потом по этим двум адресам, старикам самим тяжело. Только не перепутай, кому что, ладно? (Это было сказано пионеру. Тот важно кивнул.) Семенычу инструменты… Ну это я сам. Ох и накалякал он! Дальше! Ленка и Фазиль, вы как?

– Не пустили нас… – вздохнула девочка.

– Эх вы, рахмоновцы…

– А что мы? Хозяйка-то не против, но тут вышла апа, грозит клюкой, бранится: «Не надо нашему дому от вас никакой помощи, шайтанята, ступайте к иблису!»

– Шайтанята? – нахмурился командир. – Ладно, скажу атаману, пусть Гейка-абый сам заглянет, такое спускать нельзя… Ну ничего, тут на Краснознаменной с дровами помочь надо – знаете где? Ай, все всё знают. Так чего мы тут стоим? Быстро, рахмоновцы, быстро, пока не состарились!

И разбежались все так же мгновенно, как сбежались только что. Только их черноголовый командир остался. Шагал впереди, все так же держась между Тимуром и Женей, но по-прежнему не замечал их: держал перед собой кусок картона (это, наверно, была записка от Семеныча), на ходу всматривался в него, водил пальцем по строкам.